Четверг С утра у Витторио болела голова. Он плохо спал: мысли возвращались к убийству тетушки, к поискам ответа на вопрос, кто мог осмелиться совершить это ужасное преступление и, главное, почему? За что? Кому помешала Джулия? Антонио прав, ответ, скорее всего, нужно искать в прошлом. Но если так, значит, убийца – кто-то из семьи? И зачем все это на него свалилось? Он – адвокат, у которого безупречная репутация. И если окажется, что в его семье завелся… убийца, придется поломать голову над тем, чтобы снять ненужный ажиотаж. Нет, он, пожалуй, сначала проверит другие варианты. Сегодня же надо уточнить, в котором часу уехали официанты. Вито не понравился один парень: какой-то скользкий у того был взгляд. И если окажется, что они уехали после того, как Джулия поднялась к себе в комнату (этого он не помнит; Софи нанимала персонал, она же расплачивалась с ними), Витторио выяснит о них все. Также нужно собрать сведения о девушках-официантках, которые остались ночевать. Конечно, они милые и симпатичные, но… Но ведь кто-то же убил Джулию! Или эта Анна! Такая тихая и скромная… А вдруг у нее есть мотив для убийства тетушки? Надо и о ней все разузнать. Кто она и откуда? Кто еще посторонний был в доме в этот вечер? Агата и Гаспаро. Работники по дому. Да их и посторонними нельзя назвать. Скорее, члены семьи. Они так долго работают у Джулии, что заподозрить их в столь диком поступке просто нереально. А вдруг по завещанию она оставила им солидное содержание? Они могли узнать об этом. И тогда, мало ли, им могло взбрести в голову избавиться от своей хозяйки. Такое может быть? Вполне. Сегодня и узнаем. В четыре, когда мэтр Гвидиче зачитает завещание, многое прояснится. Старые друзья? Стефания и Умберто Бьянки? Настолько маловероятно, что не хочется даже время тратить на поиски какой-нибудь тайны, с ними связанной. Витторио знал их, кажется, всю жизнь. Многие праздники семьи Чезари, Джулии и Бьянки отмечали вместе. К сожалению, в их семье десять лет назад произошла страшная трагедия: во время схода снежной лавины погибли их сын и внук. Они поехали в горы кататься на лыжах. Невестка осталась жива. Она спускалась с другого склона. К счастью, их маленькая дочь в тот момент была в детской комнате в отеле. Так что у Стефании и Умберто осталась только внучка. Невестка снова вышла замуж и уехала с мужем и дочерью куда-то аж в Австралию. Поэтому они видят свою внучку крайне редко. Одинокие старики. Зачем им убивать Джулию? Бред какой-то. Но кто-то же ее убил! Витторио сознательно не включал в число подозреваемых никого из родственников. Пусть этим занимается Антонио. А у него на это нет ни сил, ни желания. Антон тоже не выспался. Две бутылки выпитого на двоих вина не спасли ситуацию: он-то надеялся, что отключится и заснет. Но, оказалось, наоборот. Только он закрывал глаза, как пространство вокруг плыло, нелепые картинки полусонного бреда атаковали мозг. То Ия (та, которую он «видел» в своих фантазиях) с горящими на солнце рыжими волосами мчалась по тосканским полям, сверкая босыми пятками, то Анна – сиделка, вся в белом, укачивала детей и пела им колыбельную (и это, что странно, были близнецы Адриано и Алонзо – так, кажется, зовут племянников Вито), то Джулия (причем, живая! хотя Антон никогда не видел ее ранее) перед зеркалом расчесывала свои седые локоны, а Джина, спрятавшись от жары в ветвях черешни, собирала спелые ягоды и укладывала их прямо в подол юбки, как простая крестьянка и никакая не баронесса. И эти бордовые пятна – цвет спелой черешни, красного вина или запекшейся крови расплывались в Антоновом мозгу причудливыми картинами и не давали возможности заснуть. Клаудиа – тоже в бордовом платье, красивая, тонкая, магнетически притягательная помогала матери собирать спелые плоды и периодически бросала в рот черешенки, охая от удовольствия; сок стекал по ее подбородку и капал на платье. Неужели ей пятьдесят пять? Софи – в голубом костюме для верховой езды, называемом амазонкой, ехала верхом на лошади и уверенно держалась в седле. Лошадь двигалась резвой рысью в направлении леса. Антон видел четыре ноги лошади, которые оказывались в воздухе одновременно и любовался спиной Софи. Лошадь – красавица – как будто летела над дорогой, и Антон отчетливо слышал два удара копыт о землю. Софи не обладала шармом своей кузины, да и лицо ее нельзя назвать привлекательным. Но в седле она смотрелась великолепно. Орсина – в прелестном, почти прозрачном розовом платье, – легкая, но какая-то надломленная вальсирует в одиночестве, кружится, кружится, и платье ее воздушными волнами путается под ногами. После смерти матери Орсине больше не нужно будет доказывать кому-либо, что она имеет право жить так, как ей хочется. Странно, но в этом хороводе фигур не было мужчин. Только женщины. Антон утомился от этих видений. Уставший мозг требовал покоя. Наконец, он заснул перед самым рассветом. Проспал часа три. И вдруг резко открыл глаза. Он начал понимать, в каком направлении следует двигаться, чтобы узнать правду. Ему даже показалось, что он близок к разгадке. Во всяком случае, он понял, кто из присутствующих мог бы убить Джулию. Мог бы! Пока это только предположение. Сегодня, когда будет известно содержание завещания, возможно, картина совсем прояснится. А возможно, дело совсем не в завещании. Осталась одна деталь… Он никак не мог вспомнить… Вито вчера сказал что-то важное. Но это важное ускользало. Он услышал шум в гостиной. Кто-то уже проснулся. Роза сегодня не придет, Вито отпустил ее. В холодильнике полно еды, так что они справятся и без домработницы. Антон умылся, оделся и спустился в гостиную. Одновременно вышел из своей комнаты и Вито. Внизу сидел Луиджи. Он пил чай и читал газету. – Папа, ты с возрастом не меняешь привычек. Давно не спишь? – Ты же знаешь, я уже шестьдесят лет встаю в шесть утра. И ничто не может изменить эти правила. Газета вот только у тебя вчерашняя. – Так есть интернет. – Хочу газету. Местную. – Давай я сбегаю к Тито, у него в это время уже есть свежие газеты. – Не надо. Я сам пройдусь. – Как скажешь. Бар уже открылся. В семь. – Тогда я пойду. – Сначала надо померить давление. – Я уже мерил. Сто сорок на сто. Как у космонавта. Пойду, пока не жарко. А вы завтракайте. – Хорошо, папа. – Вечером отвезешь меня домой. – Тебе здесь плохо? – Ты же знаешь, у меня привычки. Мне удобнее оставаться дома. Сегодня поедем к Джулии, а завтра к маме. Отвезешь меня к ней? Не хочу садиться за руль еще пару дней. – Да, папа. Отвезу. Вито не планировал ехать завтра к матери – слишком много дел. Но не хотелось отказывать отцу. – Марко уже побежал. У него свои привычки – бег трусцой, – старик, наконец, улыбнулся, голос стал мягче, – хоть внук пошел в меня – встает рано. – Так его нет? – Я же говорю, уже убежал. Он позавтракал (мы тут сами похозяйничали). Нацепил наушники и побежал. И я пойду. За газетой. Луиджи ушел. Антон разогрел кофе и вытащил много всяких вкусностей из холодильника. Какое-то время они молчали, а потом разом заговорили. И от этого одновременно совершенного действия оба засмеялись. – Мы с тобой одинаково мыслим. – Угу, – ответил Антон, жуя булочку с заварным кремом, – божественно вкусно. Я одной не ограничусь. – Да ешь сколько хочешь. – Я за два дня растолстел. – Не придумывай. – Ага, ремень с утра на одну дырочку дальше пришлось застегнуть. И снова, глядя друг на друга, вместе захохотали. Сначала разговор шел ни о чем, как будто ничего вчера не произошло. О «деле» первым начал говорить Вито. – Какие у тебя сегодня планы, Антонио? Ты поедешь в университет? Или в лес, к гробнице? – Вито, мне не дает покоя смерть твоей тетушки. Вряд ли я сегодня поеду в Сиену. Я бы хотел кое в чем разобраться. Или ты уже передумал проводить собственное расследование? – Наоборот. Я хотел просить тебя заняться именно этим. Я поручу своим сотрудникам собрать все сведения о посторонних, которые находились вчера в доме. А ты, пожалуйста, присмотрись к моим родным. Сегодня в четыре часа придет нотариус. Тебя на оглашение завещания, конечно, не пустят. Такие правила. Но если мы приедем раньше, ты сможешь пообщаться со всеми родственниками. Мои кузины и их семьи остались там. – А Клаудиа? – Нет, Клаудиа не является прямым наследником. – Но ты ведь там будешь? – Не знаю. То есть я поеду в дом к Джулии, но могу ли я присутствовать при оглашении завещания, должен сказать мэтр Гвидиче. По традиции так быстро все не делается. Но так как случай неординарный, полиция форсирует события. – А как случилось, что родительский дом достался Джулии, а не твоей маме? – Он не достался Джулии. Он принадлежит им обеим. – Не понял. – После смерти бабушки и деда дочери должны были поместье продать. Но так как мы все к этому дому привыкли, любили его и продавать не хотели, то на семейном совете было принято решение оставить дом в собственности обеих сестер, как и положено по праву наследования. – То есть этот дом такой же твой и Клаудии, как и твоих кузин? – Да. После смерти обеих сестер дом переходит в наше общее владение. В принципе, все документы уже оформлены. У Джулии было право пользования домом до конца своих дней. И только. У нас с Клаудией есть свои комнаты, как ты заметил. В последнее время мы редко приезжали в это поместье. У всех семьи, дети, дом, работа. Софи бывала у матери часто, а Орсина так, вообще, жила там постоянно. – Значит, теперь вы можете продать этот дом? – После смерти моей мамы. Но если юридически оформить ее недееспособность, то продать можно и раньше. Сложностей здесь не будет, как ты понимаешь. Думаю, дом мы продадим. Хотя для такого решения нужно согласие всех четверых: мое, Клаудии, Софи и Орсины. – А сколько стоит этот дом? – Это родовое поместье. – То есть дорого? – Миллиона четыре. Может, немного дороже.