– Антонио, Роза уже приготовила завтрак. Тебя ждут твои любимые вкусные булочки…ммм… с заварным кремом. – Змей-искуситель… Иду. В дороге Витторио рассказал, зачем они едут в Рим. Оказывается, у него должна состояться встреча с двумя агентами. Это детективы, которые выполняют специфические поручения dottore Чезари (не только его одного, разумеется) и добывают сведения о людях, событиях, происшествиях, коммерческих сделках и прочих вещах, необходимых в профессиональной адвокатской деятельности, вернее, в адвокатских расследованиях. Когда Вито берется защищать того или иного клиента, он проводит собственное дознание, ищет свидетелей защиты. Агенты только собирают для Витторио информацию, а как воспользоваться ею, обобщить и сделать соответствующие выводы – это уже его право и привилегия. Вчера детективы занимались поиском сведений о людях, которые присутствовали у Джулии на юбилее. Эти данные нужны Вито для его. Так он выразился. В двенадцать двум агентам назначена встреча в кафе, недалеко от римского офиса адвоката Чезари. Разговор в машине, конечно же, вращался вокруг одной темы: убийство Джулии и неудавшееся отравление Джины. – Антонио, друг мой, мы не успели поговорить о фильме. Что ты о нем думаешь? – спросил Витторио. – Мне фильм понравился: и как он сделан – монтаж очень качественный, и как рассказано о вашей семье. Рассказано с любовью. Мне кажется, твоя тетя любила всех вас. Вы все были для нее родными людьми. – Ты прав. Бедная Джулия, – голос Вито дрогнул, – я тоже любил ее. И Клаудиа. И мама с отцом. – Фильм познакомил меня с вашей семьей. В нем есть по-настоящему ценные эпизоды. Например, в самом начале, когда в саду играют две девочки. Это очень трогательная картина. А еще я увидел Витторио Чезари совсем маленьким, – Антон улыбнулся, – когда Джина выносила тебя на руках из родильного дома, – добавил он взволнованно, потому что личные воспоминания о том, как он первый раз увидел Леру, дочку, в роддоме, нахлынули вдруг, навеянные фильмом Джулии. Когда Антон приехал за ними – своими любимыми женщинами – он тоже снимал встречу на видео. Вернется домой и обязательно пересмотрит. – И еще я увидел, какой ты был красавец в двадцать лет. – Был? А сейчас? Ты хочешь сказать, что я подурнел? – Вито захохотал. «Хорошо, что он немного отошел от этих событий, – подумал Антон, – Витторио – настоящий итальянец, он такой эмоциональный, живо на все реагирует и так заразительно смеется!» – Ты все так же хорош собой. И, главное, в тебе появился шарм взрослого и самодостаточного мужчины. – Чертовски приятно тебя слушать, – он продолжал смеяться, – развеселил. – Я серьезно. В вашей семье все очень интересные люди. И в фильме это показано. Джулия смогла передать эту внутреннюю привлекательность каждого из вас. Это не лесть, поверь. Фильм и впрямь берет за душу. – Да, это все очень трогательно. Я не знал, что у Джулии сохранились все семейные архивы. Она сказала, что пересмотрела много кинопленки, видео и фотографий, прежде чем сделать такой фильм, и… – Когда она это сказала? – В тот вечер. На юбилее. – То есть у Джулии находятся или… – он поправил, – …находились все семейные архивы? – Вероятно, они есть… были… не только у Джулии. В Италии принято хранить документы годами. Важные бумаги, касающиеся семьи, наследования, рождения и смерти, а также фотографии хранятся во всех семьях. – А у твоей матери и отца? – Что-то, конечно, есть. К бумагам я интереса не проявлял, – как бы извиняясь, сказал Витторио и добавил: – Пока живы родители. А фотографии пересматривал не раз. В основном, отцовские. Много фотографий деда, бабушки. Есть и мамины снимки. Я знаю определенно, что в родительском доме есть несколько фотоальбомов. Но фильмы, видимо, были все у Джулии. – Так, может, ее из-за архивов… ну… убили? – Не понял. – Мы опять возвращаемся к семейным тайнам. Сначала Джулия что-то произносит про «скелеты в шкафу», то есть скрываемые от посторонних факты, которыми она хотела поделиться с вами. Ты разве не помнишь? Ты сам мне говорил, что она не хотела бы унести в могилу какие-то секреты. – Да, именно так она и сказала. – Вот. Потом она не просто показывает фильм, но и намекает о семейных архивах, которые у нее сохранились. Зачем? – Может, есть в этих бумагах или на пленках нечто такое, о чем никто не должен узнать? – спросил Вито. – Или, наоборот. Джулия, работая над фильмом, нашла в архивах нечто, о чем и сама не догадывалась. И, обнаружив это, хотела поделиться своим открытием. Но в тот вечер не готова была это сделать, – рассуждал Антон. – Или преступник понял, что Джулия узнала о некой тайне и собиралась предать ее огласке. А это не входило в его планы, – добавил Вито. – Возможно, и так. Убийца запаниковал, что однажды секреты, тщательно до сих пор скрываемые, будут раскрыты. Вполне логичная версия, как считаешь? – Все так и есть. Но тогда зачем я нанял детективов на поиски сведений обо всех находившихся в доме людях? В этом случае они точно ни при чем. Убийцу, как бы я не противился, надо искать среди родственников. Так? – Нет. Не так. То есть так, но… – Антон чертыхнулся. – Ты меня запутал. Я хотел сказать, что из этого не вытекает, что преступник – член семьи. Это может означать только то, что преступник знает о существующей тайне. И он не хочет, чтобы тайну узнали остальные. Я думаю, это так. Как вариант, он хочет завладеть архивами для шантажа. – Антонио, у меня голова идет кругом. Но кому, кроме членов семьи, интересны чужие тайны? – Представь, что есть какие-либо незаконнорожденные наследники. – Чего-чего? – Скажем, у твоего отца могут быть дети… на стороне. У нас – русских – так говорят: «на стороне». – Ничего себе. Но даже если и так, при чем тут Джулия? Интересовались бы моим отцом. – Но я просто ищу версии. А, может, у погибшего мужа Джулии была тайна. Возможно, имеется тайна, которая связывает несколько человек. Кстати, твой отец вчера за обедом это подтвердил. – Что именно? Я не помню. – Что такая тайна существует. Вспомни. Ты сказал, что тебе нужна правда. Что ты хочешь знать, кто и зачем убил Джулию. Это было еще до того, как сообщили об отравлении Джины. А твой отец вспылил и ответил, что в каждой семье есть свои скелеты в шкафу. И в вашей тоже. Это и есть для него правда. И он не хочет знать, кто совершил это преступление. И не хочет ворошить прошлое. Он так сказал. Значит, Луиджи тоже считает, что ответы надо искать в прошлом. Разница лишь в том, что ему, в отличие от тебя, не нужны эти ответы. Возможно, он даже догадывается, кто мог убить Джину. – Он так говорил, да. Но что это, черт возьми, означает? – спросил Вито и нервно посигналил: водитель машины в правом ряду пытался совершить опасный маневр, который очень не понравился Витторио. – Это может означать, что ваших родителей, то есть твоих мать и отца, а также Джулию и ее погибшего мужа, связывают некие отношения, о которых вам – детям – неизвестно. Могли ли прошлые связи стать причиной убийства Джулии? Думаю, да. И даже был уверен в этом. Но отравление твоей мамы спутало мне все карты Витторио, казалось, не услышал последней фразы. Он вел машину и был сосредоточен. – И что? Допустим, существует некий секрет. Джулия решила, что об этом секрете должны узнать мы все – дети Джулии и Джины. Значит, она не боялась шантажа, потому что сама хотела об этом рассказать. – Вито искал аргументы. – Нет, шантажа она не боялась. Но есть обстоятельство или причина, которые ее остановили. – И что же это? – Лишь одно: это была не толькоее тайна – Хм… Ты меня совсем запутал. – Да я и сам запутался. – Но у тебя есть какие-то идеи? – Знаешь, Вито, у меня было объяснение. Не хватало только деталей. Оно мне казалась верным. – И что же случилось? Почему сейчас ты поменял мнение? – Потому что произошло новое событие, и обстоятельства изменились. Кто-то попытался отравить твою маму. Я понял, что ошибался. – Можешь изложить свою версию? – Не могу. И не хочу. – Почему? – Вито удивился. – Я тебя правильно понял? То есть ты не хочешь со мной поделиться своими идеями? – Обещаю, друг мой, я тебе расскажу и об этой версии, но позже, когда… когда мы поймем, кто этот человек, который убил Джулию и покушался на Джину. Если только… Антон замолчал на полуслове. Какое-то мгновение он задумчиво потирал лоб. Потом удивленно посмотрел на Вито. – Что? – спросил тот. – Ты сказал: «Если только…» Если что? – Если это один и тот же человек. Витторио смотрел на друга изумленно и восхищенно. На его лице отразилась такая гамма чувств, что Антон невольно рассмеялся. – Ну и лицо у тебя, друг мой, – сказал он, смеясь, и добавил: – Мы что, приехали? Антон огляделся по сторонам и с удивлением обнаружил, что машина не едет, а стоит, припаркованная у небольшого продуктового магазинчика. С другой стороны улицы, чуть поодаль от парковочного места, он увидел кафе «Prelibatezze di Firenze». «Вероятно, нам туда, – подумал Антон. – Когда же мы подъехали?» Антон, конечно, следил за дорогой, особенно, когда они перемещались по Риму. Обратил внимание, как пару раз Вито сигналил (итальянцы водят машины нервно и резко, что соответствует их импульсивному темпераменту, норовят проскочить на желтый свет, не включают «поворотники» или включают их в последний момент, редко держат дистанцию, так что следить за дорогой нужно очень внимательно), как проехали вокзал Термини, свернули к базилике Санта-Мария-Маджоре, направились к Колизею, но, увлекшись беседой, пропустил момент, когда Вито остановил машину. – Я не заметил, когда мы приехали. – Подожди, Антонио. Не сходи с темы, – то ли в шутку, то ли серьезно сказал Вито.