– Знаете, я не верю, что Марио мог совершить что-то подобное. Он болен. То есть у него зависимость. Он играет в рулетку. Но он не убийца, синьор. – Анна, я вас понимаю. Но полицейские должны проверить все версии. Это их работа. Ваш муж вел себя не слишком… прилично в последнее время. К тому же камеры наружного наблюдения зафиксировали, что он приезжал к дому Джулии. У полиции вполне закономерно возникли вопросы к вашему мужу. Однако никто не будет обвинять его, если нет достаточных доказательств. И если у него есть алиби на время совершения преступления… Анна посмотрела на Антона и расплакалась с новой силой. – Успокойтесь. Что случилось? – У него нет алиби. И… И… – она вытерла нос платочком и заглянула в глаза Антону прямо и требовательно: – Я могу вам кое-что сказать? Но только вы не говорите об этом полиции. Это возможно? Мне надо рассказать кому-то. Я… Иначе я с ума сойду. Обещаете? – Обещаю. Я не полицейский. Я друг Витторио. – Синьор Антонио, дело в том, что мой муж возвращался в дом Джулии в тот вечер еще раз. Вернее, он возвращался туда как раз под утро. – Откуда вы знаете? Вы видели его в доме в это время? – Нет, не видела. Он сам мне сказал. Но я верю ему: он не совершал это преступление. Он не мог. Марио – замечательный. И я верю, что он вылечится от этой зависимости. Сейчас он потерян. И это такой стресс для него. Анна все говорила и говорила: о муже, о том, как его характер изменился из-за проклятого казино, как она его любит. Ей, видимо, надо было выговориться. Антон ждал. И когда она чуть успокоилась, он спросил: – Анна, что конкретно вам рассказал ваш муж об этом вечере? Пожалуйста, вспомните все. Даже мельчайшие подробности могут помочь. – В общем, после того как мы с ним поговорили около десяти часов вечера… – Значит, вы все-таки виделись? – Да. Только это было не утром, а вечером, когда он приехал в первый раз. Мне пришлось выйти из дома, так как он трезвонил все время и отправлял сообщения. Я попросила синьору Орсину последить за Джиной десять минут. – Почему Орсину? – Она просто сидела рядом с нами за столом. – Хорошо. А дальше? – Я вышла. Мы немного повздорили. Как обычно. Муж не хочет, чтобы я работала по ночам. Наверное, он ревнует. В общем, мы поговорили, я убедила его, что это только работа, что старики, то есть мои пациенты, совершенно безобидны, что он не должен ревновать меня к каждому столбу. Но тут вышел один из официантов. Он просто вышел покурить. А Марио (надо его знать!) начал снова задираться, мол, в доме полно молодых мужчин. Официант покрутил пальцем у виска и сказал, что ему нет дела до чужой жены и что мой муж – идиот. В общем, конечно же, Марио вел себя не по-джентльменски. Но я уговорила его уехать и не мешать мне работать. Когда утром мы узнали, что синьора Джулия убита, это был шок для всех. Потом был допрос полиции. Но у меня и в мыслях не было, что они могут заподозрить Марио в этом жутком преступлении. А вчера они снова приехали к нам домой и допрашивали его. Следователь спросил, где он был с четырех до шести часов утра. Муж ответил, что спал. Но никто не может подтвердить его слова, так как он был один. Следователь сказал, что это очень плохо, если никто не сможет подтвердить его алиби. Но когда полицейские ушли, Марио… он признался мне, что еще раз возвращался в дом Джулии. И было это в четыре часа утра. – Но зачем он туда вернулся? – Он и сам не мог объяснить. Сказал, что волновался. Сам не знает, почему. И… он… он заходил в дом. Анна снова заплакала. – Входная дверь была не заперта на ключ. Марио зашел, походил по гостиной, прошел в столовую. И это все. Он увидел, что в доме все спят и уехал назад. Вернулся в квартиру уже в начале шестого. – Он заходил на кухню? – Нет. Но он сказал… Он сказал, что прошел в сторону кухни и услышал шорох. Он не испугался, но решил, что находиться без приглашения в чужом доме все-таки неприлично. Марио вышел из дома и уехал домой. Он никого не видел. – Анна, скажите мне честно: вы верите, что все было именно так? Или вы тоже сомневаетесь? – Нет-нет, – с жаром ответила Анна. – Я верю ему. И ничуть не сомневаюсь! Он не убийца. – Но почему ваш муж не рассказал об этом полиции? Если они узнают о его утреннем визите в дом Джулии (а они узнают, поверьте мне), это будет еще одним доказательством против вашего мужа. – Я тоже спросила его, почему он не сказал правду? Марио просто испугался. Когда накануне я сообщила ему, что синьору Джулию убили, он, видимо, решил, что его могут в этом заподозрить. И… струсил, не сказал. И вот теперь я не знаю, что делать? Может, мне нужно все рассказать им? Ну, полицейским? Хотя Марио запретил говорить. Господи, быстрее бы они нашли настоящего убийцу! Она сложила руки в молитвенном жесте и прикрыла глаза. – Не волнуйтесь, если он невиновен… – Если? Значит, вы мне не верите? – Я вам верю, Анна. И скорее всего, ваш муж не виноват в этом преступлении. Но он осложнил себе жизнь тем, что не сообщил полиции про вторую поездку. Если вы можете уговорить его сделать это, пусть сам придет в полицейский участок и все расскажет. Не вы, а он. Так будет лучше. – Хорошо. Спасибо. Я тоже так считаю. Я сейчас позвоню ему. – И еще… Анна… Вам нужно как-то решить проблему с его зависимостью. Может, ему нужно лечиться? – Знаете, он пережил такой стресс с этим убийством. Он так испугался, что его могут заподозрить. Думаю, он сам справится. Я сказала, что люблю его и что… мы справимся. Нужно только, чтоб он осознал, что это болезнь. Проклятая рулетка! Но мне кажется, он понял. И очень надеюсь, что все выправится. Антон погладил ее по руке. – Вы замечательная жена. Вашему мужу повезло. – Он сказал это очень искренне. – Спасибо. И когда они уже выходили из комнаты, Анна остановилась и, немного смущаясь, спросила: – Антонио, меня мучает еще один вопрос. Но я не уверена, что это важно. – Я вас слушаю. – Понимаете, я очень чутко сплю. Это профессиональное чувство. Но в эту ночь… – она подыскивала слова, – в эту ночь… ну, когда была убита синьора Джулия… мне стыдно признаться, Антонио. – Анна, пожалуйста, не стесняйтесь. Что случилось-то? – Я спала как младенец. Я даже не услышала звонок будильника в семь часов утра. Меня разбудила синьора Чезари. – Так. Анна, это важно. – Этот факт Антона очень заинтересовал. – Пожалуйста, рассказывайте дальше. – Поздним вечером, когда мы поднимались в спальню (коляску помогли донести на второй этаж муж синьоры и работник дома, забыла его имя), я чувствовала, что засыпаю. Я еще немного боролась со сном, но как только синьора легла в постель, я провалилась… Никогда такого не было. Видимо, сказалась усталость. А утром у меня болела голова. Я подумала, это грипп (летом иногда такое бывает), но температуры у меня не было. Просто странное самочувствие. Как будто я выпила снотворное. Но я ничего такого не пила. – А почему вы сказали, что вам стыдно признаться? В чем стыдно признаться? – Именно в этом. Я спала на рабочем месте, Антонио. Представляете? А если бы синьоре понадобилась помощь? Если бы она проснулась зачем-то, а я сплю! Ужасно! – Анна, вы сказали, что ваше пробуждение было тяжелым, как после снотворного? – Я так подумала в тот момент. Когда померила температуру. Поняла, что это не грипп. – И вас разбудила баронесса? – Не совсем так. Но она уже встала и ходила по комнате. Она разговаривала сама с собой, и я проснулась от звука ее голоса. Хорошо, что никто не зашел и не видел, что я спала. – Она раскраснелась от неловкости, которую испытывала, рассказывая о своем, как она считала, проступке. – Синьора повторяла, что голодна, что никто не заботится о ней. Я вскочила, посмотрела на часы. Было около восьми! Это кошмар! Право, мне стыдно признаться. – Анна, то, что вы сейчас рассказали, очень важно. Вы что-то пили перед сном? Воду, сок, чай? – Да. Когда я вернулась после разговора с мужем, уже был накрыт стол с десертом. Я выпила чаю. Съела кусочек торта. – И все? – Больше ничего. – У каждого был свой заварник? – Я не помню. Мне кажется, было несколько заварников. С черным чаем и зеленым. Я пила зеленый. И еще была бутылка воды в комнате. Я пила воду. Но еще до того, как мы поднялись в комнату синьоры, я уже чувствовала себя странно. Я уже боролась со сном. – Анна, а синьора Чезари понимает, что находится в больнице, а не дома? Что вы за ней ухаживаете? – Мне кажется, она знает, что мы за ней присматриваем. И осознает, что здесь не дом, а лечебное заведение. Но она нас не всегда различает. Она также путает имена. Меня часто называет Клаудией. У нее сохранились все основные инстинкты: еда, туалет, гигиенические процедуры, одежда. Просто все как-то сумбурно в ее голове. – А вы других пациентов с подобной болезнью наблюдаете? – Да, конечно. – Они все одинаковые? – Нет, все пациенты разные. Каждый фиксирует свое внимание на чем-то особенном. И потом, у пациентов разные стадии болезни. – А как можно охарактеризовать состояние баронессы? – Врачи считают, что у синьоры стадия умеренной деменции. Это достаточно серьезно. – Спасибо большое за вашу откровенность, Анна. Пойдемте. Нам пора. Перед тем, как зайти в комнату баронессы, Антон взял ее руку, нежно пожал и сказал: