– То есть вы были в комнате у Джины? – Да. Это точно. Антон возликовал. На оба вопроса он получил тот ответ, который и надеялся услышать. – Клаудиа, ты хочешь сказать, что в комнате никого, кроме тебя, Вито и Джины не было? – Да, Антонио. Именно это я и хочу сказать. – Спасибо. Ты прояснила ситуацию. – Но я и раньше тебе об этом говорила. – Все правильно. Но ты не была в этом уверена. – Антон не стал объяснять ей, зачем ему нужны эти подробности. – А теперь ты уверена. Мне этого достаточно. – Ты приедешь с Вито на похороны? – Нет… У меня дела. Завтра я улетаю, мне надо успеть кое-что доделать. Я пришлю цветы. – Спасибо, Антонио. До свидания. Приезжай почаще. Вито очень много о тебе рассказывал. – И тебе спасибо, Клаудиа. Все. Пожалуй, больше звонить некому. Если бы Умберто мог уточнить некоторые детали по автокатастрофе, но, вероятно, он выжал все возможное из архивных материалов и большей информации там не найти. Остается догадываться или просто… логически вычислять. Он спустился в гостиную. Вито еще оставался за столом. – Антонио, ты сейчас поедешь в клинику? Или после обеда? – Сейчас, Вито. И если у меня будет время, хочу съездить в Совану. Попытаюсь «досмотреть» историю про рыжеволосую девушку Ию. – А я настраиваюсь на эту тяжелую церемонию. Наверное, и с полицейскими придется разговаривать. Мне звонил старший инспектор Джероне, то бишь Росси, – он ухмыльнулся, – сказал, что подъедет после мессы. – Вито, ты говорил, что Софи – фармацевт по профессии. Это так? – Да. У нее есть своя аптека. – Это я понял. Аптека – это ее бизнес. А меня интересует ее профессия. – Софи закончила институт фармакологии. Ей прочили научное будущее, приглашали в очень известную лабораторию, но она не захотела заниматься наукой. Бизнес ее вполне устраивал. А почему ты спросил? – Я все время думаю об отравлении твоей мамы. – И что? Не понимаю связи между этими вопросами. – Вито, скажи, пожалуйста, у вас в Италии простой человек может прийти в аптеку или в другое заведение и купить цианистый калий? – Нет, конечно, яды находятся под строгим контролем. А к чему ты клонишь? – Если ты не понимаешь, я прочту тебе небольшую лекцию. У меня вчера было время, и я поинтересовался в интернете, что это за штука такая – цианид калия. Тебе интересно? – Конечно. Продолжай. – В тысяча восемьсот сорок пятом году немецкий химик Роберт Бунзен, один из авторов метода спектрального анализа, получил цианид калия и разработал способ его промышленного производства. Сегодня это вещество можно найти только в лабораториях, специальных фармакологических заведениях и на производстве. И оно, как ты мне только что подтвердил, находится под строжайшим контролем. Однако в начале двадцатого века цианид калия был доступен любому, включая преступников. Я не знаю, любишь ли ты детективы, но многие сочинители детективов используют в своих романах этот яд. Агата Кристи, например, в рассказе «Осиное гнездо» придумала, что цианистый калий купили в аптеке якобы для уничтожения ос. И только благодаря вмешательству Эркюля Пуаро преступление сорвалось. К чему я это рассказываю? Ты сейчас поймешь мою логику. Почему среди настоящих преступников и героев детективов цианистый калий так популярен? Причины простые: вещество хорошо растворимо в воде, не обладает вкусом, смертельная доза невелика. Высокая доза цианида калия вызывает почти мгновенную потерю сознания и паралич дыхания. Если ты думаешь, что цианистый калий – самое ядовитое вещество на земле, то ты ошибаешься. Например, никотин и стрихнин – вещества растительного происхождения – в десятки раз более ядовиты. Я уж не говорю про некоторые грибы. В общем, самые ядовитые вещества на свете создала природа. Но добывать их гораздо сложнее, чем получить соль циановодородной или синильной кислоты, проще говоря, цианистый калий. Я хочу, чтобы ты обратил внимание на этот факт: цианистый калий достать легче, чем какие-то более сложные и токсичные яды. Кроме того, синильная кислота – слабая кислота. Она может быть вытеснена из своей соли более сильной кислотой и улетучиться. Даже угольная кислота сильнее синильной. А угольная кислота образуется при растворении углекислого газа в воде. То есть под действием влажного воздуха, содержащего воду и углекислый газ, цианид калия постепенно превращается в карбонат. Далее. Если цианид калия долго хранится в контакте с влажным воздухом, он также может нейтрализоваться. И самое интересное… Антон рассказывал эмоционально, жестикулировал. Витторио слушал, не перебивая. Он пока не понимал, почему его друг считает столь важным рассказать ему о цианидах. – Помнишь, доктор говорил о циангидринах, которые образуются в результате воздействия глюкозы. При поступлении в организм небольших порций цианидов, организм может обезвредить их самостоятельно с помощью глюкозы, содержащейся в крови. А при отравлении в качестве антидота используют растворы глюкозы, вводимые внутривенно. Это средство действует медленно. А вот что действует быстро? – Антон вопросительно посмотрел на Вито. Тот пожал плечами. – Это простой сахар и производные от него. Люди, работающие с цианидами, знают, что для профилактики отравления надо держать за щекой кусочек сахара. Глюкоза связывает цианиды, находящиеся в крови. Ты, возможно, знаешь рассказ о том, как декабрьской ночью тысяча девятьсот шестнадцатого года несколько особ княжеского рода убивали Распутина? – Да, я читал об этом. И смотрел интересный фильм о тех событиях. Там было что-то, связанное с отравлением. Да-да. Вспоминаю. Его отравили цианистым калием, но, кажется, яд не подействовал. И тогда эти ваши князья утопили Распутина в реке. Так? – А яд не подействовал почему? Потому что заговорщики положили его в эклеры – сладкие пирожные. Феликс Юсупов писал в своих воспоминаниях, как с ужасом наблюдал за Распутиным, который съел несколько пирожных, а яд на него не действовал. Лишь иногда старец подносил руку к горлу, точно в горле у него спазм. Юсупов спросил тогда, что с ним, почему он кашляет, и Распутин ответил, что в горле у него щекотка. И все. Заговорщики были в отчаянии и не понимали, как такое могло произойти? Они просто не знали, что сладкое нейтрализовало действие яда. – Я понял. Ты хочешь сказать, что человек, который пытался отравить мою маму, не знал, также как и русские заговорщики, что цианистый калий нельзя «подавать» со сладостями, если уж… пытаться отравить. Ты это хотел сказать? – Нет, Вито. Как раз, наоборот! Я хотел сказать, что тот человек не хотел смерти твоей матери. Он знал, что она не умрет! Да, действие яда, конечно, проявится и возникнут некоторые симптомы отравления, но отнюдь не смертельные. Этот человек хотел отвести от себя подозрения в смерти Джулии. Для этого он и устроил якобы неудавшееся отравление, доказывающее, по его мнению, что убить хотят обеих сестер Бенсо ди Ревель. И этот человек должен был знать о таком свойстве цианидов. Поэтому и выбрал он именно этот яд, а не какой-нибудь более сильный. И положил его в торт, а не в бутылку с водой, что было проще осуществить. Но в этом случае возможность летального исхода была бы более однозначной. – Намекаешь на Софи? Она работает в аптеке, значит, ей не составляет труда достать цианистый калий и… и еще она, конечно, знает об этом взаимодействии яда с глюкозой. Значит, это Софи? – Такой вывод напрашивается. Однако я бы не спешил. Дай мне время до вечера. И я постараюсь ответить тебе на все вопросы. – Боже мой, но зачем? Зачем ей убивать свою мать? – Вито как будто не услышал Антона. – Вито, я прошу тебя не делать поспешных выводов. – Но это логично. Все, что ты рассказал – логично. – Ты вспомни, что то же самое ты сказал, когда мы говорили о муже Анны. А потом оказалось, что это не так. – Антонио, как мне вести себя с ней на похоронах? – Иди на похороны и не думай о том, кто убил Джулию. Просто простись со своей тетей. Она вас всех очень любила. И… потерпи до вечера. – Хорошо, Антонио. Ты что-то знаешь… Эти твои способности… Я потерплю. Антон продолжал путь по провинции Гроссето. Он ехал небыстро, любовался природными ландшафтами и не мог надышаться воздухом, насыщенным травами, каштанами, пиниями и морем. Несмотря на то, что Антон отъехал от побережья на несколько километров, запах моря, смешанный с травами, ощущался очень сильно. Он следовал на северо-восток провинции, земли которой богаты источниками минеральных вод. Издалека он увидел каскад Сатурния, сероводородные воды которого привлекают страдающих ревматизмом и заболеваниями кожи и дыхательных путей. Он не только увидел изумрудный водопад, но и ощутил серные пары. Остановиться? Антон взглянул на часы… Нет… Он лишь притормозил и вдохнул полной грудью этот специфический резкий запах, который враз перебил запах моря… Пять минут, и он у цели. Антон уже подъезжал к городку, в полукилометре от которого, в лесном массиве, находилась клиника. Удастся ли ему «разговорить» Луиджину Чезари Бенсо ди Ревель? До города оставалось несколько сот метров, как вдруг тонкая, сверлящая боль в виске заставила его остановить машину. Он все-таки въехал в город, остановился на первой же стоянке возле церкви и помассировал виски. Боль отпустила. Однако эта боль принесла ему освобождение: он вспомнил, что пропустил в разговоре с Анной, что смутило его в рассказе Агаты, и даже ускользнувшая фраза в монологе Луиджи в четверг, за обеденным столом, вдруг зазвенела в ушах отчетливо и выпукло. Внезапно, как в калейдоскопе – детской оптической игрушке, – сложенные под углом зеркальные стеклышки при поворачивании отражаются и складываются в удивительные узоры, так в голове Антона враз сложились в один узор все части тосканской мозаики. А нужно ли ему теперь встречаться с Джиной? Он набрал номер телефона Витторио. – Вито, мне необходимо задать один простой вопрос Софи. Не мог бы ты дать мне номер ее телефона? – Я могу передать ей трубку. Софи рядом со мной. – Замечательно. Вито передал ей телефон, сообщив, что это Антонио. Она немного удивилась, но взяла аппарат, отошла чуть в сторону. Как ни прислушивался Витторио к их разговору, он мало что услышал. Однако это не расстроило его. Он знал, что сегодня вечером Антон расскажет ему все, что смог узнать… угадать… получить сведения оттуда… Как у него это получается? Антонио и сам не понимал. Le capacità insolite… Антон все же поехал в клинику. Он уже знал, что произошло во вторник ночью, вернее, под утро среды. А если быть точным, в четыре часа сорок минут. Он догадывался также, что произошло сорок семь лет назад. Убийства, которое заподозрил Умберто, не было. Никто специально не уменьшал давление в шинах автомобиля Фабрицио Сарто. Но, кажется, Антон понял, куда и зачем спешил Фабрицио. И трагедия произошла не столько из-за разрыва шины, сколько из-за его нервозности и эмоционального перегруза, причиной которых явились события, произошедшие до этого во Флоренции. Фабрицио спешно покинул столицу Тосканы и направлялся в Лацио – в Тарквинию. Каждый водитель знает, насколько опасно вести машину в таком состоянии. Фабрицио мчался на большой скорости, не смог вовремя отреагировать на подозрительное поведение автомобиля – начинающееся движение боком, а опасный поворот и резкое торможение только усугубили ситуацию… Антон скажет Джине, что все знает. Захочет ли она поговорить с ним? Вряд ли. Выслушает ли? Скорее всего, да. Он увидел их издали – Джину в инвалидной коляске и молоденькую медсестру, везущую пациентку на прогулку. Он какое-то время наблюдал за ними. Чудесный парк, пение птиц, спокойная атмосфера – все было создано для комфортной жизни стариков, страдающих страшным недугом, отнимающим разум. Девушка что-то тихо рассказывала Джине. Та слушала, прикрыв глаза. Несколько пожилых мужчин и женщин самостоятельно, без сопровождения медперсонала, неторопливо прогуливались по парку или сидели на лавочках.