Но от страха по поводу того, что она проживет без него, он просыпался в холодном поту посреди ночи. Муж, которого она любила, делал ее недоступной для Витторио. Глава 5 Интерьер двухэтажной виллы очаровал Джинджер, как только она вошла в здание через стеклянные двери. На роскошной вилле девятнадцатого века в готическом стиле было пять спален и современная кухня. Витторио предложил ей самостоятельно осмотреть дом. Джинджер поднялась на второй этаж, где было три спальни. Ей особенно понравилась комната в мансарде с террасой. Из комнаты открывался вид на Адриатическое море. На комоде стояла фотография брата Витторио. Возможно, это комната принадлежала Гаспару до того, как тот стал монахом. Но, возможно, это комната Витторио, и он хранит в ней дорогую фотографию своего кумира. На первом этаже можно было выйти на частный пляж. – Здесь вы не увидите серферов, как в Сан-Клементе, – объяснил Витторио. – В Лидо не бывает больших волн. Сюда любят приезжать семьи с маленькими детьми, которые играют на мелководье. Она улыбнулась: – Ни камней, ни водорослей. Это определенно рай. Они вернулись на кухню, и Джинджер огляделась. – Эти стены наверняка хранят сотни историй о детях Делла Скалла. Он начал складывать продукты в холодильник. – У каждого из нас были свои друзья. Когда мы все здесь собирались, творился хаос. Она положила продукты на кухонный стол. – Другими словами, вы сводили с ума своих родителей. – Разве не все дети так поступают? – поддразнил он. Джинджер усмехнулась: – Я была единственным ребенком, у меня нет братьев и сестер. Но у меня были подруги, и я уверена, мы донимали моего отца. К счастью, у него спокойный характер. – А ваша мать? Она прислонилась к краю стола. – Она умерла, когда я родилась. – Джинджер… – Нельзя тосковать по тому, чего у тебя никогда не было, Витторио. Но, конечно, мне всегда хотелось знать свою мать. Папа снова женился на прекрасной женщине, когда мне исполнилось четыре года. Нора – моя мачеха, и я очень люблю ее. – У них нет детей? – Она не могла родить. Его синие глаза потемнели от волнения. – Это означает, что они оба отдали вам свою любовь. – Они по-прежнему меня любят. Мне очень повезло. – Без них она не выжила бы после смерти Брюса. Но она не хотела думать об этом болезненном периоде сейчас или когда-либо потом. – Выйдем на пляж? Потом мы вернемся и устроим себе праздник. – Я с удовольствием. – Прошло два года с тех пор, как Джинджер позволяла себе такой отдых. Это было до того, как боль в ногах Брюса лишила его возможности ходить. – Переоденьтесь в гостевой спальне, а я проверю, нет ли протечек в прачечной. Это займет всего минуту. Несколько месяцев назад мне пришлось поменять трубу. Она посмотрела на него. – Есть ли что-нибудь, чего вы не умеете? Он посерьезнел. – Я не знаю. Все зависит от вас. Ее сердце екнуло. Если она правильно поняла, Витторио предоставил ей право решать, как будут развиваться их отношения. Он не знал, что она начинает в него влюбляться. Джинджер взяла свой чемодан и пошла в спальню. Открыв его, она вытащила нужные вещи. Через несколько минут на ней было бикини в бело-зеленый горошек. Потом она надела белое пляжное платье и такие же шлепанцы. Положив солнцезащитный крем в карман платья, она вышла из комнаты. Витторио встретил ее в коридоре; у него в руках были полотенца и два легких складных шезлонга. На нем были только черные плавки. При виде его загорелого тела Джинджер затаила дыхание. – Как труба? – Она должна была сказать или сделать что-нибудь, чтобы не пялиться на него. Он одарил ее белозубой улыбкой, давая понять, что Джинджер его не провела. Он наверняка видел, как пульсирует жилка у основания ее шеи, и знал почему. – Пока в порядке, – ответил он. – Пойдем? Она последовала за ним на пляж. Он поставил шезлонги на песок. Джинджер сбросила шлепанцы, платье и пошла к воде. – Замечательно! – крикнула она через плечо. – Я не знала, что в Италии есть такой пляж. Джинджер поплыла вперед. Через минуту Витторио догнал ее. – Вы в курсе, что здесь водятся акулы? – спросил он. – Вам нужен охранник. Завопив, Джинджер нырнула, чтобы уйти от него. Все это было частью игры, но близость Витторио сводила ее с ума. Он снова быстро догнал ее. Когда они оба вынырнули, она обнимала его руками за шею, а он держал ее за ноги. Его синие глаза улыбались, когда он посмотрел на нее. – Ты плаваешь, как рыба, но я не должен удивляться. Его соблазнительные губы были совсем близко от ее рта. – Мне всегда было жаль людей, которые не живут у воды. Мой отец научил меня плавать и ходить под парусом. Мы часто ездили в Мексику и на Карибы, где занимались подводным плаванием. Я везунчик. Слишком разволновавшись от его близости, Джинджер высвободилась из его рук и поплыла на спине. Витторио плыл рядом с ней. Полчаса они гонялись наперегонки, но ей так и не удалось обогнать его. – Хватит! – крикнула она ему, увидев его лукавую усмешку. Изнемогая от усталости, она выскочила на берег и побежала по песку, зная, что Витторио бежит следом за ней. Хохоча, Джинджер легла на шезлонг. – Пожалей меня, – произнесла она умоляющим тоном. Он протянул ей полотенце. – Ты хочешь, чтобы я тебя вытер? Схватив полотенце, она замахнулась им на Витторио, но ей не удалось его задеть. Он протянул ей солнцезащитный крем. – Спасибо, – прошептала она и начала намазываться кремом, надеясь, что Витторио предложит ей помочь. Ей нравились его прикосновения. Покосившись на него, она увидела, как он расслабляется на своем шезлонге. Вскоре она повернулась и поняла, что ее спина обгорит без солнцезащитного крема. Но она не стала рисковать и просить Витторио намазать ее кремом. Она жаждала лежать в его объятиях и забыться от его поцелуев. Ей нужно что-нибудь сделать. Немедленно. Она поднялась на ноги. Витторио все еще лежал на шезлонге, закрыв глаза, когда она надела пляжное платье. – Витторио? – тихо позвала она и надела шлепанцы. – Если ты не возражаешь, я пойду и выпью чего-нибудь. Приоткрыв глаза, он уставился на нее. – Я пойду с тобой. Вещи оставим здесь. Вечером мы опять поплаваем. Он стремительно встал, внезапно прикоснулся к Джинджер кончиками пальцев и нахмурился. – Твоя кожа покраснела. Тебе нельзя так долго быть на солнце. – Витторио, мне двадцать семь лет, и я знаю, как защитить свою кожу. Он удивленно посмотрел на нее.