Сара, пожалуйста, дай мне знать, все ли у тебя хорошо. Мы все думаем о тебе. И о Джонатане. Два дня спустя: Сара, ты на связи? Можешь ничего не говорить и не писать, просто пришли мне короткое сообщение, чтобы я знала, что с тобой все в порядке. Еще одно сообщение: Ты заставляешь за себя волноваться… Я отправляю ей короткий текст: Я в порядке. Спасибо, что интересуешься. И немедленно получаю ответ: Где ты? Я много раз заезжала к тебе домой. Ты все еще в доме, где живет это семейство? Да, отвечаю я. Тебе нужно что-нибудь? С тобой все хорошо? Со мной все хорошо. Обо мне заботятся. Я не вижу необходимости что-либо объяснять Амелии. Нет смысла втолковывать ей, как я боюсь того момента, когда домой вернется мистер Алекс Бэрд. Как и рассказывать о том, что сейчас я практически постоянно нахожусь в обществе Колетт и Паулины. Я могу проведать тебя? Я решаю задать этот вопрос Колетт. – У меня есть подруга, – говорю я. – Та самая, которую вы видели у меня дома, ее зовут Амелия. Она хочет меня навестить. Колетт поднимает глаза от журнала, который держит в руках: – Где навестить? Здесь? – Да, здесь. Колетт берет меня за руку: – Не сейчас, моя дорогая. Я смотрю на свой телефон, затем снова перевожу взгляд на Колетт: – Всего на несколько минут. Она очень переживает за меня. – Это очень мило, – улыбается Колетт и поглаживает пальцами мою руку. – Но скоро домой вернется Алекс. Давайте не будем приглашать никаких гостей. Закрыв журнал, она встает с дивана. Я чувствую, как у меня сжимается сердце. – Мистер Алекс приедет сегодня вечером? – Точно не знаю, но очень скоро, – отвечает она. Ужас сдавливает мне грудную клетку ледяными пальцами. Колетт не замечает изменившегося выражения моего лица, на котором теперь отчетливо читается паника, хотя я изо всех сил пытаюсь его скрыть. Накручивая вокруг пальца прядь светлых волос, миссис Бэрд направляется в сторону кухни и бросает через плечо: – Я собираюсь приготовить горячий шоколад для нас с Пэтти. Вам тоже сделать? Я ничего не отвечаю, потому что просто не могу издать и звука. Колетт сообщает, что на всякий случай принесет чашечку напитка и мне. Я вижу, как она исчезает за кухонной дверью, и роняю телефон на колени. Вопрос о визите Амелии так и остается открытым. * * * Как и говорила Колетт, вечером из командировки возвращается мистер Бэрд – и Стивен тоже. Ни тот ни другой нисколько не удивляются, увидев меня, это означает, что Колетт сообщила им о том, что я гощу у них. Мужчины ставят на пол свои чемоданы, целуют Колетт и обнимают Паулину, а у меня в этот момент едва не останавливается сердце. Затем они говорят что-то мне – вероятно, выражают свои соболезнования по поводу смерти Джонатана. Я стою неподвижно. Дыхание перехватывает в груди, словно от чудовищного арктического мороза, до тех пор, пока они не выходят из комнаты. Если мистер Бэрд каким-то образом и причастен к смерти Джонатана, он никак этого не обнаруживает. То же самое можно сказать и о Стивене. Оба они держатся как ни в чем не бывало. Не говоря уже о терзаниях или угрызениях совести. Я предполагаю, что, по мнению мистера Бэрда, мое присутствие в доме, где живет он сам и его семья, говорит о том, что в полицию я обращаться не собираюсь. Наверное, он полагает, что мною легко манипулировать. Что я неспособна постоять за себя. И что, если я позволяю своим врагам заботиться обо мне, идти мне больше некуда. Что ж, возможно, он прав. Я теперь действительно сильно завишу от Колетт и Паулины. Они как бы выступают в роли моих умерших матери и тети, без помощи которых я обходилась так долго. Я уже отвыкла от той заботы и поддержки, которой они меня окружают. Колетт, вернувшись с кухни, шепчет мне на ухо, что все обойдется, все будет хорошо. Затем она вручает мне новенький блокнот для эскизов. Передо мной открыт мир больших возможностей, заявляет она. Она убеждает меня, что мне нужно рисовать, придумывать новые модели одежды, заняться творчеством – это позволит мне оправиться от случившегося. – Придумайте мне новый наряд, – говорит Колетт. – А еще лучше целую коллекцию платьев. И для Пэтти тоже. Мистер Бэрд не выглядит сердитым. Его молчание уже не кажется угрожающим. На вид он вполне спокоен и невозмутим. Когда Паулина говорит что-то про наркотики и про смерть в темном переулке, это, похоже, вызывает у него удивление. И я уже начинаю сомневаться в том, что он в самом деле имеет какое-то отношение к гибели Джонатана. Возможно, он и действительно здесь ни при чем. Может быть, это дело чьих-то еще рук. Я ложусь на диван. Мой мозг, кажется, вот-вот взорвется от противоречивых мыслей – все в этом доме настолько неоднозначно и запутанно. Глава 41 Я слышу ее голос. Вернее, смех – нежный и звонкий девичий смех, похожий на звук колокольчика. Я слышу его совершенно ясно и отчетливо. Да, это веселый и радостный детский смех, эхом отражающийся от стен. Несколько дней спустя я вижу Пэтти. Точнее, я успеваю заметить ее светлые локоны, когда она сворачивает за угол. А потом и ее силуэт, перебегающий из одной комнаты в другую. Я схожу с ума. Ведь она мертва. Девочка мертва. Я это знаю. Это Колетт делает вид, что она жива, не я. Но миф о существовании Пэтти просачивается в мою душу, проникает во все мое существо. То, что мистер Алекс находится дома, то есть сам факт его присутствия, порождает у меня паранойю. Да, похоже, пребывание в доме Бэрдов на самом деле оказывает отрицательное влияние на мой рассудок. Конечно, на меня обрушилось горе. Гибель Джонатана – это слишком сильный удар, и мне очень трудно справиться с этой бедой. Но видеть Пэтти? Да, я знаю, что нахожусь на грани. Но я все же не могу поверить в то, что теряю способность мыслить здраво и отличать реальность от игры воображения. Однако я не могу объяснить то, что со мной происходит. Я действительно вижу то, чего на самом деле не существует, – например, Пэтти, пробегающую по коридору. Слышу топот маленьких ножек. Мне кажется, что куклы в ее комнате то и дело меняют расположение. Но я к ним даже не притрагиваюсь. Нет, я была неправа – у меня определенно не все в порядке с головой. Мой жених мертв. Я своими глазами видела, как родственники опустили его тело в могилу и похоронили. Мне больше незачем возвращаться домой – там меня никто не ждет. Этого более чем достаточно, чтобы съехать с катушек, верно? Что произошло с Колетт после смерти дочери… Думаю, мне необходимо больше отдыхать. Я буду стараться спать как можно дольше. Надеюсь, во сне галлюцинации не будут преследовать меня и я не буду видеть и слышать Пэтти. А потом мне удастся полностью от них избавиться. Но, когда я просыпаюсь, всякий раз оказывается, что Пэтти все еще где-то неподалеку. Я снова вижу, как за угол ныряет светлая головка, снова успеваю заметить на лице девочки озорную улыбку. Она носится по коридорам из комнаты в комнату в одних носках, заразительно смеясь, а следом за ней бегает Колетт. Они с матерью, обнявшись и свернувшись калачиком, лежат на диване перед телевизором и смотрят кино. Я вижу их. Я ощущаю сладкий аромат клубничного шампуня, исходящий от девочки. Но это ведь всего лишь игра моего собственного воображения, правда? Просто Колетт, принимая ванну, добавила в воду жидкого мыла с клубникой – она всегда так делает. Отсюда и запах, не дающий мне покоя, а Пэтти здесь ни при чем. Однако он преследует меня буквально повсюду. Нет никакой Пэтти. Ее нет в доме – нет, черт побери. Я закрываю глаза, затыкаю уши и убеждаю себя, что никакой девочки в комнате нет и в помине, что она не просит меня поиграть с ней в ее кукольный домик. Я не иду за ней в игровую комнату. Не открываю дверь и не вхожу в нее. Но, открыв глаза, обнаруживаю, что именно там и нахожусь – в игровой. Выходит, ноги сами, помимо моей воли, принесли меня туда. У меня кружится голова, все словно подернуто дымкой тумана, но я, сделав несколько шагов по ковру, опускаюсь на колени рядом с игрушечным домиком и беру в руку куклу. Потом я сажусь за стол, и мы пьем чай. Я слушаю, как Пэтти рассказывает мне о своем дне рождения, о том, как она пригласит на праздник друзей, о том, как весело будет нам всем. Я внимательно слушаю, время от времени поднося к губам чашку с чаем. Девочка называет меня Сисси. Она говорит, что очень рада, что у нее есть такая старшая сестра, как я. Я в ответ киваю и позволяю ей обнять меня. Она прижимается к моей щеке пахнущими клубничным шампунем волосами. Через какое-то время начинаю задыхаться. На глазах у меня выступают слезы, потому что все происходящее – это мираж. Все, что со мной происходит, – моя фантазия. Я провожу в игровой комнате долгие часы, хотя сама не вполне это осознаю. Дни пролетают один за другим. Проходит еще какое-то время, и я начинаю замечать, что мы с Пэтти находимся в игровой практически постоянно. Просыпаясь, я вижу локон волос Пэтти, тот, что дала мне Колетт, рядом со своей подушкой. Я не помню, как положила его туда, но вот он здесь – я ясно его вижу и могу потрогать. И так происходит каждое утро. Я чувствую, что от моих волос тоже исходит запах клубничного шампуня. Еще через несколько дней я, проснувшись утром, чувствую, что заболела. У меня жар и ломит все тело. Я решаю еще немного полежать в постели и через некоторое время ощущаю боль в животе. Колетт, подоткнув одеяло, говорит, что будет лучше, если я немного отдохну.