Разве не понимает он, что не может Велимира подарка принять? Сапфиры, изумруды… о них мигом донесут батюшке, а уж он-то… — Нет. А окно она открыла. Душно ведь. Жарко. Лето подобралось, полыхнуло солнцем. Нынешнее, поговаривают, особенно жарким выдастся. — Вот, возьми. — На подоконник лег букетик первоцветов. Где взял только? Они ведь по последнему снегу… хрупкие белые цветы. Никому не рассказывала, что любит… — Спасибо. — По сердцу ли? — Подарок? — уточнила Велимира, пряча улыбку в букетике — пахли одуряюще. — По сердцу. — А этот? — Колечко лежало на смуглой ладони. Серебряное. Простенькое. И в то же время… магией от него веяло. Силой первозданною. — Ты же знаешь, нам не позволят… — А если мы не будем соизволения спрашивать? — Он больше не улыбался, но глядел серьезно. И от этого взгляда немым криком кричать хотелось. Замуж за азарина? Батюшка проклянет. И ее, и детей ее, если родятся после проклятия дети… слово отцовское крепко, а если найдет кого, чтоб на крови это слово завязать… а он найдет, постарается… — Не будем? А жить-то как? — Обыкновенно. Уедем. — Куда? — В горы. В горах дела нет, кто ты и откуда… дом поставим. Я сумею. Веришь? Верила. И надежда вспыхнула костром ночным. Но отгорела. — Найдут ведь. — Это если искать станут. И Кирей вдруг оказался рядом, обнял, прижал к себе, будто боялся, что исчезнет она. И сладко стало, и страшно — он уйдет, а Велимире жить. — Я вот чего придумал. — Дрогнула тонкая серьга, чужим дыханием потревожена. — Если не побоишься… То, что он говорил, было безумием. Но надежда… надежда ярче разгоралась. А ведь получится… может получиться… и если так… не она ли, Велимира, просила в ночь березовую свободы? Не она ли клялась себе не упустить самого крохотного шанса, не она ли… …она. И не упустит. — Ты… ты пойдешь на такое? — Если ты пойдешь со мной. — И вновь колечко протянул: — Возьми. Примерь. Оно обовьет палец горячею огненною силой. Оно убережет от глаза дурного и спрячется меж иных перстней. Оно… оно позволит надежде жить. И если так, то, глядишь, и получится все. Ждать-то уже недолго. — Так пойдешь? — В горы? — Велимира взяла кольцо. — В горы… они до небес подымаются. А небеса там синие, высокие. Говорят, на рассвете огнями всеми играют… и орлы там водятся огроменные, под крылом — дом укроется… Он рассказывал про горы и про орлов. Про дом, который поставит для Велимиры, и про жизнь ее, иную, где она будет всенепременно счастлива… иначе ведь зачем? И она слушала. Верила. Сжимала серебряное колечко залогом… ждать? Она дождется. И вправду ведь недолго осталось. Гребень застрял в рыжих космах Елисея. Он дернул, выдирая несколько волосков, и в раздражении отшвырнул в сторону. Что происходило? Он перестал слышать Ерему, зато начал — луну, пусть эта луна давно уже истончилась. А брат врал. Говорил, глядел в глаза и врал. Но если хотя бы слово из сказанного им правда, то… Елисей свободен? Он поднял взгляд в темное небо и нахмурился. Скоро проверит. И лучше бы остальным, которые тревожно, но спали, быть подальше… Ерема улыбается. Счастлив? Доволен собой? А Емелька насуплен, сосредоточен. Вновь с огнем борется? Егор кулаки сжал. Губы — что нитки… воюет. Евстигней ногою дергает. Поздно явился. Где был? Не спрашивай — и не соврут. Весь вечер ножи свои выглаживал, ласкал… бестолочь. А вот Еська так и не лег. Сидит на подоконнике, в небо пялится. Увидел, что смотрят, и повернулся, подмигнул. Мол, вот и у нас секреты появились. Сумеем ли сохранить? Недолго. Гребень под подушкой чувствовался, и Щучка выкинула его на пол. Тоже дурища, гадать вздумала… на жениха… вон, муж имеется. И нож заговоренный. Всего-то надобно, что в шею воткнуть, в то место, которое ей старый Берзень показывал, чтобы перерубилась жила кровяная. Тогда уж не спасут… …в постель уложить. Мужики до этого дела охочие, ей ли не знать. Видела в дурном доме, как шалеют от голых сисек да вина… и этот ничем не лучше. Клинок лежал в ладони. Махонький. Один удар — и свобода. Тот, кто нож поднес — Щучка, сколь ни пыталась, не могла вспомнить его лица, — с ножом и перстень отцовский передал, а значит, слово его — слово Безликого. Попробуй ослушаться. Рискни. Рисковать? Чего ради? Кроме клинка ей кошель с золотом вручили. И еще один. И, что важней, страничку, на которой написано, как клеймо с лица свести. Простенький обряд… решайся, девка. И будешь свободна. Уйдешь из города… …или нет? Зачем уходить? В другой конец перебраться. Лето близко, а там и в Акадэмию набор. Без клейма-то она пройдет. Выучится. Магичкой станет. А магикам никто не указ… Щучка закрыла глаза и провела пальцами по острию клинка… что бритва… больно не будет… он и понять-то ничего не успеет… если она решится. Она ведь решится? Уже почти.