– Понял вас, Александр Михайлович. – И последнее, – обвел комиссар строгим взглядом присутствующих. – Прошу не забывать об отпущенном наркомом сроке расследования. Полномочий, Иван Харитонович, у вас много, а времени мало. Крайне мало! * * * Васильков не показывал вида, но на самом деле был горд и счастлив, что дважды сумел помочь группе в расследовании очень сложного преступления. Вначале он заметил небольшие огрехи в продуктовых карточках: непропечатку некоторых элементов шрифта, смещение граф и линий, обрезанный край текста. Подозрения усилились после тщательного изучения таких же карточек, принадлежащих маме и Валентине. В тех документах полиграфического брака не было. С подачи Василькова специалист Московской фабрики Гознака распознал в бандитских карточках фальшивки. Оперативники и следователи группы Старцева зацепились за данный факт, и здесь Александру снова подфартило: цепкая память своевременно выудила из своих анналов рассказ невесты о давнем пациенте Ершове, великодушно предложившем ей обменять на медикаменты свои «лишние» карточки. И вот эта цепочка случайных совпадений привела к искомой банде. Да, пока оставалось лишь гадать о месте ее дислокации. Туманной представлялась и судьба похищенного золота – время шло, и бандиты могли от него избавиться. Тем не менее, уголовный розыск получил подробное описание главаря банды и оперативно разослал составленный словесный портрет по всем районным отделениям милиции Москвы и Московской области. * * * После визита комиссара Урусова сотрудники группы Старцева принялись рыться в картотеке в поисках человека, похожего на главаря банды. Картотека содержала данные только тех, кто хоть раз попадал в поле зрения уголовного розыска. – Не ищите преступника по имени Казимир, – наставлял подчиненных Старцев, – оно может быть вымышленным. Прежде всего, нас интересует внешнее сходство. Первым обнаружил подходящего кандидата Бойко. – Вот послушайте, – склонился он над карточкой. – Елиферов Федор Пантелеевич, 1898 года рождения. Рост – метр восемьдесят два. Русский. Уроженец… ну это к делу не относится. По возрасту и росту подходит. И судя по фотоснимкам – тоже. Народ собрался вокруг Олеся. На двух фотографиях в фас и профиль был запечатлен мужчина средних лет. Большинство примет из словесного описания действительно соответствовали фотографиям. Большинство, но не все. – У него абсолютно прямой волос, – покачал головой Старцев. – А в свидетельских показаниях фигурирует волнистый. – Ну да, – поддержал Егоров, – не делает же главарь перед налетами термозавивку нагретыми на керогазе щипцами. Еще один кандидат попался Горшене. – Иван Харитонович, взгляните, – позвал он. Старцев навис над раскрытой папкой. И вскоре сделал вывод: – Похож. Вот только лоб гражданина Панкратова высоким никак не назовешь. Как считаете, товарищи? Потом муровцы обсуждали третьего кандидата, потом четвертого, пятого… Но все они по каким-либо либо критериям отвергались, до тех пор пока самый младший из коллектива не произнес занятную фразу: – Иван Харитонович, а вас уркаганы по имени Казимир категорически не устраивают? Тот поглядел на лейтенанта, повел плечами. – Ты нашел Казимира? – Да, вот имеется такой… Казимир Железнов. И на фото мужик, очень похожий на описанного Ершовым. Иван сорвался с места, быстро подошел к столу Константина Кима. Вначале он внимательно изучал фотографии, после принялся вслух читать имевшийся в карточке материал: – 16 декабря 1933 года осуществлен вооруженный налет на сберкассу № 28 по адресу… Проезжавший мимо милицейский патруль своевременно обнаружил признаки преступного деяния и сделал все возможное для пресечения… В результате завязавшейся перестрелки один бандит (Петр Фатеев, кличка «Фитиль») был убит, второй (Казимир Железнов) ранен. Получивший ранение Железнов забаррикадировался в помещении сберкассы и отстреливался, пока не потерял сознание. В этот же день Железнов был помещен в тюремный лазарет, где содержался и по мере выздоровления допрашивался следователем Сазоновым А.Е. Вечером 31 декабря 1933 года Казимир Железнов напал на охранника, убил его острым металлическим предметом и совершил побег. Распрямившись, Старцев поскреб небритую щеку, прошелся взад-вперед и задумчиво произнес: – Вот что я скажу, товарищи: судя по фото и почерку, Железнов и «генерал» с перрона Белорусского вокзала – один и тот же человек. * * * Около семи вечера в Управление позвонили из Дзержинского райотдела и сообщили, что один из участковых инспекторов несколько раз видел человека, похожего на описанного в сводке. Сигнал нельзя было оставлять без внимания, и на север столицы немедленно выехали трое: Старцев, Васильков и Бойко. Встретил их начальник отдела – сорокалетний подполковник с двумя рядами орденских планок на кителе. Представившись, уважительно поглядел на тросточку и висевшую на перевязи руку Старцева. Проводив в кабинет, предложил присесть и вызвал по телефону участкового. Пока того ждали, начальник отдела поведал: – Участковый – капитан Жигуленко Анатолий Евграфович. Фронтовик, коммунист, очень ответственный человек. Был бы другим – ни за что не послал бы блюсти порядок в таком районе, как Марьина Роща. В дверь постучали. – Да, – разрешил подполковник. В кабинет вошел плотный мужчина в милицейской форме. В руке он держал офицерскую планшетку, стоптанные ботинки были покрыты слоем пыли. – По вашему приказанию прибыл, – доложил он. – Садись, Анатолий Евграфович. Вот товарищи из уголовного розыска интересуются твоим знакомцем. – Да каким там знакомцем! – отмахнулся широкой ладонью участковый. – Трижды я его видел. У него был говор, характерный для коренных жителей Ярославской или Владимирской области. Некоторые слова они произносят через жесткое «а» – «харашо», «малако», «карыто». Зато другие через протяжное «о» – «дрова», «корова»… – Майор Старцев, Московский уголовный розыск, – представился участковому Иван и, положив перед ним два фотоснимка, попросил: – Анатолий Евграфович, взгляните на фотографии: этого человека вы встречали на своем участке? Жигуленко выудил из нагрудного кармана кителя очки и склонился над фотографиями. – Определенно он. Только здесь он лет на десять-двенадцать моложе. – Расскажите поподробнее, где и при каких обстоятельствах вы с ним встречались? Бойко, не дожидаясь указаний, развернул ученическую тетрадку и приготовился записывать за участковым. – Первый раз возвращался я по улице Складочной с завода «Станколит». Там бухту стальной проволоки ночью украли. Дождь прошел, иду краем дороги, чтоб грязь не черпать, а навстречу машина легковая лужу переползает. Темная «эмка». Я отошел подальше от дороги, чтобы не обрызгала, и встал за куст. Машина мимо проехала. Внутри четверо. Впереди с водителем как раз этот важный гражданин сидел. – Почему вы решили, что это он? – спросил Старцев. – Вы же, получается, его мельком видели? – Не скрою: в тот день я этого гражданина не шибко рассмотрел. Я тогда просто подивился, что поехали они не на завод. Я-то думал: начальство какое пожаловало, по поводу кражи. А «эмка» мимо заводских ворот прошмыгнула и – через переезд. Но дальше повернула не направо к Миусскому кладбищу, а налево – на Стрелецкую. Тогда мне это удивительно стало, потому и запомнил. – Значит, при следующей встрече вы уже присмотрелись к нему получше? – Так точно. Второй раз мы повстречались месяца через два. Снежок лег, морозец ночью ударил. Я с помощником пьяного дебошира из общежития Комбината твердых сплавов в участок доставлял. И тут глядь – опять знакомая «эмка». Я велел помощнику остановиться, а сам прикуриваю и веду наблюдение. – Так-так, Анатолий Евграфович, интересно, – подался вперед Старцев. – И что же вы увидели? – Машина, как и в первый раз, была полна – четыре, стало быть, человека. Водитель молодой – лет двадцати семи, жиганского вида. А рядом с ним тот самый гражданин, только теперь уже одет не по-летнему, а в темном пальто и каракулевой шапке. – Где произошла встреча и куда поехал автомобиль? – Нетрезвого буяна мы вели по Пятому проезду Марьиной Рощи. Машина, стало быть, появилась слева на Шереметьевской и следовала поперек нашего курса в сторону Сущевки. – Хорошо. О третьей встрече что можете сказать? – В последний раз мы столкнулись нос к носу опять же на Стрелецкой. Я, стало быть, двигался от опорного пункта сюда в отдел, а гражданин в компании пожилого мужчины неторопливо следовал пешочком от Шереметьевской к кладбищу. – К Миусскому? – Так точно. – Понятно. Еще что-нибудь известно по данному гражданину? – Пожалуй, нет, – уверенно мотнул головой участковый. – Все, что помнил, – изложил. – Тогда, Анатолий Евграфович, еще вопрос: в какое время дня происходили ваши встречи с этим человеком? – Э-э… – задумался тот на пару секунд. – На «Станколите» я опросил народ. Это несколько часов… Вторично, стало быть, с дебоширом с комбинатского общежития добирался… И с опорного в отдел шел, когда уж смеркалось. Выходит, товарищ майор, каждый раз во второй половине дня. Ближе к вечеру.