Денис всё-таки принёс кошачий корм, наложил в мисочку и поставил перед маленьким пришельцем. Малыш вдруг заулыбался и протянул ручку к миске. Выстрелила паутинка, оплела мясные кусочки, и те вдруг стали съеживаться. Точно такую же паутинку малыш выплюнул изо рта. Процесс пошёл быстрее. — Он их иссушает, — удивлённо уставилась Ритка на процесс поглощения пищи инопланетянином. Мицелий. Кусочки кошачьего корма теперь выглядели так, будто их поразила плесень. В скором времени от них остался лишь сухой порошок. Паутинки мицелия опали за ненадобностью и тоже засохли. Кажется, наш малыш гриб. — Я же говорил, ему не нужны трупы. Аропсик потребляет вещества из любой пищи. — Аропсик? Откуда ты знаешь, как он называется? — спросила Ритка. — Я и не знаю, просто решил, что ему нужно имя. — Но почему Аропсик? — Да вспомнил просто, в детстве мне подарили сборник фантастики. И там рассказ был про инопланетного ребёнка, которого мать назвала Аропсом. Аропс — это спора наоборот. У грибов есть споры. А я подозреваю, что перед нами гриб. Грибы не имели эволюционного продолжения, это отдельная ветвь. И, мне кажется, перед нами находится как раз вершина эволюции грибов. — А пьёт он, получается, водку? — рассмеялся Денис. — Ну, если пришельцы вот такое выращивают, то и терраформирование запустили ради них. Я потрогал Аропсика. Он оставался холодным, чуть ниже комнатной температуры. А температура замерзания водки — двадцать восемь градусов ниже нуля. И если у него в организме вместо воды водка, то и температура тела должна быть около десяти градусов по Цельсию. Хорошо ему зимой, а вот летом придётся тяжело. Наверное, придётся ехать на север, куда-нибудь в Исландию. Там ему будет в самый раз. Хотя если климат изменится, кто его знает? А ещё, кажется, ему совсем не нужен был кислород. То есть я не видел, чтобы он делал вдохи и выдохи. То есть дыхание могло быть кожным или ещё каким-то, а нос — так похожий на человеческий — выполнял какую-то иную функцию. Сделать бы ему рентген хотя бы. Я положил руку ему на грудь и почувствовал, что сердце у него всё-таки есть, бьётся что-то внутри, пульсирует. И куда медленнее, чем у человека. Оно и понятно, температура тела ниже, не нужно так быстро гонять кровь. Денис притащил стакан с водкой. И тут Аропсик произнёс первый звук. Он запищал. И мне показалось, очень радостно запищал. На этот раз он не стал выпускать мицелий, а просто опустил голову в стакан. Благо, что размеры ему позволяли. Так он лежал пару минут, и я уж подумал, что он захлебнулся, но Аропсик вытащил довольную голову и полез к Денису обниматься. Парень пытался отползти, но малыш крепко в него вцепился, а ещё начал насвистывать какую-то мелодию. — Напился водки и давай песни горланить, — рассмеялся я. — А вдруг он хочет мною закусить? — Денис всё-таки сумел отцепить от себя Аропсика. Мне показалось, что он немного увеличился в размерах. Неужели он так быстро растёт? В дверь постучали. Я схватил Аропсика и спрятал того в ванной. Показывать всем подряд нового питомца я пока не собирался. И больше всего не собирался показывать его Струнову. Не хватало еще, чтоб его препарировали. Нет, я уже твёрдо решил, что Аропсика никому не отдам. Кошачий корм ест, водку пьёт, не орёт и места много не занимает. Что ещё нужно от ребёнка? — Сиди тихо, — напутствовал я, усадив малыша в пустую ванну. И тот мне кивнул! Он, вправду, меня понимал! Когда я вышел из ванны, понял, что совершенно правильно спрятал малыша. В квартиру вошёл Струнов. На руках он держал кота. — Тишка! — я так обрадовался, что тут же схватил котик, прижал к себе и больше ни о чём не хотел говорить. Мне, в самом деле, стало всё равно, что будет дальше. Я просто уеду. Заберу Тишку, Пафнутия и Аропсика. Ну, и Ритку, если та, конечно, не начнёт сопротивляться. А так, ну, в самом деле, какая разница при какой власти жить? Но Струнов просто так не собирался уходить. — Юрий Александрович, вы ни о чём не хотите меня спросить? — Даже не знаю, — пожал я плечами. — А у меня есть к вам несколько вопросов. Начинается. Не люблю я, когда со мной таким тоном разговаривают. — Проходи, — я пригласил его в комнату, и мы присели на диван. Струнов сразу заметил ополовиненный стакан с водкой. — Рановато праздновать победу, — прокомментировал он. — Я не пью, — напомнил ему. — Откуда вы взяли те самые археи? — вдруг спросил Струнов. — Женька из экспедиции привёз. — Из Антарктики? — Да, оттуда. Там, знаете ли, сохранились формы жизни, существовавшие в древности. Но причём тут мои археи? Уже ведь ясно, что это не я устроил алкокалипсис. — Нет-нет, никаких претензий, — замахал он руками. — Но вы в курсе, что ваш друг Сурков ездил в Антарктиду лично и привёз оттуда не только археи. — Ну, он грибы изучал. Но я тогда не интересовался, что он привёз. — Грибы. Он привёз грибы. И не в пробирке, а внутри себя. Он заразился одной из форм той жизни, что теперь объявила себя хозяевами планеты. Некоторые из них способны порабощать людей, управлять ими, они как бы в симбиозе с человеческим организмом могут сосуществовать. И Евгений Петрович стал одной из жертв этих существ. Его личность полностью распалась. — Жуть какая, — меня передёрнуло. Я ведь трогал руками этот мицелий. А Аропсик? Может ли он поработить меня? Нет, Аропсик так не сделает… — Это были именно ранние формы. Затем они перешли к полноценному отдельному существованию. Но некоторые люди по-прежнему им служат. Фух, значит, Аропсик не опасен. — Так они, в самом деле, грибы? — спросил я. — Мы ещё не придумали им названия. Но, определённо, они имеют отношения к грибам или растениям. Это не животные, не рептилии, у них даже полового размножения нет. Конечно, мы ещё далеко не всё изучили… — Они не пришельцы, — перебил я его. — Мы не знаем. — Они никогда не прилетали сюда из далёких звёзд. Они дремали во льдах Антарктиды. Они жили на Земле много миллионов лет до людей. И теперь хотят вернуть планету себе. — Возможно. Откуда вам это известно? — Я говорил с одним из них. — Это всё крайне занимательно, но я хотел поговорить не об этом. Как вы знаете, с началом алкокалипсиса практически любая компания испытывает проблемы с кадрами. Особенно не хватает толковых исследователей. Я хотел бы, чтобы вы вступили в ряды сопротивления. Кем бы они ни были, пришельцами, иной ветвью эволюции, хозяевами планеты — мы не должны сдаваться. — Работу предлагаете? Я, вообще-то, хотел уехать. — Вам необязательно находиться в Москве. — Ну, я с вами тогда, — бездумно согласился я, к тому же, мне показалось, что это такое предложение, от которого не отказываются. — Очень хорошо, — он встал, будто собирался идти, но затем обернулся. — Завтра в Москве будет публичное выступление от представителя этой расы. Нам известно, что это некто очень высокопоставленный в их кругах. Я не знаю, о чём будет вестись беседа, но… — Да и так ясно, что лапшу будет вешать. Я видел, что творится в чистой зоне. Никакими благими намерениями там и не пахнет. И дружественным сожительством тоже. — Я рад, что вы с нами, — произнёс Струнов и ушёл. — Тоже мне, новость, — буркнул Денис, когда дверь за Струновом захлопнулась. — Об этом весь интернет трубит. Завтра все наши туда пойдут и закидают его тухлыми яйцами. — И где вы столько тухлых яиц возьмёте? — усмехнулся я. Да уж, борьба с инопланетными захватчиками посредством тухлых яиц — это по-нашему. Не можешь свергнуть, так хоть в рожу плюнь. — А где Ритка? — я вдруг понял, что её нет в комнате. — В ванной, кажется. Но там же Аропсик! Я испугался, что она может с ним что-то сделать. Она смотрела на него с таким отвращением, как на таракана. Я забежал в ванную и увидел, как Ритка сидит на табуретке и рассказывает малышу сказку про репку. А тот улыбается беззубым ртом и посвистывает. — Вы оставили его одного, — с укором произнесла она. — Ему же было страшно и одиноко. Ты совсем не подумал о ребёнке. А ещё ему нужна одежда. Он уже ползает, не может же он ползать голышом. И я с облегчением рассмеялся. Проснулся, значит, у неё инстинкт этот материнский. Глава 21 — Юра! Юрка! — Ритка теребила меня за рукав. — Юр, ты оглох? Мы едем? А я пребывал в раздумьях. Никак не мог решиться уехать в такой ответственный момент. Этот главный пришелец, да, я уже смирился с тем, что они — пришельцы, а не какие-то там древние, будет на расстоянии вытянутой руки. Будет речи свои толкать, а тут мы… с тухлыми яйцами. Нет, яйца убираем. Нужно что-то другое.