Нет, ну глупо, с одной стороны, у нас было три дня, когда мы не только мылись вместе. Но… – Взрослым ты мне нравишься больше, – сказала Милана. – Но лет через десять я бы не отказалась от лайт-версии такого лечения. Лет до семнадцати-восемнадцати. Она решительно начала расстегивать блузку. Я скинул плащ, снял рубашку и стал стягивать джинсы. – Это исключительно медицинская процедура, – сказала Милана, снимая юбку. Поискала глазами, куда ее положить, но никакой мебелью Инсек не озаботился. Аккуратно сложила и положила на пол у дверей, блузку пристроила сверху. Ей потребовался всего один шаг, чтобы дойти до двери, шаг легкий и огромный, будто полет. Приблизившись, таким же плавным «лунным» шагом, я положил рядом джинсы и сверху рубашку. Одежда падала на пол медленно, как во сне. – Расстегнешь? – Милана повернулась спиной. Я помог ей снять лифчик. Не удержался, провел ладонью по спине. – Но-но, большой мальчик, – усмехнулась Милана, увернувшись. Не оборачиваясь, стала снимать трусики. Я тоже разделся догола. Сказал: – Мы просто друзья… и проходим вместе санобработку. Милана повернулась. Вздохнула: – Увы, не верю. Мы молчали. – И я тебе не верю, – сказал я, касаясь ее груди. Милана облизнула губы. Сказала: – Максим… я знаю, что ты любишь Дарину. Она хорошая, я рада за нее… за вас… но я тоже тебя люблю, вот в чем дело. А ты? Я молчал. – Будь здесь другая молодая девчонка? – Мы бы просто стали мыться… – ответил я. Милана на миг закрыла глаза, словно пытаясь не смотреть на меня. Потом сделала шаг, прижалась всем телом – не рассчитав притяжения, Милана влетела в меня, словно с разбега. Она была выше Дарины, мы смотрели друг другу в глаза. Она была совсем другая, она иначе пахла, у нее были другие прикосновения, она была почти моя ровесница, мы даже сексом иначе занимались, у нее был опыт, как и у меня. – Всё, что происходит на Луне, остается на Луне… – прошептала она. Я опустил руку, подцепляя ее за бедро, приподнял. При слабом тяготении Селены это было даже слишком легко. Медленно опустил на себя – ее глаза расширились, она выдохнула, обняла обеими руками, забросила вторую ногу, мягко качнулась на мне. Мы целовались, Милана двигалась, вцепившись в меня, я одной рукой придерживал ее за плечи, другой прижимал под упругое напряженное бедро. – Не могу, не могу, не могу без тебя! – вдруг выпалила Милана. Ее глаза расширились, она застонала, мучительно и сладостно, отдаваясь безраздельно и до конца. И я слился с ней, кусая ее губы и ни о чем уже не думая. Слабое притяжение имеет свои плюсы. Мы еще минут пять стояли, лаская друг друга, я держал Милану на руках, целуя в лицо, а она то улыбалась, то заглядывала мне в глаза. А потом тихо сказала: – Так, Максим. Сейчас я тебе кое-что скажу, и не спорь, ладно? Я кивнул, насторожившись. – Когда мы вернемся, а мы ведь вернемся, да? – Надеюсь, – сказал я. – Ты начнешь мучиться. Я знаю, ты такой. Тебе захочется покаяться перед Дариной. Извиниться. Сказать что-нибудь… что ты был не в себе, что это нервный шок, адреналин… что я тебя соблазнила… – Ты меня не… – Я тебя соблазнила, Максим. Поверь, если бы я не захотела, мы бы вымылись, и всё. Я молчал. Наверное, она была права. – Так вот, не говори. Дарина не может читать твои мысли? – Нет. – Вот и хорошо. Тебе будет казаться, что признаться надо – для ваших отношений, чтобы между вами не было никакой недосказанности, никакой фальши, никакого вранья… И она, конечно, тебя простит. Может, даже на меня не обидится. Может, всё поймет совершенно правильно. Но все равно у нее останется обида. Маленькая, крошечная, которая будет разъедать всё. Ты себе сделаешь легче, ты с себя снимешь тяжесть, а на нее взвалишь. Понимаешь? Я неуверенно кивнул. – Ни одной женщине такой правды на самом деле не надо, – сказала Милана спокойно. – Особенно совсем юной девчонке… Мой бывший ко мне подошел неделю назад. Покаялся. Сказал, что я была права, что он и впрямь изменял налево и направо, даже сказал, с кем… а еще подруги называются! Что больше никогда, ни с кем, что только я ему нужна. Он думал, что я обрадуюсь его откровенности и всё прощу. А я с таким облегчением на душе его выгнала! И сказала, что люблю другого. Сказала и поняла, что это правда. – Но как же ты? – пробормотал я. – Не повезло, – Милана улыбнулась. – Так бывает. И я не стану с тобой заигрывать на Земле. И буду вести себя совершенно нормально. Там, на Земле, ты только ее. А здесь – только мой. Можно? Потому что мы на куске взорванной Луны. Как во сне. И пусть это остается сном, хорошо? Я постараюсь в кого-то другого влюбиться. Рано или поздно получится, хоть я и не хочу. – Так тоже неправильно, – сказал я. – Для тебя неправильно. – Да. Но что поделать. Зато есть наш лунный сон. А еще… ты знаешь… Она замолчала, потом лукаво улыбнулась. – Видела на одной картинке, думала, такое разве что Супермен может сделать. Но здесь, мне кажется, получится. – Дух перевести дашь? – По моим ощущениям, – Милана слегка качнулась на мне, – ты уже отдохнул. Я не стал спорить. Это был наш лунный сон, а то, что происходит на Луне, – остается на Луне. Не знаю, удивился ли Инсек тому, как долго мы занимались санобработкой. Может быть, он думал, что мы к этому очень ответственно подошли. Может быть, он был занят своими проблемами. А может быть, он за нами внимательно и с интересом наблюдал. Вот совершенно все равно, если честно. Корабль Инсека вывел нас к нему, сформировав коридор. Тут, похоже, не было никаких «твердых» помещений, всё менялось и создавалось под конкретные нужды. Наверное, это и есть единственно правильный принцип для межзвездных кораблей, а не гигантские «крейсера» и «звезды смерти», как в кино. Инсек по-прежнему лежал на полу, опутанный металлическими нитями. Мне показалось, что их даже стало гораздо больше. Некоторые пульсировали, некоторые раздулись, превратившись в трубки. По одной такой трубке медленно передвигалось утолщение, будто по кишке, вытягивающей какой-то комок из Инсека в пол. Еще мне показалось, что в помещении стало жарче, хоть нас и разделял по-прежнему прозрачный барьер. На наше появление Инсек никак не отреагировал, и я с невольным страхом представил себе, что будет, если он умрет. Во-первых, это прекратит действие договора между Инсеками и Прежними, верно? А я хочу этого? Нет, Инсеки не ангелы. Но Прежние теперь мне нравились еще меньше! Во-вторых, что будет с нами? Корабль будет поддерживать нашу жизнь? Или выключится? Или улетит? – Мы вернулись, – сказала Милана. По напряжению в голосе я понял, что и ее посещают те же мысли. – Я рад, что Максим хорошо себя чувствует, – сказал Инсек. – Его отравление было побочной целью, и его провели без должного старания. Голос Инсека был по-прежнему мягким, спокойным, обманчиво бодрым. Но мне казалось, что это никак не отражает его состояние. – Как вы? – спросил я. – Плохо, – ответил Инсек. – Во время прорыва к Земле корабль был атакован, погибли все остальные члены экипажа, а я получил смертельные повреждения. Я всего лишь стажер и не в полной мере контролирую возможности корабля. Мне даже пришлось частично уничтожить ваш спутник, чтобы сформировать отражающую поверхность для нужд Продавцов. Это доставило людям серьезные неудобства. Мы переглянулись. Ощущение было такое, словно спросил прохожего, который час, а тот в ответ рассказал про свои семейные дела и назвал пин-код от карточки.