Киирис шагнула к нему, но Дэйн остановил ее одним коротким «Нет». — Корта, пододвинь госпоже кресло. Рабыня тот час исполнила приказ. Киирис села, руки сами дернулись вверх в попытке прикрыться, но она справилась с минутной слабостью. Дэйн хочет смотреть. Пару раз наставницы заставляли делать нечто подобное тех сестер, которых одолевала непозволительная слабость к стыду. Наложница должна быть раскрепощенной, иначе она не сможет доставить радость своему господину. А о том, каких именно «радостей» желают богатые господа, ходили целые легенды. Сама Киирис лишь раз прошла через подобное и не сказать, чтобы справилась блестяще. Но тогда напротив сидели наставницы, которые желали лишь приструнить ее стыд: она выполнила требование почти механически, без возбуждения со слабой физической разрядкой. Ощущения были сродни простой щекотки: быстры и короткие. От них даже голова не закружилась. Но сейчас напротив сидел Дэйн: крепкий сильный и безупречный мужчина, под взглядом которого все ее сознание трепетало, будто одинокий листок на ветру. — Ноги, Киирис, - напомнил император, когда она несмело опустила ладонь на живот. Она развела колени, но Дэйн все еще не выглядел довольным. Пришлось сесть на край кресла, оперевшись сзади на руку, чтобы не упасть, и развести ноги под прямым углом. — Мой император желает именно этого? – Она опустила ладонь ниже, скользнула пальцами по гладкой коже, нырнула между складками – и замерла. — Продолжай, мейритина, - уже чуть тише, с заметно хрипотцой, потребовал Дэйн. – Спой для меня. Безумие какое-то. По голодному взгляду видно, что он хочет большего, чем пару раз почти целомудренно ее приласкать или смотреть, как она собственными пальцами будет доводить себя до экстаза. Похоже, у императора тоже есть своя игра, но, в отличие от странностей Рунна и Раслера, Киирис не видела и намека на правила. Знала лишь, что Дэйн любит подчинять, будь то города или женщины, и не будет благосклонен к строптивым. И все же, что-то в его взгляде заставляло мейритину думать, что именно с ней его жажда повелевать обретает новые, ему самому непонятные эмоции. И эти эмоции… намеки на эмоции, намеки на его желание обладать ею всецело и безгранично позволили родиться в ее теле чему-то теплому и пока непонятному. Чему-то такому, чего не было на испытании перед наставницами. Да и не могло быть. Она прикоснулась к себе легко, едва порхнула пальцами по тонкой грани удовольствия. Подобные игры никогда особо ей не нравились, но сейчас это было представление для него, для Дэйна. И от одной этой мысли в голове сладко зашумело. Все трезвые мысли и остатки стеснения постепенно выветривались, уступая место единственному желанию – доказать ему, что ей не нужно быть страстной любовницей, чтобы заставить его тело изнывать от желания. Он должен желать ее вот такую: смущенную, но покорную, податливую, но неразгаданную. Его сила и уверенность будили в ней странное ответное желание: подчиниться, стать той, рядом с которой он забудет о всех своих Военных советах и походах. И она разгоралась. До дрожи в коленях, до сбивчивого дыхания, до искусанных губ. Пальцы скользили вниз и вверх, лишь изредка прикасаясь к той точке, которая уже трепетно ныла даже от намека на прикосновения. Когда-то, в Кераке, одна из сестер научила ее, что удовольствие нужно смаковать, будто сладости: не запихивать все сразу в рот, лишь бы проглотить, а смаковать, откусывая крошечные кусочки. И наслаждаться каждой нотой вкуса. Иначе для чего тогда вообще начинать? — Не закрывай глаза, Киирис, - был следующий приказ. – Смотри на меня и не останавливайся. Это было куда сложнее, чем справиться с недавним приступом стыда. Дэйн так и сидел там: почти расслабленный, как будто видел нечто подобное множество раз. Скорее всего, так и было. Но его горячий взгляд выдавал истинные чувства. И Киирис, насытившись его с трудом сдерживаемой страстью, раскрылась еще больше, ощущая себя едва ли не экзотическим цветом, который живет лишь для того, чтобы на несколько мгновений распахнуть лепестки. Она невольно застонала и выгнулась, когда подушечкой среднего пальца прижала самую горячую точку. Томное удовольствие сменилось яркими ударами наслаждения. Они, словно бич в руках мастера, хлестали ее по ногам, бедрам, затем поднялись выше, раз за разом обжигая с каждым новым движением пальцев. Ладонь стала влажной, клитор набух, и Киирис с трудом заставляла себя усидеть в кресле. Бедра едва не подпрыгивали, ерзали из стороны в сторону. — Я хочу тебя слушать, Киирис. В твоем мычании сквозь зубы нет ничего приятного. Губы разомкнулись сами собой, от самого низа живота к груди хлынула волна едва сдерживаемого удовольствия. Она закричала: сначала это был почти неслышный стон, но когда пальцы надавили сильнее – из горла вырвался настоящий крик. — Киирис, где ключ? – спросил Дэйн. Что? Боги, он что, действительно хочет поговорить об этом СЕЙЧАС? — Мой… император… - Голос предал ее, слова больше напоминали жалобный скулеж. — Не останавливайся, Киирис, - приказал он уже жестче. – И отвечай на вопрос: где проклятый ключ к твоему таэрну? Она прикусила губу – и едва не вскрикнула, когда Дэйн неожиданно оказался рядом. Встал между ее широко разведенных ног, лишь слегка притрагиваясь к обнаженной коже. Его лицо за пеленой длинные волос было одновременно и диким, и потрясающе красивым. Как будто в этого мужчину вселился сам Соблазн, и с каждой секундой отсекал куски от его самообладания. — Я не знаю, где он, - с трудом, но все-таки смогла произнести она. — Уверена, что не лукавишь? – Дэйнперехватил ее руку, останавливая. А потом навис всем телом, словно хотел раздавить в случае неудовлетворительного ответа. – Ты должна знать, Киирис, потому что я никогда не поверю, будто мысли о побеге и свободе никогда не посещали твою рогатую голову. Мейритина зашипела прямо в его суровое лицо, отпрянула, пытаясь поймать собственные пальцы, но Дэйн отодвинул ее руку, отодвинулся сам. И вовремя. — Я не знаю, мой император, - простонала она сквозь лихорадочно стучащие зубы. Злость смешалась с вскипевшим желанием и, вопреки ее воле, выплескивалась бесконтрольными вспышками агрессии. Будь он чуть ближе, этот коронованный поганец, она бы обязательно вонзила в него зубы. — Он где-то в Кераке? Спрятан под завесой? Такие вещи не кладут в сундуки и не зарывают под землю. — Жрицы маскировали все, что представляло хоть какую-то ценность, Дэйн. – Она нарочно назвала его по имени, чтобы, наконец, разрушить преграду отрешенности, которую император так тщательно оборонял. – И если ты, Дэйн, желаешь им владеть, придется постараться, потому что это яблочко ни за что само не упадет тебе в руки. Он осклабился: широко, плотоядно, как триумфатор улыбается в лицо поверженному. А потом рывком поставил ее на ноги. Киирис пришлось вцепиться в его плечи, чтобы не упасть. Колени предательски дрожали, между ногами болезненно ныло. Мейритина даже укусила себя за нижнюю губу, лишь бы не захныкать или, что было бы куда хуже, умолять Дэйна разрешить испытать последние, самые сладкие эмоции. — Корта, одень госпожу. Полагаю, будет уместен риаг[1]. Я распоряжусь, чтобы мои гвардейцы лично сопроводили вас в зал, где собирается Малый военный совет. ГЛАВА ВОСЬМАЯ С уходом императора комната словно выдохнула: стала просторнее и светлее. Киирис бессильно сползла на пол, с немой благодарностью позволила рабыне укутать ее плечи в сдернутое с кровати покрывало. Тело продолжало предательски дрожать, низ живота выкручивали унижение и обида. «Бедная сопливая деточка сломалась и чуть не плачет, потому что большой злой самец отказался ее поиметь, - издевалась Кровожадная. – Кто бы сомневался, что ты бесхребетная тряпка». «Заткнись уже, - усмирила ее Соблазнительница. – Наш император хотел ее. Будь у него ключ и таэрн – малышка Киирис давно была бы в его единоличной собственности». Пока молчаливая Корта помогала ей одеваться, Киирис в сотый раз прокручивала в голове все произошедшее. Дэйн оставил так много хлебных крошек, что как только схлынули злость и возбуждение, она увидела очевидные вещи: из всех трех наследников, именно император доверял ей меньше остальных. Но, в отличие от братьев, он не собирался довольствоваться ролью одного из трех. Возможно, именно из желания не делить ее ни с кем, Дэйн предпочитает держаться на расстоянии. Риаг оказался будто на нее скроен: темно-синие замшевые штаны плотно облегали ноги, к ним шла такого же цвета сорочка и тугой черный корсет. Корта затянула его достаточно сильно, но оставила Киирис возможность нормально передвигаться и дышать. Гвардейцы без приключений и остановок провели ее в зал, где уже было не протолкнуться от количества мужчин. Киирис сглотнула, когда десять пар глаз уставились на нее, стоило переступить порог. Что полагается делать в таких случаях? Наставницы обучили сотням уместных в той или иной ситуации приветствий, но ни одно не годилось для подобной ситуации. И все же она не могла долго игнорировать это молчание. — Пусть ваши мечи не знают поражения ни в лучах грит’ра, ни в лунном сиянии, - сказала она сдержанно и дружелюбно. И позволила себе едва заметную улыбку для всех сразу. Дэйну же подарила пристальный холодный взгляд. Он хотел ее, но отказывался получить – так пусть же впредь так и будет. Рано или поздно Дэйн либо сломается, либо сломает ее. – Пусть ваши жены и дети никогда не льют слезы от грусти, а лишь от радости и гордости за победы своих мужчин. Минуту или большев зале стояла такая плотная тишина, что было слышно, как где-то под крышей от мышиной возни скрепят половицы. А император не собирался делать ровным счетом ничего, чтобы внести ясность в возникшую неловкость. Но над ней сжалились сами боги: из толпы вперед протиснулся молодой – вряд ли старше Дэйна – мужчина в сером, с пронзительным взглядом высматривающего жертву коршуна. — Что ты такое, незнакомка? – Он не без удивления то цеплялся взглядом за ее рога, то изучал лицо, но в конце концов снова возвращался к рогам. — Моя рас’маа’ра, - вместо Киирис ответил Дэйн. «Твоя ли?» - выразительным взглядом спросила она, одновременно с фальшивой улыбкой принимая от мужчины в сером почтительный поцелуй в подушечку над большим пальцем. — С каких пор на военные советы стали приглашать потаскух? – Недовольное ворчание принадлежало тучному обрюзгшему мужчине с перевязью на правом глазу. Несмотря на скверный голос и отталкивающую внешность, Киирис не чувствовала к нему отвращения. – Женщинам место за вышиванием, а бабам – в арахане. — Желаешь обсудить мои решения, Торальд? – вкрадчиво поинтересовался император. — Желаю сказать, что это срань собачья, - огрызнулся тот, но уже куда более покорно. А потом и вовсе рукой махнул, как бы говоря: «Делайте, что хотите!» — В таком случае, приступим. Киирис, сядь вот там. Дэйн указал на сиротливое кресло неподалеку от массивного стола, вокруг которого расселись мужчины. Мейритина заняла место, а верная Корта пристроилась около нее и, по обыкновению, уткнулась лбом в пол. Зал, где собирался Малый военный совет, был, пожалуй, самым скудным из всех, которые Киирис довелось увидеть в Замке туманов. Даже в кухне обстановка располагала к болтовне. Здесь же кроме грубой мебели и множества стеллажей с кипами книг, бумаг и пергаментов, больше ничего и не было. Зато прямо в столешнице была вырезана довольно подробная карта всего Рухана, и Нэтрезская империя занимала самую массивную ее часть. Киирис сгорала от любопытства, и желания хоть одним глазком поближе рассмотреть всю карту. Вряд ли, если она сорвется с места и станет заглядывать ему через плечо, Дэйн простит эту вольность — Что творится с Золотыми долинами, Набиш? – Император вопросительно посмотрел на мужчины средних лет, с выразительной сединой на висках, которая резко контрастировала с его безупречно-черной гутой шевелюрой. – Почему твоя армия до сих пор не перешла реку? — Местное население сопротивляется, - нехотя отрапортовал Набиш. — И? С каких пор это стало проблемой? — С тех, как его дочка оказалось женой одного из тамошних касхаров[2], - вместо Набиша ответил сидящий напротив молодой мужчина с уродливым ожогом на лице. – Я говорил, что его следовало еще тогда повесить, а не ждать, пока он вразумит малолетнюю дрянь. Думаешь, Набиш, никто не понял, чего ради ты отдал дочь за сидящего на золотых рудниках соседа? — Не помню, чтобы давал тебе слово, - осадил болтуна Дэйн. Поразительно, но императору даже не требовалось повышать голос, чтобы разом повесить печать молчания на рты всех присутствующих. [1]Риаг – женский наряд с брюками и сорочкой, поверх которой обязателен корсет. Так же обязательным атрибутом являются высокие сапоги. Риаг позволительно носить лишь девушка, которые уже утратили невинность. Обычно носится во время конных прогулок, а так же в ситуациях, где уместен более строгий наряд. [2]Касхары – аналог князей, владельцы разделенной на обусловленных правах территории (в данном случае под территорией подразумевается Золотая долина – обширный кусок земли, на востоке граничащий с Нэтрезской империей) — Я все еще жду ответа, - уже более раздраженно поторопил Набиша император. Мужчина с седыми висками пошамкал губами, одновременно теребя в пальцах то ли платок, то ли какой-то другой кусок ткани. Присмотревшись, Киирис заметила на нем потрепанную вышивку с охранными рунами. Нечто подобное женщины дарили своим мужьям в день, когда давали брачные клятвы, в знак того, что отныне и до самого конца их жизнь будет посвященная заботе о муже и их будущих детях. Многие давно не придерживались старых обрядов, из чего Киирис сделала вывод, что Набиш и его жена из тех нэтрезов, что сторонятся всего нового, предпочитая жить так, как завещали предки. В подобном укладе не было ничего страшного или смешного, но здесь же крылся и огромный вопрос: как в таком случае этот человек поддерживает новые, заведенные Дэйном порядки? — Я отдал приказ форсировать реку, мой император, но там сильное течение. Если бы воины пошли вброд, я бы потерял две трети армии. Накануне кто-то сжег его дотла. — Ты говорил про мост десять дней назад, - напомнил император. Он лениво подпер кулаком щеку и выглядел бесконечно скучающим человеком. Вот только взгляд остался таким же хищным и острым. – Я предупредил тебя о дурном нраве этих людей, и дважды напомнил о необходимости выставлять охрану.