— Я и был покорен, мейритина. С того дня, как научился видеть слова за буквами, я безоговорочно покорился книгам и наукам. А в четырнадцать уродство будущей жены виделось едва ли не благословением богов. Никто бы не стал упрекать меня в том, что я посреди ночи бегу из супружеской постели в библиотеку. – Раслер позволил себе расслабленную и почти человеческую улыбку: такая вполне могла появиться на лице Дэйна или Рунна, но почему-то выглядела совершенно неуместной на их младшем брате. – А когда Феана приехала в замок, оказалось, что все не так уж плохо. По крайней мере, нос у моей невесты был куда меньше нарисованного, а щеки – не такими толстыми. Но все это не имело значения, ведь стоило Феане открыть рот, как стало ясно, что она безупречно, восхитительно умна. В двенадцать-то лет? Хотя, возможно, книги – все, что было у некрасивой девочки, чтобы скрасить одиночество и укрыться от насмешек. — Мы говорили дни и ночи напролет. Обо всем на свете. Вместе читали, вместе изучали древние свитки. Я не любил ее, надеюсь, ты это понимаешь. — Я понимаю, что в ваши годы ни один не мог знать, что такое настоящая любовь, - уклончиво ответила Киирис. — Мы были словно два проклятия, которые непостижимым образом встретились, чтобы превратить друг друга во что-то совершенно новое. И я до сих пор уверен, что та доверчивость была моей самой большой ошибкой. К сожалению, понимание этого пришло слишком поздно. К счастью – выводы остались со мной по сей день. Он зачем-то окинул собеседницу долгим взглядом, а потом взял с полки стоящий отдельно ото всех маленький сундучок размером с ладонь. — Через три недели нашей помолвки, Феана, со всей свитой, отбыла домой. И в тот же вечер я узнал, что эта мелкая кроткая тварь украла у меня кое-что важное. То, что я ценил выше собственной жизни. Я даже уговорил брата пуститься в погоню, но эта мера не пригодилась: мы получили письмо от людей, которые называли себя освободителями Рифина – брат битый месяц осаждал эту неприступную крепость, и считал покорение Рифина делом чести. Освободители Рифина были лаконичны: либо Дэйн отступает от их границ, и они заключают мир на выгодных Рифину условиях, либо невесту его младшего брата доставят к свадебному торжеству по кусочкам. Мне было плевать, что мясники с ней сделают, меня интересовала лишь моя пропажа. Ради нее я бросился Дэйну в ноги. – Раслер выждал паузу, как будто ждал ответных комментариев. – И мы даже почти нашли компромисс. Но было слишком поздно. Эти люди присылали сундуки по десять штук каждый день. Ровно столько, сколько длилась осада их треклятого города. И только последний сундук был один. Наследник костей взвесил сундучок на ладони, но, к большому облегчению Киирис, не стал открывать. Лишь гипнотизировал взглядом хитроумные завитки вокруг замочной скважины. — Там были глаза, Киирис, которые бестолочи наивно пытались выдать за глаза мелкой воровки. — То есть ты хочешь сказать, что тебе прислали глаза какой-то другой девчонки? — Мейритина, просто представь. – Он безразлично вернул сундучок на полку, поравнялся с гостей и с любопытством заглянул ей в глаза. – Ты проводишь время с человеком, который понимает тебя лучше, чем понимаешь ты сама, с которым все твои устремления не выглядят бредом сумасшедшего, а обретают смысл и суть. Вы вместе всегда и везде. Как думаешь, сможешь ли ты отличить цвет глаз этого человека от сотен других? — Пожалуй. – Скупой ответ был единственной адекватной реакцией. – Возможно, те люди не были такими уж мясниками. Или хотели показать серьезность намерений. — Я подумал точно так же. Тем более, что мне мерзавка позарез нужна была живой. Шли дни, недели, месяцы – а Феана так и не раскрыла себя. Словно сквозь землю провалилась. Киирис хватило ума оставить при себе замечание о его ошибке. Раслер выглядел настоящим психом, когда рассказывал о проклятых глазах в коробке. Реакция на ее сомнение могла быть самой непредсказуемой. — И так я понял, Киирис, что девчонка просто использовала меня. С самого начала, слово за слово втерлась в доверие к одиночке, выпытала у него все секреты – и, сбежав, мастерски замела следы. Это заслуживает похвалы. И я поклялся всем богам, что обязательно похвалю ее перед тем, как вырежу ее дрянные глаза ржавым тупым ножом. От того, как резко тон Раслера с флегматичного перетек в неприкрытую холодную злость сумасшедшего, Киирис снова сделалось не по себе. Раслер не из тех, кто бросает слова на ветер, наверняка у него где-то и нож припрятан именно такой: тупой, зазубренный и весь в ржавчине. Возможно, на рукояти даже написано имя «Феана». А, возможно, он просто чокнутый мясник, как говорят люди, и нашел повод обозлиться на весь свет, когда узнал, что даже его общество не по душе даже маленькой уродине. — Могу я поинтересоваться, что же обманщица у тебя украла? – мягко, будто пробовала носком первый снег, спросила Киирис. — Голову моего отца, - был его ответ. – Я потратил несколько месяцев, за которые расплатился собственной жизнью, чтобы сохранить его голову в первозданном виде. За одни мысли о воровстве Феане следовало срезать крышку черепа и накапать в мозг яда мантикоры. Чтобы подыхала медленно, корчась в судорогах и извалявшись в собственных испражнениях. Вот так. Ни древний артефакт, ни единственная в своем роде книга, ни семейная реликвия. Всего лишь забальзамированная теургией человеческая голова. Стоило представить подобное – и к горлу подкатила тошнота. Возможно, девчонка была под стать жениху. — Все это, - Раслер обвел свои подземные владения широким взмахом, - свидетельство того, что я помню о клятве. И обязательно выполню ее. — Но ведь теургия… — Убивает меня, ты хотела сказать? – Еще одно одна бесцветная полуулыбка. – Мне все равно. Я с самого начала знал, что мне следовало родиться в каком-то ином мире, где мне будет с кем поговорить о чем-то более содержательном, чем деньги и политика. И твое появление здесь и сейчас, подтверждает эту веру. Киирис знала, какие слова будут следующими, и на всякий случай прикрыла глаза, опасаясь – и не напрасно – что не сможет сдержать боль. — С твоей помощью, Кровь богов, создам свой собственный Осколок. — И что же ты собираешься сделать с помощью столь могущественной реликвии? – подавляя дрожь, уточнила она. — Сотворю новый мир, чтобы хоть перед смертью узнать вкус идиллии. «Только вот я к тому времени буду давным-давно мертва». Должно быть, он снова читал ее мысли, словно открытую книгу, потому что в следующую секунду приблизился почти вплотную, с наслаждением истинного ценителя взял ее лицо в плен своих спрятанных в перчатки ладоней. Раслер долго, бесконечно долго и безмолвно изучал ее глаза, будто сомневался, настоящая ли она. — Я не причиню тебе вред, Киирис, - уверил Наследник костей. – Ты слишком глубоко проникла мне под кожу, чтобы вырвать тебя без губительных последствий. Мне кажется, что я охотнее дал бы оторвать себе руку, чем позволил кому-то хотя бы помыслить о том, чтобы причинить тебе боль. — Ты не можешь не знать, что тиеургия старшего порядка всегда забирает что-то взамен. – В эту минуту лицо Раслера было так близко, что его теплое дыхание ласкало ее губы. – Обычно – жизнь. — Я знаю, как обхитрить смерть, - заговорщицки прошептал он, мягко прижимаясь губами к ее скуле. – Но для твоей же безопасности, не стану делиться знанием. Тебе придется просто довериться мне, Кровь богов. Киирис задержала дыхание, когда Раслер осторожно, словно прикасался к смертельной отраве, прижался ртом к ее губам. Бережно разомкнул их поцелуем – и скользнул языком внутрь рта. Его поцелуй больше походил на прикосновение призрака: одновременно и ощутимый, и невидимый, несуществующий. Словно в комнате появился кто-то третий, нагло вторгся в их одиночество – и проник сразу в обоих. Киирис даже дыхание задержала, боясь спугнуть эту внезапную эфемерную нежность. — Ты на вкус – словно сама жизнь, - пробормотал Раслер, одновременно сжимая ее лицо все сильнее. – Настоящее блаженство. Поцелуй наследника стал настойчивее, язык скользнул по внутренней части ее губ, потянулся к ее языку, приглашая к чему-то большему, чем мимолетное прикосновение губ, о котором они оба могли бы забыть уже к утру. Киирис хотела отстраниться: чувства были слишком острыми и слишком хаотичными, чтобы принять их все разом, но… взгляд Дэйна сегодня был таким безразличным, а она так хотела тепла и внимания, и простой ласки. Хотела почувствовать себя способной получить хоть что-нибудь. — А как же игра, Наследник костей? – Киирис позволила себе вольность сжать в кулаках его рубашку на груди. Слизнула с собственных губ вкус его поцелуя. В сиреневых глазах Раслера вспыхнула искра азарта, а сам он настойчиво подтолкнул Киирис к кристаллу. Тот оказался невероятно теплым, мейритина с наслаждением потерлась о него лопатками. — Желаешь сыграть, Кровь богов? – Одной рукой Наследник костей надежно удерживал ее за талию, другой провел по бедру. Он даже не пытался скрыть, что огорчен таким обилием одежды. Но все равно не торопился. – Я обещал лишь держать себя в своей постели всю ночь и до восхода солнца. «Правильно боишься, что старший братец тебе руки оторвет, если станешь слишком много себе позволять, - внутри Киирис прошипела Соблазнительница. – Поэтому лучше просто сон, хотя бы из соображений безопасности… для всех» На этот раз Киирис сделала вид, что не слышит ее. Проигнорировала каждый звук призрачного шепота в своей голове. В объятиях Раслера это оказалось не так уж сложно, а приправленная, невесть откуда выросшая обида на императора, стала финальным аккордом ее личной песни капитуляции. В конце концов, она заслужила немного иллюзии. — Что ты хочешь, чтобы я рассказывала на этот раз, Наследник костей? – спросила мейритина, наслаждаясь тем, как пламя азарта все больше распаляет взгляд домина. — Для начала, я хочу снять с тебя всю эту дрянь и уложить в свою постель, - не стал оригинальничать Раслер. Из его убежища они возвращались быстрее, едва ли не бежали. А в комнате Раслер нагнал Киирис около самой кровати и без лишних церемоний потянулся к завязкам корсета. Мейритина с облегчением выдохнула, когда пыточное приспособление женской красоты упало к ее ногам. Следом полетела сорочка и штаны. Девственность определенно не помешала Наследнику костей приобрести определенные навыки по части раздевания. Киирис сама не заметила, как он избавил ее почти от всей одежды. Стыд украдкой просочился в ту часть сознания, которая, невзирая на пикантность момента, по-прежнему думала о другом. — Сегодня, Киирис, будет сто слов о себе, - избавляясь от сорочки, плотоядно улыбнулся Раслер. – Хочу услышать каждую твою эмоцию, Кровь богов. Упиваться каждой гранью твоего экстаза. В прошлый раз мне дьявольски понравилось упоение, с которым ты меня дразнила. — Я лишь послушно следовала правилам твоей игры, домин, - не без кокетства произнесла она, рассматривая его подтянутое крепкое тело. Повязки больше не было, а о ранении напоминал лишь темно-красный росчерк шрама. Киирис приподнялась на локтях, протянула руку и провела пальцами по выпуклой линии. – Так быстро зажило? Разве здешний лекарь так плох, что ты…? – Она не отважилась закончить. — Если тебе интересует, использовал ли я теургию, то мой ответ – нет. — Но ее так много в тебе, что она просачивается в каждый кусочек тела? — Это мое личное проклятие, Киирис. Я что-то вроде носителя для этого паразита, и он делает все, чтобы не лишиться удобного тела. «Мальчишка окончательно съехал с катушек, - брезгливо прокомментировала Кровожадная. – Хотя, лично мне азартно быть его первой» — Я хочу попробовать тебя, - пробормотал он неожиданно ласковым шепотом, присаживаясь около кровати на колени. – Ты позволишь мне, Кровь богов? Она зажмурилась, воображая, что будет дальше. Крохотная часть души противилась этой ласке, стыдилась тех чувств, которых может попросту не быть. В Кераке сестры частенько делали подобное, разучивая и эту форму любви на тот случай, если их пожелает приобрести женщина. Или если в их обязанности будет входить так же и забота об удовольствии жены хозяина. Наставницы говорили, что частенько наложницу покупают для того, чтобы держать третьей в постели, и лишь изредка – чтобы наслаждаться ее талантами единолично. Киирис никогда не нравились такие ласки. Было в них что-то… странное, ненастоящее, будто выдаваемая за молоко подкрашенная вода. А еще сестры и наставницы говорили, что притворщица она из рук вон плохая. Поэтому, если Наследник костей сделает желаемое и не увидит надлежащей реакции, вряд ли это улучшит его настроение. «Ну, так придумай что-нибудь, чтобы остановить его, - подсказала Соблазнительница. – Предложи другую игру, да не спрашивай – а делай, чтобы у него не было шанса возразить» Киирис резко села, позволяя Страстной стать течением, по которому потекло ее сознание. Мгновение в глазах Раслера плескалось удивление, но ровно до тех пор, пока мейритина не вцепилась в его плечи и не потянула на себя. — Надеюсь, домин, ты не будешь против, если на этот раз поведу я? – В пронизанном покорностью голосе, от настоящей Киирис не осталось ровным счетом ничего. — Два раза подряд? – Только Наследник костей умел одновременно выглядеть и рассерженным, и увлеченным. — Все, чтобы и в эту ночь ты так же сладко спал. Ей пришлось широко раскинуть ноги, чтобы Раслер лег между ними. Штаны он по прежнему не снял, и когда руки Киирис скользнули ниже по его животу, перехватил ладонь, заведя ей за голову. — Не сегодня, раз уж ты снова желаешь быть главной. Однако, ты все еще должна сто слов. «И что, прикажете, с ним делать, если упрямый мальчишка даже штаны не разрешает снять? – На этот раз Соблазнительница откровенно забавлялась полученной, наконец, властью. – Ладно, настоящий секс мы прибережем для настоящего мужчины, а пока – лишь игра» — Расскажи, какая ты между ног, Кровь богов, - потребовал Раслер, прижимаясь пылающей щекой к ее виску. – Расскажи так, чтобы я почувствовал. Она вскинула бедра, недвусмысленно вильнула ими из стороны в сторону. Раслер зажмурился и в отместку довольно болезненно прикусил ее за ухо. Страстной нравилась эта игра: она завела ногу ему за спину и стукнула пяткой по ягодице. Домин позволил себе усмешку и взял в плен вторую ее руку, тоже убирая пленнице за голову. — Ты прекрасна, когда пытаешься изображать непокорность, - разглядывая ее сверху вниз, похвалил он. – Я почти готов тебе поверить. — Твой член уже верит, Раслер. – Киирис поерзала из стороны в сторону, наслаждаясь твердостью в его штанах. – Тебе нравится то, что ты видишь, но еще больше тебе нравится игра, иначе зачем держать себя на поводке столько лет? — Возможно, чтобы не причинить тебе боль? – неожиданно серьезно ответил он. «Нет, нет, нет, сейчас мы точно не будем обсуждать твое намеренное уродство и его причины» — Я могу вытерпеть столь много боли, домин, что ты и представить не можешь. – «Но, кажется, ты не из тех мужчин, которым подобное по душе». – Но в твоей постели я готова подчиниться твоим правилам. Она сползла чуть ниже, прижалась животом к его члену. Это стоило неприятной ноющей боли в суставах рук, которые Раслер продолжал крепко удерживать. — Думаю, я бы тебе понравилась, домин, - глядя в его горящие глаза, начала она, одновременно поглаживая животом его выпуклость в штанах. – Влажная ровно настолько, чтобы принять тебя всего. Узкая, для твоего полного удовольствия.