— Просто переставляй свои ноги, мейритина, - посоветовал он тоном, не принимающим возражений. – Мне кажется, это вполне посильная задача. Она подчинилась, тая и одновременно застывая в его руках. Он был ее личным огнем и стужей, распалял и превращал в лед одним лишь горчим выдохом в макушку. — Ради богов, Киирис, в жизни не поверю, что рас’маа’ру не обучили премудростям танцев, - пожурил он. – Ты мне все ноги оттоптала. — У меня есть веская причина, чтобы вести себя, как неуклюжая курица. — Вспоминаешь утро? – Он прижал ее крепче, практически вдавил в свое тело. – Потому что ты обнаженная подо мной – это лучшее, что я видел в последнее время. И этот образ преследует меня, как смертное проклятие. От того, как похотливо прозвучали эти слова, Киирис бросило в жар. Нет, нужно успокоится, взять себя в руки, сосредоточиться на том, что действительно важно: например, на следующем за ними по пятам взгляде Тораны. И на хищном блеске в глазах иникеры – вот уж кто не делает ровным счетом ничего, чтобы сохранить хоть видимость приличий. — В чем была необходимость приводить всех троих женщин? – отринув чувство самосохранения, спросила Киирис. Отстранилась, чтобы иметь возможность посмотреть Дэйну в лицо. – В чем необходимость выставлять напоказ свою рабыню в ошейнике, за который можно купить целый город со всеми его жителями? — Полагаю, я просто сукин сын, которому до смерти скучно на этом празднике жизни, - отозвался он. Даже не скрывал, что прячет истинную причину за насмешками. – Вот жду, которая из вас первой пустит в ход жало. Я слыхал, что вот те ушлые ребята, - император кивнул на готовящихся к выступанию акробатов, - принимают ставки. — И какие у меня шансы? — Полагаю, они велики. Ты, в отличие от соперниц, можешь бодаться. Киирис сделала все, чтобы проигнорировать его шутку, но было слишком поздно – губы сами собой растянулись в приступе веселья, а негромкий гортанный смех Дэйна ненадолго сотворил иллюзию, что так и должно быть. По крайней мере, на этот танец она получила императора всего без остатка. Это куда больше, чем возможность сидеть к нему поближе или врать направо и налево о его ребенке в животе. — Киирис. – Его резко сменившийся тон одним мхом разрушил ее попытки насладиться самообманом. – Чтобы ни случилось – ты должна мерить мне. — А что должно случиться? – насторожилась она. — Ты задаешь не правильные вопросы. – Теперь его тон стал раздраженным. – Если ты не будешь доверять мне до такой степени, чтобы вручить свою жизнь по первому требованию, то я в тебе очень сильно ошибся. — Я твоя рабыня, мой император. — Ты снова прячешься за вещами, в которые сама же не способна поверить. Мне казалось, ты достаточно тесно и долго общаешься с Кортой, чтобы прочувствовать разницу между вами. Даже ослу понятно, что с первого дня твоего появления в замке, ты и часу не была рабыней по-настоящему. К чему он клонит? Какую кровавую игру задумал теперь? — Ты тоже желаешь заполучить мою кровь? – Киирис боялась, что его «да» окончательно сведет ее с ума, и одним богам известно, во что она превратиться в таком случае. — Нет Просто пытаюсь сказать, что ты… Он резко умолк на полуслове, отодвинулся и посмотрел Киирис через плечо. Мейритина повернулась, с недоумением посмотрела на Торану: в каждой руке она держала по кубку. Один молча вручила Киирис. — Впервые вижу живое свидетельство существования божественных наследников, - сказала она. Фраза наверняка была заранее отрепетирована, потому что прозвучала слишком безупречно, как будто Принцессе дела не было до того, что ее будущий муж пренебрег ею ради своей рас’маа’ры. А это точно шло вразрез с ее взбешенным взглядом. Киирис молча поискала поддержки у Дэйна, но тот выглядел отрешенным, как будто мысленно ушел куда-то далеко, где женщины не докучали своими попытками отвоевать хоть немного его внимания. — Полагаю, раз уж ты здесь на особенном положении и совершенно исключено, что в ближайшее время мне посчастливится от тебя избавиться, будет лучше, если мы найдем способ взаимно существовать. Способ, который нас устроит. — Не слишком ли рано говорить об этом? – Киирис заглянула на свое отражение в глянцевой винной глади губка. Пригубила самую малость, чтобы промочить горло и отлепить язык от сухого неба. — Никогда не бывает рано совершить что-то себе на благо, - туманно ответила Торана. – Но для этого нужно быть смелым, дальновидным – и решительным. Ее последние слова прозвучали глухо и смазано. Киирис сперва решила, что за время, пока они с Дэйном танцевали, гостья успела опорожнить не один кубок и хмель ударил ей в голову. Но в эту минуту ее собственное горло словно вскрыли от подбородка до ямки на шее. Боль была такой сильной, что затмевала все прочие чувства. Киирис попыталась сглотнуть ее, сделать хоть что-то, чтобы уменьшить страдания, но агония стремительно выжигала глотку и стекала в грудь, где вскипала с новой силой. Сквозь горячечный туман мейритина услышала отголосок серебряного зона, с которым кубок вывалился из ее слабых пальцев и покатился по полу. Вслед за обжигющей болью пришла сокрушительная слабость. Если бы не поддержка Дэйна, Киирис свалилась бы к ногам своей торжествующей соперницы. Последняя более-менее окрепшая мысль была о том, что было очень неразумно забывать предостережение кормилицы Дэйна. Оказалось, ядами не брезгуют даже Принцессы. Глава двадцать первая — Если она не откроет глаза, клянусь, что перережу тебе глотку. Даже сквозь пульсирующую под кожей боль Киирис смогла узнать голос Рунна. Хотя никогда раньше не слышала его таким взволнованным. Как будто длинноухому наследнику в самом деле было не безразлично, выживет она или умрет. — Предлагаю тебе заткнуться, - спокойно осадил брата император. – А если не в состоянии держать язык на привязи и не разбрасываться пустыми угрозами, то лучше выйди вон. Я терплю твое общество только потому, что думаю, тебе не наплевать на ее состояние. Киирис попыталась открыть глаза, но веки словно запечатали нерушимыми печатями. Руки и ноги тоже отказывались подчиняться, но она достаточно хорошо слышала и понимала происходящее вокруг. Значит, волею судьбы, была до сих пор жива. Что же, можно сказать, что она впустую разменяла еще одну жизнь. — Раслер, не стой столбом, - продолжал рычать Наследник тени. – Плевать мне на твою возвышенную меланхолию, просто скажи, что рас’маа’ра в порядке. Выглядит, как свежий труп. — Кровь богов определенно в порядке, - сухо отозвался Наследник костей. – Тебе не о чем беспокоится. — Почему все считают своим долгом ткнуть меня носом в то, о чем мне следует беспокоиться, а на что можно харкнуть с высокого утеса! – Кажется, Рунн прищелкнул языком. – Вам самим не тошно от всего… этого? — В последний раз предупреждаю: либо ты закрываешь рот, либо я выброшу тебя в окно. – На этот раз Дэйн позволил ноткам ярости разбавить свое вездесущее самообладание. Пока братья спорили, Киирис снова и снова пыталась вернуть себе способность шевелиться. Понемногу, это удалось. Сначала подчинились пальцы на ногах, потом она с горем пополам даже сжала край простыни в кулаке. А потом тихонько застонала: — Пить… — Костлявая задери, она в самом деле пришла в себя! Послышались звуки короткой возни, злобное шипение Рунна, слабый разочарованный вздох Раслера. Вслед за этим кровать около Киирис прогнулась, и перед ее замутненным болью взглядом появилось расплывчатое лицо Дэйна. — Ты меня слышишь, мейритина? Моргни, я пойму. Она моргнула. — Хорошо. Раслер говорит, что тебе еще какое-то время будет некомфортно, но это быстро пройдет. Вот, - она почувствовала прикосновение прохладного серебра к губам, - это нужно выпить. Первый глоток показался таким же неистово жгучим, как и выпитая накануне отрава. Киирис попыталась выплюнуть питье, но не смогла разжать сведенные судорогой губы. — Нужно выпить все, Кровь богов, чтобы ты почувствовала облегчение, - сказал Раслер. — Воображаю, какое на вкус это варево, раз она выглядит так, словно проглотила коровью лепешку, - продолжал ворчать Рунн. Киирис даже стало жаль, что она слишком слаба для благодарной улыбки. Кажется, тенерожденный был единственным, кто не считал нужным прятать свое беспокойство. Надо же, Рунн – и вдруг так обнажен. Или она все-таки умерла и сейчас блуждает в закоулках своего разума, принимая желаемое за действительное, создавая свой идеальный мир, где сможет обрести счастье хотя бы после смерти. Бесплотное, но все-таки счастье. — Ты слышала его, Киирис, придется выпить все до дна. Дэйн настойчиво подтолкнул кубок к ее губам. Глоток за глотком, она справилась. Вероятно, еще и потому, что то и дело отвлекалась на мысли, почему император лично ухаживает за своей наложницей, когда для этого у нее есть собственная расторопная рабыня. Раслер не соврал, говоря об облегчении. Крепкое питье испепелило слабость, зажгло внутреннее пламя, от которого тело начало стремительно разогреваться. В конце концов, она окрепла настолько, что смогла, не без помощи Дэйна, сесть, опираясь на гору подушек. — Я точно жива? – Попытка ущипнуть себя не увенчалась успехом – на половине пути рука беспомощно упала на покрывало. Киирис не нравилось чувствовать себя такой немощной, но пришлось смириться с тем, что все это – плата за императорское внимание. И собственную беспечность. Она-то была уверена, что на подобную мерзость способна только Алура. – Мне кажется, что вы все – призраки в моей голове. — Уверяю, ты жива, - сказал Дэйн. Несмотря на заботу, его лицо не выражало ровным счетом ничего. Разве что тень раздражения. Интересно, не потому ли, что из-за ее спасения пришлось покинуть пир, будущую жену и гостей? «Он слишком умен и предусмотрителен, чтобы с самого начала не осознавать всех возможных последствий. Значит, его беспокоит что-то другое?» — Мне нужно поговорить с мейритиной наедине, - тоном, не приемлющим возражений, потребовал император. — А мне нужно, что бы ты меня в зад поцеловал, - проворчал Рунн. Покосился на Киирис с немым вопросом, в порядке ли она и, получив утвердительный кивок, направился к двери, ругаясь, на чем свет стоит. – Знал бы, что все так будет, не привез бы тебя в Мерод. — Ты в самом деле думаешь, что это было твое решение? – бесцветно поинтересовался Раслер, следуя за братом. — Ради богов, не начинай свои идиотские проповеди про перст богов, - осадил его тенерожденный. Когда дверь за ними закрылась, Дэйн покачал головой. — Мне одному кажется, что иногда их слишком много? Киирис видела, что он не нуждался в ответе, поэтому придержала при себе замечание, что ей эта забота была приятна. По-мужски грубая и суховатая, но все-таки забота. А она все же женщина, пусть и дважды убитая. Хотя, насчет второго раза с выводами лучше бы не торопиться. Дэйн не для того выставил братьев вон, чтобы теперь молча созерцать ее в постели. Пусть даже это одно на двоих молчание было слаще самого дорогого вина. — Я отошлю отцу Тораны ее голову, - сказал император, пристально наблюдая за реакцией Киирис. — И кода ты планируешь ее казнить? – Мейритина не собиралась испытывать угрызений совести. — Уже, - последовал его короткий ответ. – Если пожелаешь, голову Алуры можешь забрать себе. — Алуры? — Почему тебя это удивляет? — Но разве… Киирис запнулась. Мысли резко застопорились, когда поперек дороги обрушилась его короткая фраза. Она-то и перевернула все с ног на голову, вскрыла действительность, словно лекарь – гнойный нарыв. С той лишь разницей, что разыгранная Дэйном партия была поистине безупречной. Это была настоящая Большая игра, где роль каждой фигуре отводилась задолго до ее появления на доске. — Ты… использовал меня?