Император поднялся, и после его ухода постель стала неуютно-пустой. Киирис опустилась на подушки, зажмурилась. Стоило Дэйну покинуть комнату, как в голове буквально взорвался сонм голосов: крики, укоры, проклятия. Она закрыла уши руками, замотала головой, но от этого сделалось еще хуже. Поток стремительно рушил ее хрупкое внутренне равновесие, которое Киирис с таким трудом выстроила между долгом и любовью. В голове яркими вспышками проносились показанные Раслером картины: гора костей, пустые глазницы обугленных черепов, огненная рана в небесах, кровоточащая жизнями ее народа. — Думала, что будет так просто отмахнуться от того, что этот убийца угробил весь твой род? Киирис подняла голову, посмотрела на сидящею прямо на столе Кровожадную. И поняла, что нисколько не удивлена ее живому» визиту. В последнее время обе ее ипостаси вели себя на удивление молчаливо, что могло свидетельствовать лишь об одном: их душит древняя теругия. Истребляет, словно паразитов, которые мешают ей распуститься во всей своей разрушительной красоте. — Что тебе нужно? Пришла позлорадствовать? — Пришла дать дружеский совет: воспользуйся этим шансом и прирежь мясника его же мясницким тесаком. Именно такой смерти он заслуживает. Если, конечно, в тебе осталась хоть капля гордости и чести. В ней много чего осталось, но все это никак нельзя было уместить в хрупкий внутренний мирок без страха разрушить его до основания. — Хватит ерничать, - осадила Кровожадную Соблазнительница. Эта ипостась заняла место на краешке кровати и смотрела на Киирис с неподдельным сочувствием. – Разве ты не видишь, что наша девочка совсем запуталась. — Я не запуталась. Просто… —… просто не знаешь, как выбрать между горячим и мокрым, - огрызнулась Кровожадная. – Если бы в тебе была хоть капля храбрости, ты бы сделала это уже давно! — Вы – всего лишь отголоски чужой души в моей голове, - безразлично возразила ей Киирис. – И лишь благодаря моей древней теругии вы обе в некоторые моменты становитесь материальны. Если не станет меня, вы тоже исчезнете. — Думаешь, меня пугает смерть? – Кровожадная все сильнее распалялась. Ее светлы глаза полыхнули ядовитым зеленым огнем, на безупречном белокожем лице появилась россыпь уродливых трещин, сквозь которые просачивался тусклый пар. – Если бы только я могла исчезнуть, освободиться, я бы с радостью заплатила за эту возможность своим теперешним существованием. Нет ничего более отвратительного, чем сидеть на привязи у бесхребетной игрушки, которая не способна думать ничем, что выше промежности. Соблазнительница сокрушенно покачала головой, при этом в ее взгляде Киирис тоже без труда нашла разочарование. В их прежней жизни каждая была едва ли не наилучшим образчиком женщин своего народа, и каждая занимала высокое положение: Киирис чувствовала это, могла бы даже увидеть отдельные фрагменты их личных воспоминаний. И каждая делала то, в чем была щедро одарена: одна воевала наравне с мужчинами, кровью и ранами выгрызая свободу для своего народа, другая плела интриги и заговоры, одним лишь взмахом ресниц подчиняя даже самых непокорных королей. Немудрено, что каждой не по душе, что вместе с ними их таланты поместили в негодное, недостойное тело, вся уникальность которого была лишь в том, что оно могло принять в себя их душ. — К счастью, мне не нужно ваше одобрение, - Киирис перевела взгляд на дверь, за которой только что скрылся император. – И за все свои ошибки и неверные поступки, я заплачу сполна. — В таком случае поспеши, - взбрыкнула Кровожадная, и на этот раз его взгляд даже через расстояние обжег мейритину презрением. – Потому что очень скоро я вырву нас обоих из твоего проклятого тела. И заберу с собой вот это. Она брезгливо стряхнула с ладони темные сгустки теургии. Киирис сглотнула – и наткнулась на обеспокоенный взгляд просочившейся в дверь рабыни. На руках верной Корты скулил и брыкался щенок фира. И именно сейчас присутствие подаренного императором нежеланного зверя стало настоящей отрадой. — Помоги мне привести себя в порядок, Корта, - поглаживая неугомонного щенка под челюстью, приказала рабыне Киирис. - Император повезет меня на прогулку. Глава двадцать вторая — Ты взяла с собой щенка, - сказал Дэйн, когда Киирис, в сопровождении рабыни, появилась на внутреннем дворе в условленное время. – Честно говоря, я был уверен, что он тебя раздражает. — Самую малость, - не стала лукавить она. У фира была ужасная привычка хватать ее за ноги, выражая тем самым какую-то свою собачью привязанность. А так как за прошедшее время он заметно подрос, часть его укусов превращалась в совсем не безобидные раны. – Но, боюсь, он любит меня бескорыстно и целый день ходит по пятам, как привязанный. Дэйн окинул щенка заинтересованным взглядом – и хохотнул. — В таком случае, не лучше ли оставить псину в замке и показать королев-матери, что хуже воя ее младшего сына может быть только вой ее младшего сына и твоего щенка? — Отличная идея, мой император, как и все, что приходит в твою светлую голову, - поддалась она его игривому настроению. Он легко подхватил ее за талию и усадил на спину лошади. Несколько мгновений всматривался в ее лицо, как будто выискивал там что-то и, наконец, сказал: — Ты все еще очень бледная, Киирис. — Это пустяки, которые не стоят того, чтобы ради них жертвовать возможностью побыть рядом с моим императором еще немного. — Не сказал бы, что мне так уж лестно твое внимание и жертвенность. — Разве не такой должна быть женщина хозяина целой империи? На это Дэйн ничего не ответил, но за мгновение до того, как убрать ладони с ее тали, его лицо неожиданно переменилось. На лбу вспухла уродливая рана, и кровь из нее щедро заливала глаза и нос. — Дэйн, - пробормотала Киирис – и страшные отметины растворились без следа. — Ты определенно слишком слаба, - попытался вмешаться Дэйн. — Прошу тебя – не лишай нас обоих этого дня, - почти взмолилась она. В груди стало вязко, тяжело, словно туда поместили пожирающего все эмоции червя. И от его усердия Киирис застывала, превращалась в пустую, неспособную чествовать тепло болванку. – Я не доставлю хлопот. Когда они выехали за ворота, все, о чем она думать, как сказать Дэйну о том, что смерть уже пришла за ним. Как сказать ему то, что уже медленно уничтожает ее саму? — Мне кажется, ты не очень рада возможности провести со мной день, - сказал император, когда они отъехали достаточно, чтобы и башни замка, и городские стены Мерода превратились в бесформенные тени за их спинами. – Мы можем вернуться. — Нет. Я просто … не очень хорошо себя чувствую. — Это из-за твоей теургии? Киирис вскинула голову, удивленно посмотрела на своего спутника. Откуда император знает? Она была абсолютно уверена, что ни словом, ни жестом не выдала происходящих в ее теле метаморфоз. — С чего ты взял? — Ты сама говорила, что чем дольше будешь оставаться без таэрна, тем скорее к тебе вернется сила крови твоих предков. А времени прошло более, чем достаточно. В самом деле – именно так она и сказала. Интересно, что бы он сделал, если бы узнал, что держит на поводке то, что может погубить его и многих других? Киирис подняла голову к небу, позволила дождю из пепла припорошить ее щеки. Сколько времени прошло, а рана в небесах до сих пор кровоточит. Так будет, пока Поток не получит заслуженное возмездие. И Раслер, даже если она откажется ему помогать, совершит возмездие в одиночку: голоса уже впрыснули в его безумие щедрую порцию этой агонии. — Я в состоянии держать себя в руках, мой император. Тебе не о чем беспокоится. — Похоже, что я беспокоюсь о чем-то, кроме твоего благополучия? Киирис виновато улыбнулась. Да уж, намекнуть на его трусость было не самой лучшей идей, но, к счастью, Дэйн не стал развивать тему. Удачно разыгранная партия сделала его благодушным. Некоторую часть пути они ехали молча. Не доезжая до черного леса, в котором Киирис с Рунном недавно устроили кровавую вакханалию, свернули направо, а дальше – извилистой разбитой дорогой в Красные холмы. Сердце Киирис забилось сильнее, когда она поняла, куда именно везет ее Дэйн. От беспокойства поерзала в седле и поглядывала на императора, чье лицо оставалось привычно сосредоточенным и уверенным. Когда спустя еще час езды стало понятно, что она не ошиблась, Киирис рискнула задать мучивший ее вопрос. — Зачем ты везешь меня туда? — Ты сама попросила привезти тебя туда, где бы мне хотелось быть вместе с тобой, - ответил он, даже не глянув в ее сторону. – Разве ты не хочешь преклонить колени перед костями предков? Мейритина беззвучно выдохнула и приказала себе не открывать рта пока они не прибудут на место назначения. Боги, неужели император не понимает, что ее присутствие там может повлечь за собой самые непредсказуемые последствия? А если понимает – для чего провоцирует? Красные холмы располагались много южнее Мерода, и воздух в тех краях оглушительно вонял серой и сожженной человеческой плотью. Земля под копытами лошадей противно и влажно хлюпала от крови, а ветер носил куски лохмотьев, словно знамена армии мертвецов. Здесь не было ни единого живого существа, ни единого слабого зеленого роста, ни звука. Здесь была лишь смерть. В виски Киирис вонзилась знакомая пульсация, от желания прикоснуться к тому, что само просилось в ладони, пальцы свело судорогой. А когда впереди показался знакомый белесый холм, голова едва не раскололась на куски от хлынувших внутрь голосов. Крики отчаяния, громки плач и вопли ужаса: многоголосье людей сплелось с голосами рухнувших с небес мейритов. При жизни они были так же далеки друг от друга, как небо и земля, но смерь уравняла всех своей беспощадной мерой. — Это жестоко даже для тебя, - пробормотала Киирис, когда Дэйн помог ей спешиться. — Жестоко? – Он выглядел удивленным. – Здесь – все, что осталось от твоей крови, Киирис. Немного, но это лучше, чем ничего вовсе. Ты можешь совершить траурные почести, как у вас принято. Разве тебе не должно стать легче? — Думаешь, мне станет легче, если я пошепчу бессмыслицу над парочкой рогатых черепов? На этот раз император помрачнел и отступил. На миг Киирис почти различила на его лице проблеск разочарования, но он быстро взял себя в руки. — В любом случае, Киирис, у тебя есть столько времени, сколько потребуется, чтобы найти мир с терзающими тебя демонами. Дай мне знать, когда закончишь. — И что дальше? Вернемся в замок и сделаем вид, что ничего не произошло? — Тебе бы этого хотелось? Притвориться, будто я не повинен в твоих горестях? Она запретила себе сказать желанное «да», потому что это было бы слишком малодушно. Если уж любить кровожадного тирана, то с широко распахнутыми глазами. Возможно, так ей будет проще принять его следующую кровавую арию на благо империи. К счастью, Дэйн и сопровождавшие их воины оставили достаточно пространства, чтобы Киирис не чувствовала себя зажатой в тиски пристального внимания. — Ты не можешь притворяться, что ничего не произошло, - фыркнула присевшая на единственный камень в поле зрения, Кровожадная. – Совершенно очевидно, что сейчас самое время притвориться и нанести удар в спину. В постель-то он ложится без доспехов. — Дура, - прикрикнула на нее Соблазнительница. Киирис было легче от того, что по крайней мере одна из ипостасей не противиться ее выбору. – Этот мужчина не носит доспехи вне поля боя. Странно, что ты не заметила. Он слишком крепко закалился в горниле войны, чтобы беспокоится о таких пустяках, как кинжал убийцы. — Самонадеянность губит и куда более искушенных, и удачливых. На искаженном презрением лице Кровожадной снова вспучились зеленоватые трещины. Даже ее взгляд теперь то и дело лихорадило неестественной зеленью. Дурной знак. Еще немного – и эта ипостась вырвется из-под контроля, превратившись в ходячий сгусток бесконтрольной теургии. И тогда ей не нужно будет уговаривать свою хозяйку совершить кровавое возмездие, потому что тело Киирис перестанет быть ее клеткой. — Чего ты хочешь? – Мейритина опустилась на колени перед той самой кучей костей, которую видела в воспоминаниях Раслера. Остатки древней теургии, боль и смерть словно спрятал это место под колпаком, где время было над ним не властно, где все было так, как и годы назад. – Чтобы я совершила месть? Или Поток теперь говорит и твоим ртом тоже? Судя по тому, как Кровожадная поджала губы, предположение Киирис оказалось верным. Как это в духе Потока: не найдя способа сломать ее решение, обойти – и нанести удар в спину. Сначала отравленный их голосами безумный Раслер, теперь душа внутри ее собственной плоти. Кто еще должен стать инструментом Потока, чтобы он получил удовлетворение? — Мы имеем право на месть, - прошипела Кровожадная. — Может быть тогда ты перестанешь прятаться за этой личиной и откроешь свое истинное обличие? Киирис провела пальцем по массивному черепу с обугленными рогами. Касание воскресило в ее голове образ: мужчина, играющий с парой годовалых малышей. Рога на головах мальчиков едва прорезались, и мужчина не упускал случая полюбоваться на это свидетельство силы их божественной крови. Словно почуяв, что за ними наблюдают, все трое подняли головы. Их души были здесь. Каким-то непостижимым для Киирис образом, они не превратились в Поток, но сохранились здесь. Прорости среди боли и ужаса, словно цветы на камнях. Их боль была такой сильной, что мейритина не смогла сдержать слез. Но об руку с болью за прерванное будущее, она ясно чувствовала прощение. — Это самообман, - вторглась в ее одиночество Кровожадная. Теперь черты ее лица смазались, превратились в мутное пятно, на котором выделялись лишь глаза: обжигающе-ядовитые сгустки пульсирующей зелени.