— А вы? — нарушила тишину женщина, и только тут я сообразила, что уже с минуту молчу, уставившись в одну точку. — Света, — в очередной раз кивнула, потом, правда, передумала и качнула головой: — Ой, то есть Светлана. — Опять передумала и мотнула подбородком в другом направлении: — Но вы можете звать Светой. В общем, бабушка Андрея вызывала у меня стойкое ощущение паники, под пристальным взглядом её сощуренных глаз мне хотелось признаться сразу во всех грехах. Даже в тех, которых не совершала. — Занятно, — сделав затяжку, резюмировала Валентина Ильинична. Я бы использовала другое слово, менее приличное и более провокативное, но промолчала. И слава Богу. Между нами вновь повисла пауза. При этом я нутром чувствовала, что от меня ждут чего-то определённого. — А Андрея на работу вызвали… — сказала я, лишь бы что-то сказать. — Мой внук из дома работает, — отрезала моя собеседница. Открыла было рот, чтобы возразить, но так и замерла, осознав две вещи: 1) я практически ничего не знаю о работе Француза — кроме того, что она как-то связана с IT; и 2) кажется, меня обманули. И если первое я поставила в укор себе, то второе… наполнило мой рот горьким привкусом. Зато взгляд Валентины Ильиничны стал ещё более цепким. И я запретила себе раскисать, хотя бы при ней. Лицо нужно держать до последнего, поэтому мои губы растянулись в милой улыбке. — Вы, наверное, голодны, давайте я вас накормлю, — подскочила со стула. Интересно, разрешение хозяйничать на чужой кухне передаётся половым путём или это заложено в гены каждой женщины как способ застолбить территорию? — Если ты собралась меня кормить этим, — косой взгляд в сторону запечённой мной курицы, — то я, пожалуй, воздержусь. — А что с ней не так? — забыв про приличия, возмутилась я. Выглядела и пахла приготовленная еда очень даже аппетитно. — Она же сухая! Ты её практически не мариновала, а если не маринуешь, то нужно… Дальше последовал трёхминутный экскурс в дебри кулинарии. Я же незаметно вытерла вспотевшие ладони о платье.Как я во всё это вляпалась?! — Звучит вкусно, — согласилась я и на всякий случай отодвинула противень с курицей от адской бабули. — Но крайне калорийно. — А ты у нас худеешь? — фыркнула женщина, явно намекая на мою фигуру. Худела я всю жизнь, поэтому все мои блюда были по максиму обезжирены. То, что мне это ни фига не помогало, было делом пятнадцатым. — Нет, но так тоже вкусно. Можете поверить. Кажется, я постепенно начинала заводиться. Точно так же, как в первые дни нашего знакомства с Андреем. Теперь, по крайней мере, становилось понятно, в кого он такой… хам прямолинейный. — Тебя не учили, что со старшими спорить — дурной тон? — Так я не спорю. Всего лишь высказываю своё скромное субъективное мнение, — выкрутилась я, невольно припомнив собственных учеников.Если я такая же зануда на уроках, то убейте меня кто-нибудь. — O tempora, o mores! — закатила глаза женщина. — И не говорите, сама каждый раз поражаюсь, — временами со мной случались приступы смелости, которые больше подходили под принцип «безумие и отвага». — Хотя на мой взгляд, а casu ad casum, всё-таки молодёжь сейчас разной бывает. Как гляжу на своих школьников, так в ступор впадаю. То ли за голову хвататься, то ли гордиться ими. В общем, говорить я в такие моменты начинаю много. — Ты латынь знаешь?! — удивилась Валентина Ильинична, впервые сбросив шелуху надменности. А потом, с ещё большей растерянностью, уточнила: — И в школе работаешь? — «Знаю» — это сильно сказано, скорее отдельные фразы. С русским языком и литературой дела обстоят куда лучше. После этого последовал пятнадцатиминутный допрос с пристрастием. Кажется, из меня вытряхнули буквально всё. Эта женщина определённо обладала даром выворачивать души наизнанку. Вопрос на миллион она приберегла напоследок. — Та-а-а-ак, а с Адрюшей вы давно вместе? — со странной интонацией уточнили у меня. Я зависла. Просто не представляла, что ответить на это. Ну не посвящать же восьмидесятилетнюю женщину с бульдожьей хваткой в тонкости наших странных взаимоотношений с её внуком. От необходимости давать ответ меня спас телефонный звонок и возмущенный голос отца в трубке: — Света, ты совсем забыла, что у тебя есть семья?! Так, под вполне благородным предлогом, я сбежала из исаевской квартиры, любезно раскланявшись с Валентиной Ильиничной, которая отчего-то при прощании выглядела крайне задумчивой. Из подъезда я вылетела прямо в руки Андрея, который в своей привычной манере начал: — Так, я не понял, что ты тут делаешь, ещё и одетая?! Ну да, было бы куда понятнее, если бы я бегала по улице голой.Но об этом я ему не сказала, зато прошипела осипшим голосом: — Та-а-ам, — и ткнула пальцем за спину. — Ты спалила квартиру? — Там твоя бабушка! — Какая бабушка? — нахмурил он свои идеальные брови. — Какая?! — чуть истерично воскликнула я. — Видимо, из Сыктывкара. Представляется Валентиной Ильиничной, имеет скверный характер и замашки прокурора. — А-а-а-а-а, — протянул «Андрюша», заметно помрачнев. — Бабушка… И она не прокурор, а следователь, правда, на пенсии. Блин. — Вот сейчас прям легче стало. — Да ладно тебе. Уверен, что не так всё страшно. Она тебя не обидела? — Нет. Всего лишь прочитала лекцию о том, что я не так готовлю, и подарила семейный рецепт курицы, — в качестве доказательства сунула Французу под нос листочек с тем самым рецептом. Да-да, меня отказались выпускать из квартиры, пока не всучили в руки эту «ценность». Исаев уставился на рецепт и как-то оторопел. — Курицы, говоришь, да? — Ну она ещё что-то говорила про салат из баклажанов, но на этом месте я уже сбежала. — Фигово. — Что именно? — Да так… Вот и поговорили. — Так, ладно, — скомандовала я, — ты к — бабушке, я — домой. — Давай отвезу? Отчего-то мне показалось, что с его стороны это было не проявление заботы, а всего лишь желание оттянуть встречу с любимой бабулей. — Ну уж нет. На такси доеду. На самом деле мои мысли все ещё занимали слова Валентины Ильиничны о том, что её внук работает из дома. Но говорить об этом Исаеву я не собиралась. Поэтому, увернувшись от его попытки поцеловать меня, отправилась в направлении «куда глаза глядят». Глава 8. Он объявился ближе к вечеру, начав с главного: «Я приеду?» «А как же бабушка-следователь?» «Я отвёз её к родителям, пусть их воспитывает».