— Я всегда говорил, что д'Артаньян самый умный из нас четверых, — сказал Атос и, произнеся эти слова, на которые д'Артаньян ответил поклоном, погрузился в обычное для него молчание. — Но все-таки что произошло? — спросил Портос. — Да, посвятите нас в эту тайну, дорогой друг, — подхватил Арамис. — Если только в эту историю не замешана честь дамы, тогда вам лучше сохранить вашу тайну при себе. — Будьте спокойны, — сказал д'Артаньян, — ничья честь не пострадает от того, что я должен сообщить вам. И затем он во всех подробностях передал друзьям свой разговор с хозяином дома, добавив, что похититель жены этого достойного горожанина оказался тем самым незнакомцем, с которым у него произошло столкновение в гостинице «Вольный Мельник». — Дело неплохое, — сказал Атос, с видом знатока отхлебнув вина и кивком головы подтвердив, что вино хорошее. — У этого доброго человека можно будет вытянуть пятьдесят — шестьдесят пистолей. Остается только рассудить, стоит ли из-за шестидесяти пистолей рисковать четырьмя головами. — Не забывайте, — воскликнул д'Артаньян, — что здесь речь идет о женщине, о женщине, которую похитили, которая, несомненно, подвергается угрозам… возможно, пыткам, и все это только потому, что она верна своей повелительнице! — Осторожней, д'Артаньян, осторожней! — сказал Арамис. — Вы чересчур близко, по-моему, принимаете к сердцу судьбу госпожи Бонасье. Женщина сотворена нам на погибель, и она источник всех наших бед. Атос при этих словах Арамиса закусил губу и нахмурился. — Я тревожусь не о госпоже Бонасье, — воскликнул д'Артаньян, — а о королеве, которую покинул король, преследует кардинал и которая видит, как падают одна за другой головы всех ее приверженцев! — Почему она любит тех, кого мы ненавидим всего сильней, — испанцев и англичан? — Испания ее родина, — ответил д'Артаньян, — и вполне естественно, что она любит испанцев, детей ее родной земли. Что же касается вашего второго упрека, то она, как мне говорили, любит не англичан, а одного англичанина. — Должен признаться, — заметил Атос, — что англичанин этот достоин любви… Никогда не встречал я человека с более благородной внешностью. — Не говоря уже о том, — добавил Портос, — что одевается он бесподобно. Я был в Лувре, когда он рассыпал свои жемчуга, и, клянусь богом, подобрал две жемчужины, которые продал затем по двести пистолей за штуку. А ты, Арамис, знаешь его? — Так же хорошо, как и вы, господа. Я был одним из тех, кто задержал его в амьенском саду, куда меня провел господин де Пютанж, конюший королевы. В те годы я был еще в семинарии. История эта, как мне казалось, была оскорбительна для короля. — И все-таки, — сказал д'Артаньян, — если б я знал, где находится герцог Бекингэм, я готов был бы за руку привести его к королеве, хотя бы лишь назло кардиналу! Ведь наш самый жестокий враг — это кардинал, и, если б нам представился случай сыграть с ним какую-нибудь злую шутку, я был бы готов рискнуть даже головой. — И галантерейщик, — спросил Атос, — дал вам понять, д'Артаньян, будто королева опасается, что Бекингэма сюда вызвали подложным письмом? — Она этого боится. — Погодите… — сказал Арамис. — В чем дело? — спросил Портос. — Ничего, продолжайте. Я стараюсь вспомнить кое-какие обстоятельства. — И сейчас я убежден… — продолжал д'Артаньян, — я убежден, что похищение этой женщины связано с событиями, о которых мы говорили, а возможно, и с прибытием герцога Бекингэма в Париж. — Этот гасконец необычайно сообразителен! — с восхищением воскликнул Портос. — Я очень люблю его слушать, — сказал Атос. — Меня забавляет его произношение. — Послушайте, милостивые государи! — заговорил Арамис. — Послушаем Арамиса! — воскликнули друзья. — Вчера я находился в пустынном квартале у одного ученого богослова, с которым я изредка советуюсь, когда того требуют мои ученые труды… Атос улыбнулся. — Он живет в отдаленном квартале, — продолжал Арамис, — в соответствии со своими наклонностями и родом занятий. И вот в тот миг, когда я выходил от него… Тут Арамис остановился. — Ну и что же? В тот миг, когда вы выходили… Арамис замолчал, сделав усилие, как человек, который, завравшись, натыкается на какое-то неожиданное препятствие. Но глаза слушателей впились в него, все напряженно ждали продолжения рассказа, и отступать было поздно. — У этого богослова есть племянница… — продолжал Арамис. — Вот как! У него есть племянница! — перебил его Портос. — Весьма почтенная дама, — пояснил Арамис. Трое друзей рассмеялись. — Если вы смеетесь и сомневаетесь в моих словах, — сказал Арамис, — вы больше ничего не узнаете. — Мы верим, как магометане, и немы, как катафалки, — сказал Атос. — Итак, я продолжаю, — снова заговорил Арамис. — Эта племянница изредка навещает своего дядю. Вчера она случайно оказалась там в одно время со мной, и мне пришлось проводить ее до кареты… — Ах, вот как! У нее есть карета, у племянницы богослова? — снова перебил Портос, главным недостатком которого было неумение держать язык за зубами. — Прелестное знакомство, друг мой. — Портос, — сказал Арамис, — я уже однажды заметил вам: вы недостаточно скромны, и это вредит вам в глазах женщин. — Господа, господа, — воскликнул д'Артаньян, догадывавшийся о подоплеке всей истории, — дело серьезное! Постараемся не шутить, если это возможно. Продолжайте, Арамис, продолжайте! — Внезапно какой-то человек высокого роста, черноволосый, с манерами дворянина, напоминающий вашего незнакомца, д'Артаньян… — Может быть, это он самый, — заметил д'Артаньян. — …в сопровождении пяти или шести человек, следовавших за ним в десятке шагов, подошел ко мне и произнес: «Господин герцог», а затем продолжал: «И вы, сударыня», уже обращаясь к даме, которая опиралась на мою руку… — К племяннице богослова? — Да замолчите же, Портос! — крикнул на него Атос. — Вы невыносимы. — «Благоволите сесть в карету и не пытайтесь оказать сопротивление или поднять малейший шум» — так сказал этот человек. — Он принял вас за Бекингэма! — воскликнул д'Артаньян. — Я так полагаю, — ответил Арамис. — А даму? — спросил Портос. — Он принял ее за королеву! — сказал д'Артаньян. — Совершенно верно, — подтвердил Арамис. — Этот гасконец — сущий дьявол! — воскликнул Атос. — Ничто не ускользнет от него. — В самом деле, — сказал Портос, — ростом и походкой Арамис напоминает красавца герцога. Но мне кажется, что одежда мушкетера… — На мне был длинный плащ, — сказал Арамис. — В июле месяце! — воскликнул Портос. — Неужели твой ученый опасается, что ты будешь узнан? — Я допускаю, что шпиона могла обмануть фигура, но лицо… — На мне была широкополая шляпа, — объяснил Арамис. — О боже, — воскликнул Портос, — сколько предосторожностей ради изучения богословия!.. — Господа! Господа! — прервал их д'Артаньян. — Не будем тратить время на шутки. Разойдемся в разные стороны и примемся за поиски жены галантерейщика — тут кроется разгадка всей интриги. — Женщина такого низкого звания! Неужели вы так полагаете, д'Артаньян? — спросил Портос, презрительно выпятив нижнюю губу. — Она крестница де Ла Порта, доверенного камердинера королевы. Разве я не говорил вам этого, господа? И, кроме того, возможно, что в расчеты ее величества и входило на этот раз искать поддержки столь низко. Головы высоких людей видны издалека, у кардинала хорошее зрение. — Что ж, — сказал Портос, — сговаривайтесь с галантерейщиком, и за хорошую цену. — Этого не нужно, — сказал д'Артаньян. — Мне кажется, что, если не заплатит он, нам хорошо заплатят другие… В эту минуту послышались торопливые шаги на лестнице, дверь с шумом распахнулась, и несчастный галантерейщик ворвался в комнату, где совещались друзья. — Господа! — возопил он. — Ради всего святого, спасите меня! Внизу четверо солдат, они пришли арестовать меня. Спасите меня! Спасите! Портос и Арамис поднялись со своих мест. — Минутку! — воскликнул д'Артаньян, сделав им знак вложить обратно в ножны полуобнаженные шпаги. — Здесь не храбрость нужна, а осторожность. — Не можем же мы допустить… — возразил Портос.