Юля гуляла не с Наташей, как предполагала родная тётя. Она с трудом дождалась, когда её привезут из Подмосковья в Москву. В столице ждал молодой человек по имени Денис, с которым ей не терпелось встретиться. В Германию, где она жила уже 9 лет, её личная жизнь явно не складывалась. Немцы были слишком непонятными людьми со своими своим отличающимся от русского менталитетом. Взаимопонимание с ними не складывалось. Да и смотрели они на прибывших из России как на людей второго сорта. С русскими – или точнее сказать русскоязычными – она общалась по месту учёбы. Сначала адаптация и изучение немецкого языка – на это ушёл целый год. Потом школа – В России ей оставалось учиться один год, здесь же целых три. Потом подготовка к университету ещё год и, наконец, университет. В этом году ей исполнилось двадцать шесть лет, а она всё ещё учится. Слава богу, остался последний год – но ведь целый год! В университетской группе, в основном, женский контингент. Есть и русскоязычные – их меньше, и немцы, но влюбиться не в кого. На дискотеках веселится одна молодёжь семнадцати двадцати лет, а Юля уже вступила в зрелый возраст. Вот она и завела себе друга тоже зрелого возраста, которому уже за тридцать пять. Познакомилась она с ним случайно, когда с подружками сидела в ресторане, отмечая сессию. Он пригласил её танцевать, а потом напросила проводить домой. Юле это внимание взрослого мужчины льстило. Да и подружки чуть не умерли от зависти. Высокий, представительный, явно не бедный. Из России уехал давно, и в Германии неплохо адаптировался. Он сразу понял, что Юля русская, хотя по матери она была наполовину немкой. Но русской немкой, а это совсем не то, что всю жизнь прожить в Германии. Он с удовольствием расспрашивал её о России и собирался Съездить с ней в Москву. Жениться на ней он явно не собирался. Предпочитал даже не гражданский брак, в последние годы вошедший в моду в России, а лёгкий флирт. Ни к чему не обязывающие отношения с раздельным проживанием, совместным досугом и – по настроению – совместной постелью. Ему нравилось, что Юлия (или Джулия, как её звали немцы) молодая, свежая девушка, никогда не бывавшая замужем и не имеющая опыта прошлых связей. Ему не нравились потрёпанные, чрезмерно накрашенные потаскушки с сожжённым пергидролем волосами. Он любил рвать яблоки прямо с яблони. Юля была тем самым яблоком, от которого пахло не табаком, не сильной парфюмерией, а свежестью. Натуральный светло-русый цвет волос, почти полное отсутствие косметики, простая, не вычурная одежда. Почему бы не надкусить? Это яблочко он надкусил со знанием дела. Он был первым мужчиной у Юлии. Оба были довольны. Она не жалела о потерянной девственности. Разве лучше быть злобной, тоскливой старой девой? Она теперь не дева, и это главное. Когда-нибудь она станет старой, время идёт, и тут уж никуда не денешься. Но девой никогда! Юлия-Джулия жила в маленьком городке, где не было университета. Училась в Шутгорде, а домой приезжала на выходные. Это было тихое местечко, почти деревня, хотя деревень в русском понимании этого слова в Германии не было. Только побывав за границей, Юля увидела убожество российских деревень. Особенно поразили её заборы, окружавшие почти все деревянные строения: у кого-то был палисадник, у кого-то огород, а иногда за забором одиноко торчала какая-нибудь ёлка или бузина. Раньше она не обращала внимания на эти кривые заборы из нетёсаных досок разного размера: одна шире, другая уже, одна выше, другая ниже… Это что такое? Отсутствие вкуса, культуры или обычная нищета? Какие доски нашли на помойке, такие и прибили на всеобщее обозрение. Смотрите – нам не стыдно. Более того, многие годы стыдно было выставлять на показ свой достаток. Никто не забыл, как раскулачивали зажиточных крестьян. Не к чему злить завистливых соседей. За кривым забором спокойнее. Всё это может исправить только время. В последнее время и в деревне появились дома, выделяющиеся из общего строя – там заборы совсем другие, высокие, каменные. Дома новых русских, конечно, не назовёшь убогими, но пока это доступно немногим. Друг возил Юлию в Баден-Баден, очаровательный город с самым большим в мире казино. Азартные игры не привлекали её, но ведь здесь бывали и проигрывали целые состояния И.Тургенев, Ф.Достоевский, да и Пушкин бы с удовольствием проигрался, если бы его выпустили за границу. Юле было интересно посмотреть на историческое место, на этих странных людей, находящих удовольствие в игре и не жалеющих на это никаких денег. Играть она отказалась, и друг не стал настаивать. В конце концов у него на это найдётся время и без неё. В этом злачном месте он был не первый раз, он всё здесь знал – и это не очень понравилось Юле. Зато как прекрасно они проводили время в Швейцарии, в Италии – от обилия солнца и красок просто кружилась голова. Необычные пейзажи, вкусная еда. Красивая жизнь – и никаких кривых заборов, грязных просёлочных дорог. Похоже, этого здесь никогда и не было. Так когда же Россия встанет из руин? Юлия жила с мамой в маленькой съёмной квартирке, а у друга был свой дом. Юле, конечно, хотелось иметь такой же, но для неё это было недоступно. Слишком дорого. Мама работала на заводе и, хотя по российским меркам зарабатывала неплохо, денег не хватало. Сама Юля слишком долго училась, но в каникулы зарабатывала себе на карманные расходы, работая то секретарём, то уборщицей. Стипендия в университете тоже была несравнимо больше Российской. Жить можно но хороший дом не купишь. Хорошо было бы стать хозяйкой особняка. Но друг приглашал её только в гости. Хозяйничать не разрешал – на то была прислуга. Если бы она была хозяйкой, то выгнала бы всех прислуг и всё делала сама. Она не понимала, почему эти богачи терпят в доме посторонних людей, которые – и этому есть немало примеров – ненавидят своих хозяев, завидуя им, а случается, что грабят или убивают. Юлия не слишком разбиралась в людях, но тут сразу поняла, что хозяйкой этого особняка в Штутгорде ей не быть. Не первая она здесь и, видимо, не последняя. Ничего не дождётся, только время потеряет, других возможных женихов отпугнёт. А время сейчас работает против неё. Юля вышла из метро на станции “Охотный ряд” и направилась к Гумму. Там рядом находится её любимая улица Никольская, а на ней – тот самый магазин с обилием зеркал. Возможно там ждёт её Денис, русский простой парень без особняка, никогда не бывавший в Баден-Бадене. Так зачем он ей, заграничной штучке, нужен? Для экзотики? Он просил её не исчезать. Она обещала как-нибудь зайти, а сама отправилась на свадьбу на три дня. Пусть подождёт. Неудобно же сразу на следующий день явиться и показать, что ни о чём другом она не может думать. Хотя это правда. Она уже подходила к магазину немного волновалась. Совсем чуть-чуть. А вдруг его там нет? Другая смена например. Или заболел, уволился… Мало ли что может случиться, а она, как десять лет назад, не оставила ему ни адреса ни телефона. Чтобы ничего не перепутать, Юлия надела очки. Те самые, что купила в этом магазине. Глупо будет она выглядеть, если он стоит не у самой двери, а где-нибудь в глубине зала. Войдёт – и его не увидит. Нет уж, лучше уж вооружиться оптикой. Ладно, была не была. Она открыла дверь, пропустила выходившую из магазина старушку, глядя поверх её головы. И сразу же увидела его. На этот раз ей повезло. Хорошее средство против любви с первого взгляда – внимательно посмотреть второй раз. Это знают все. Юля убеждала себя в этом – она пришла, чтобы разочароваться. Обратить всё в шутку. И проститься навсегда. Денис увидел её не сразу он что-то объяснял покупателю. Спортивный. Сильный. Любого хулигана вышибет из магазина в два счёта. Вора скрутит в бараний рог. Значит и её, беззащитную девушку, в обиду не даст. Она хотела пройти к тому самому зеркалу, где увидела Дениса впервые. Ей хотелось, чтобы он сам заметил её. Но потом передумала. Зачем время терять? И направилась прямо к нему. – Добрый день, сказала она, – как служба? Денис не мог скрыть своей радости и улыбался до ушей, лишившись дара речи. – Я решила прогуляться и навестить старого знакомого, – продолжала Юля. – Я очень рад. Я всё время думал о тебе. – Неужели? Юля вдруг поняла, что он находится на работе. Начальство может быть недовольным его поведением. Отвлёкся, забыл о работе. А вдруг вор? – Я мешаю тебе работать. Сейчас уйду, встретимся позже. – Где? – в глазах Дениса была надежда и радостное ожидание. – Давай здесь, недалеко, у Большого театра. Там и скамейки есть, сказала Юля, довольная тем, что управляет ситуацией. – Тогда в семь вечера, – согласился Денис. – Она вышла из магазина, размышляя, куда бы потратить оставшееся до свидания время. Решила пройтись по тверской. Она любила Москву, в которой родилась, и считала, что суматошный город прибавляет ей сил. В одном фантастическом рассказе даже прочитала, что Москва – наицелебнейший город. Стоит только пройти по мосту через Москву-реку, и ты полностью обновлённый человек. Фантастика, но весьма похоже на правду. Тётя Таня тоже так считает. Мама не согласна с этим, но она не была коренной москвичкой. Отец познакомился с ней во время отдыха на Кавказе, а потом привёз в Москву из столицы Киргизии. Улица Тверская была великолепна – никакого деревенского убожества здесь не наблюдалось. Она дошла сначала до Пушкинской, полюбовалась памятником великого поэта и … свернула в Макдоналдс, чтобы перекусить. Одной Москвой сыт не будешь. Потом согласно намеченному плану дошла до площади Маяковского и с удивлением узнала, что здесь Тверская улица переходит в Тверскую-Ямскую. Надо же! А ведь раньше вся была улицей Горького. Когда она вышла из метро на Театральной, Денис уже ждал её. Она увидела его издали и помахала рукой. 15. Серьёзный разговор. Татьяна долго не могла решиться поговорить с Владимиром Деревянкиным. То, что она узнала от его жены Маргариты Юрьевны, не просто удивило, а шокировало её. Конечно, она не могла не заметить на свадьбе сына, что её двоюродный племянник уделяет повышенное внимание Наталье и даже с трудом сдерживается, чтобы не перейти к решительным действиям. Но такой прыти от него она не ожидала. Что здесь правда, а что домыслы обиженной женщины? Такого Татьяна тоже не исключала. Возможно, всё не так страшно, как показалось Маргарите, но всё-таки… Надо знать правду, а для этого следует, как и обещала, поговорить с обоими любовниками. Легко сказать – поговорить. Что она им скажет? Да и какое право она имеет указывать им в кого влюбляться? Тут надо действовать или от имени оскорблённой жены, то есть по её просьбе, или же в качестве спасительницы молодой неопытной девушки, которую завлёк в свои сети бесчестный соблазнитель. И то, и другое может показаться весьма неубедительным. И всё-таки оставлять всё, как есть, нельзя. Надо знать намерения Владимира и позицию Натальи. И если Наташа не знает, как от него избавиться, если он обладает какими-то колдовскими силами – чего в жизни не бывает – то надо будет девушку изолировать. Отправить её куда-нибудь подальше от Москвы, например к Юльке в Германию. Пусть поживут врозь, остынут. Интересно, долго ещё заграничная племянница намерена оставаться в Москве? Кажется, занятия в университете у неё начинаются в октябре. Значит, недолго. Дело-то не терпит отлагательств. И всё же надо посоветоваться с мужем – племянница-то его! Может быть он решит, что лучше её отправить в Коломну к матери. А там уж мама не даст дочь в обиду. Может и ремнём отхлестать для порядка. – Здорово ты всё расписала, – сказал Сергей Алексеевич, когда она посвятила его в свой план, – прямо вершительница судеб. Кто тебя послушается-то? – Никто не послушается. Я этого не исключаю. Но надо же что-нибудь делать! Потом нас спросит твоя двоюродная сестра из Коломны – а вы куда смотрели? Почему не известили её? Почему не помогли? Что будем ей отвечать в таком случае? – отстаивала свою позицию Татьяна. – Почему мы, собственно, должны за Наталью отвечать? Она взрослая, совершеннолетняя, и вполне может за себя постоять. – Всё это так, – согласилась Татьяна, – но спросят с нас. Вот если бы она завела роман с мужем моей подруги Нины, с артистом Фёдором Маховец, тогда бы и взятки гладки. – Так надо её с ним познакомить. Если уж ей так нравятся мужчины не первой свежести… – Да ну тебя! Дело-то серьёзное. Думай. Сергей Алексеевич думал до утра и решился – таки поговорить со своим начальником после работы. Но не успел – в пять часов вечера его уже не было в кабинете. Поскольку секретарши Владимир Васильевич не держал, Поляков решил обратиться с вопросом к вахтёру. – Владимир Васильевич сегодня уже не вернётся, – пояснил ситуацию старый охранник, – у него какие-то важные дела. “Знаем мы эти дела”, – подумал Сергей Алексеевич, но вслух, конечно, ничего не сказал, а только кивнул. Домой к Деревянкину он тоже не поехал. Решил подождать следующего рабочего дня.