— Из-за меня? — удивилась я. — Из-за тебя, из-за своего парня. Ты его помнишь? Он был на дне рождения. Я покачала головой, я ничего не помнила ни о дне рождения, ни о том что было до него. Моя память выдавало события двух-трех месячной давности. — Она поругалась с ним на дне рождения. Потом, когда увидела пожар, тебя в таком состоянии, смерть Германа окончательно лишилась рассудка. — голос Кэролайн дрогнул, ей действительно было тяжело говорит об этом , — Сегодня результаты анализов ее крови показали, что она беременна. Уже пять недель. Джанет не знает ничего. Она сейчас не в том состоянии, чтобы адекватно воспринимать информацию. Если узнает, что ее карьере модели конец, может предпринять еще одну попытку суицида. А делать аборт я не позволю. Это может пагубно отразиться на ее здоровье в будущем. Они помирятся со своим парнем и она родит ему здорового ребенка. — Я очень рада за нее. Надеюсь, у нее и у ее ребенка все будет хорошо. — Вот видишь. Жизнь не стоит на месте. Одни умирают, другие рождаются. Надо продолжать дальше жить. Кевин, можешь нас оставить? — обратилась она к мужчине. Закрыв за ним дверь и, подвинув стул к медицинской кровати, Кэрол села напротив меня. — Ева, наша усадьба сгорела. Полностью. Дотла. Один только пепел остался от нее, — каждое ее слово вонзалось как нож в сердце, — Врачи здесь тебе не смогут помочь. А Мария может забрать тебя в Мексику и найти знахарей, которые помогут хотя бы пережить боль. Сейчас ты не чувствуешь боль из-за стресса. Боль утраты коня заглушает физическую боль. Но так будет не всегда. Ты на стенку полезешь, когда начнешь чувствовать ее. Корячиться станешь от желания разодрать себе лицо. — Деточка моя, — Мария схватила меня за руку, — позволь тебя увезти. — Я не хочу уезжать с Хейли, — качаю головой. — Хейли больше не существует! — приговором звучит от Кэрол. — Он сгорел! И восстанавливать мы не будем. Ты прекрасно знаешь, что отец оставил мне долги и все эти годы, я как могла погашала их. Продажа сгоревшего поместья не принесет много денег, но хоть какая-то помощь будет. Если по достижению восемнадцати лет, ты вступишь в права на наследство, то бремя долгов Джеррарда лягут и на тебя. Поместье в любом случае придется продать. — Что вы от меня хотите? Чтобы я отдала вам свою долю наследства? — мне был уже невыносим этот разговор, — Забирайте! Только отстаньте от меня. Я потеряла, то что было дорого. Остальное меня не интересует. — Сейчас ты на эмоциях. И не готова воспринимать реальность, но времени ждать, когда ты придешь в себя нет. Счет идет на минуты. — Я не понимаю, о чем вы! Я же сказала, что отказываюсь от наследства! Если вам надо возложить всю ответственность за долги на меня, то пожалуйста! Буду драить полы в сортире и закрывать долги. Но сейчас с меня нечего взять. Я и так все потеряла. — Драить полы не обязательно. Есть другой выход. — Какой? — глубокой вдох, вызывает боль в грудине. Уже физическую. — Признать тебя умершей в этом пожаре. Казалось, уже ничто меня не тронет. И даже это заявление нисколько не возмутило. Лишь вызвало легкий иронический смешок. — Часть долгов спишется, часть я смогу покрыть страховкой, которую выплатят мне как твоему опекуну. Еще останется и тебе на первое время. Чтобы вы с Марией могли покинуть страну и начать новую жизнь. Я сделаю вам новые документы. А также улажу все остальное, чтобы признать тебя умершей и получить страховку. — Делайте, что хотите! — Так не пойдет! Мне нужны гарантии! Сейчас тебе все равно, а когда память восстановится, скажешь по другому. Я не хочу отсиживать свои дни в тюрьме из-за твоего непостоянства. — Когда память восстановится! Что такого я могу вспомнить, чтобы изменить свое решение? — Я имею ввиду твою привязанность к Хейли. — Хейли больше не существует! Вы же сами сказали. — Хорошо! Тогда я займусь твоими похоронами и новыми документами. Мне надо еще с парнем Джанет поговорить и призвать его к ответственности за связь с несовершеннолетней. Он должен признать ребенка и жениться на ней. Кэрол вышла из палаты оставив нас с Марией вдвоем наедине с нашим горем. Теперь у нас нет дома, нет Хейли, нет Графа, нет больше прежней жизни. — У меня есть двоюродная сестра. Она живет в Мехико. У нее есть домик в той самой деревне, в которой я родилась. Поедем к ней, а потом в деревню. Будем жить в этом домике. В деревне есть знахарка. Она нам поможет, — всхлипывая и останавливаясь на каждом предложении, говорила крестная, — Все будет хорошо деточка моя. Все будет хорошо. Здесь нас уже ничего не держит. Пока твои боли не усилились надо быстрее добраться до деревни. — Ты видела Джанет? — мне стало жалко сестру и в тоже время радостно за нее. — Нет! Даже заходить не хочу. Бог ей судья! — А что такое? — Ну как что?! Руки наложить хотела. Убить себя и дитя. — Насчет дитя, она ведь не знала. — А как оно делается-то знала! Зачем обманула парня? Возраст свой скрыла. В койку ему залезла. Вот и результат. Молодой девушке негоже рожать ребенка вне брака. Все должно быть с Божьим благословением, как полагается, после заключения брака. Документы я ждала неделю. Как и говорила Кэрол, боли начали усиливаться, а память выдавать какие-то непонятные моменты. Это скорее были сны, которые я когда-то видела, но забыла о них. А теперь мозг, видимо, еще не разобрал что из забытого прошлого реальность, а что сон. Крестная вылетела уже на следующий день, чтобы подготовить жилье в Мексике, да и оставаться ей в Сиракьюсе было негде. Через неделю, в аэропорту столицы Мексики меня, новую Эвелин Бланко, встретила моя мама Мария Бланко. Кэрол сделала нам полный пакет документов со всей историей и биографией. Новая Эвелин Бланко, гражданка Мексики, жила точно такой же скрытной жизнью, что и Ева Стоун, но только в мексиканской глуши. Окончила там школу и могла устроиться в любое заведение посудомойкой или уборщицей. Все было правдоподобно и убедительно. Даже банковский счет имелся, на который месяц спустя поступила крупная сумма денег. Сестра Марии, Вероника, оказалась очень доброй женщиной. Такой же как и Мария. Она радушно приняла меня и помогала в лечении, сочувствуя в моих страданиях от боли, что вызывали ожоги. Жизнь шла своим размеренным в мрачно серых тонах чередом, не представляя для меня никакой ценности и важности. Но и ненависть, или злобы, или обиды тоже не было. Пока ко мне не вернулась моя память. А когда это произошло, я лишилась рассудка. Поначалу какое-то мутное прозрение, затем как вспышка молнии, а потом взрыв самого солнца. Так можно описать то, что произошло в моей душе, когда я все вспомнил. Я бежала к озеру босиком, не чувствуя боли от порезов ступеней. Я бежала, спотыкалась и падала, вставала и продолжала бежать. Чтобы утопить свое горе. Чтобы утопиться. Меня остановил священник местной церквушки, которого Бог послал на моем пути специально для этого. Он убедил меня жить с моей болью и проявлять терпение перед волей Бога, чтобы награда за мое терпение обязательно меня настигла. — Господи, девочка моя! — плакала Мария, когда священник привел меня и рассказал о случившемся, — Как ты могла на такое решиться?! Разве не учила я тебя, что это великий грех. — плача, она принялась обрабатывать мои раны, — Бог решил испытать тебя в этом мире. Но в другом краше тебя никого не будет. Я ревела от своей зажатости и скованности. От того, что не могла ей рассказать истинную причину моего поступка. Если бы Бог не дал мне узнать Тони, может и не было бы такой боли. Жила бы, как жила раньше. А сейчас душа вырывалась, просилась к нему. Но тело с уродиливым лицом стало каменной темницей для нее. — Крестная, я люблю его! — не имея больше сил скрывать в себе эти три слова, прошептала я их, почти теряя сознания от горя, — Я не могу без него. — Деточка моя, ты все вспомнила? — глотая слезы, спросила она. — Ты вспомнила того мужчину? Я кивала, не имея сил отвечать. — Это тот парень, что приезжал? — Вероника спросила сестру. Я не сразу поняла, что сказала Вероника. Понадобилось какое-то время, чтобы осознать сказанное. — Что? — а когда осознала, меня словно током ударило — Тони, приезжал? — Да, приехал со своей свитой. Такие же здоровяки как он сам. Соседи набежали, думали меня на органы хотят забрать. Что еще можно с меня взять!— недовольно ответила Вероника. — Он прилетел еще до твоего приезда в Мексику , — со вздохом начала объяснять Мария, — Кэрол меня предупредила, что ты вспомнишь о нем. И потребовала не встречаться с ним. Это была еще одна причина уехать из Сиракьюс как можно быстрее. Но я не ожидала, что он найден меня и приедет на пятый день. Его встретила Вероника. Он поехал в ее квартиру в Мехико, так как на пограничном контроле я указала ее адрес. По моей просьбе она выдала себя за меня. Ведь Тони меня никогда не видел, да и я его. Подтвердила твою смерть и отправила парня обратно. От услышанного мое и без того разбитое сердце, разрывалось на мелкие кусочки. — Девочка моя, так будет лучше, — Мария прижала меня к груди. — Я находилась в другой комнате и все слышала. По его словам было понятно, что он очень сильно тебя любит, потому что разглядел твою красивую душу, — от этих слов, ужасный хрипы вырвался из моей груди. Открытый в немом крике рот, хватал воздух, но не мог его глотать. Я готова была задохнуться лишь бы не ощущать эту душевную боль — Мужчина, каким бы благородным он не был, в первую очередь остается мужчиной. А мужчины любят женскую красоту. Именно физическую. Даже если он принял бы тебя такой, представь, какая жизнь у тебя была бы с ним. Для тебя, для него, для его будущего с Джанет ребенка, будет лучше оставить все, как есть. Слова крестной вкололи еще один и уже последний гвоздь в затворку темницы моей любви и прежней жизни. Я прекрасно понимала, Тони был бы со мной из благородства, а потом из жалости. Мои раны на лице не заживали, постоянно гноились, подтверждая правильность решения исчезнуть из его жизни. Я не имела права быть рядом с ним. Оно, это право, сгорело в пожаре вместе со мной. Глава 9 Тони Кабинет в доме отца, в котором я проводил почти все время, стал для меня убежищем. Я мог целыми днями сидеть, погрузившись в воспоминания и теребит в руках три заветных орешка, единственное, что осталось от Евы. Воспоминания нашего знакомства грели мне душу, придавая сил жить дальше. Холодный кабинет стал еще более мрачным и просто ледяным, когда в нем появился Кэрол. — Что это? — она протянула мне лист с каким-то снимком. — Фотография твоего ребенка. Уже третий месяц. — Это не мой ребенок, — отвечаю сухо. — Не спеши отказываться от своего ребенка, Тони. Жизнь такая штука, не знаешь, что ждет тебя впереди. — Хорошо, Кэрол, как он родится, проведем анализ ДНК и, если ребенок действительно окажется моим, я позабочусь о нем. Не беспокойся. — Тони, я не сомневаюсь, что ты позаботишься о своем ребенке. Любой родитель заботится о своем чадо. И я тоже. Я пришла к тебе не только для того, чтобы сообщить о беременности Джанет, но и потребовать нести ответственность перед ней самой. Она еще совсем юная, не готовая к таким переменам, как беременность и воспитание ребенка. Моя девочка до сих пор не может оправиться от смерти сестры. Переживает, что не смогла ее спасти и страшно скучает по ней. А теперь еще и беременность. Джанет нуждается в твоей поддержке, Тони. Ты должен был понимать, чем может закончиться связь с неопытной и на тот момент несовершеннолетней девчонкой… прежде чем тащить ее в свою постель, — добавила с выраженным упреком. В ответ я только иронично усмехнулся. А в душе смеялся над своей собственной тупостью. Связался с ничего не значащим для меня человеком, пустышкой и продолжал общение с ним только ради своих плотских утех. И вот, получай результат этих утех. — На карьере модели поставлен крест. Это еще один стресс для нее и я не исключаю новую попытку суицида. Она не понимает, что ей нельзя делать аборт. Это опасно для ее жизни. Это будет настоящим самоубийством. Я не стояла бы здесь перед тобой, если бы не знала, что только ты сможешь ей помочь. — Что вы мне предлагаете? Стать ее нянькой? — вновь усмехнулся я. — Я предлагаю тебе приложить усилия, чтобы твой ребенок увидел свет. Он ни в чем не виноват.