Тот послушно придавил клаксон, и через минуту широкие створки ворот, то ли обитые железными листами, то ли из них и сделанные, открылись. В проеме нарисовалась отвратительно различимая из-за тонировки фигура, сделавшая приглашающий жест – заезжай, мол. Ну что же, мы не гордые, можем и заехать. Позиция выглядела удобно. Задняя дверь есть, а вот окон нет. Милое дело. Слегка тюкнув водителя по голове, чтобы посидел за рулем минут несколько и без сознания, Поляков вылез. Подошел к запирающему ворота типусу средних лет, весьма потрепанной, под стать дому, наружности. Тот как раз заканчивал запирать ворота, ругаясь под нос на жлобов, что даже помочь не хотят, и не соизволил даже обернуться. Край непуганых идиотов, гос-споди! Привратник очень удивился, ощутив на шее твердые, словно гвозди, пальцы. И без малейшего сопротивления рассказал, что, где и как в доме. Весьма разумно с его стороны, и даже применять дополнительные меры воздействия не пришлось. Абсолютно добровольное сотрудничество. Да, конечно, пальцами под уши давить – это больно. Но совсем не так, как можно сделать, зная анатомию. А ведь тренер факультативно это показывал! Зачем только? Но вот, пригодилось. Так что побеседовали за жизнь, после чего оставалось лишь «приголубить» «языка», обеспечивая ему долгий и здоровый сон. Охлопал карманы, нашел классическую «зоновскую» финку с наборной ручкой и кастет. Ну надо же, а думал, блатная романтика уже вечность как вышла из моды. А мужик – идиот! Статью в кармане таскать – это надо же додуматься! Нет, щенки, которых Поляков уделал в подъезде, если внимательно посмотреть, все же умнее. Их железки-складники хоть и имеют устрашающий вид, на проверку ни одна экспертиза холодным оружием не признает. Впрочем, это не его проблемы, решил Сергей и направился к дому. Несуразность происходящего начала доходить до Полякова как раз в этот момент. Он – бывший менеджер, который по-настоящему дрался только в детстве. А сейчас… за последнее время он не только научился бить рожи лучше какого-нибудь доморощенного терминатора, но и делать это без каких-либо свойственных мирному человеку метаний. Просто, четко, быстро. Раньше ему бы и в голову не пришло лезть в чужой гадюшник. И никаких эмоций, даже намека на негатив не прослеживается. Что с ним творится? Но мысли шли словно бы параллельно основному потоку сознания, Поляков даже шагу не замедлил. И спокойно, безо всяких рефлексий открыв незапертую дверь, зашел внутрь. Ну, что же, допрошенный у ворот кадр не соврал – у самых дверей обнаружился некий кадр молодой наружности, бодро играющий на смартфоне в какую-то стрелялку. Парень не успел даже ничего понять, словив трофейным кастетом по голове и впав в нирвану. На миг Сергей забеспокоился, не перестарался ли, но жилка на шее поверженного билась спокойно и ровно, хотя и несколько замедленно. Жить будет, максимум сотрясение мозга. Хотя чего уж там сотрясать… Пять шагов по коридору, полумрак в котором тщетно пыталась разогнать лампа на потолке. Ощущение, что попал лет на пятьдесят в прошлое. Дверь… Толчок – бесполезно. На себя… Открылась! Еще два шага – и вот он уже в центре комнаты, где сидят еще трое. И с удивлением смотрят на незваного гостя. – У вас тут что, эпидемия пучеглазия? – Поляков с интересом окинул взглядом комнату. А – ничего так, уютненько. Правда, как и все в доме, стиль прошлого века, ну да и пес с ним. В центре стол, не новомодный, а довольно-таки массивный, наверное, даже из дерева. Точнее не разберешь – клеенка, опять же, в старосоветском стиле. На столе бутылка водки, массивный такой четырехгранный шкалик. Здесь же закуска – колбаса, сало, огурчики. А запах! Кто сала с чесноком не едал, тот жизни не видал. Живот предательски заурчал, намекая, что в последний раз Сергей ел вчера днем, перед сном. – Оба-на! Вы что же, меня не ждали? Дальнейшие его действия были сколь просты, столь и эффективны. Спокойно взять со стола бутылку и со все той же благожелательной улыбкой на лице звездануть ею сидящего справа мужчину примерно одних лет с Поляковым, но обладающего ярко выраженной кавказской наружностью. Бутылка из толстого стекла выдержала, зубы – нет. Обратное движение – на сей раз посудине настали кранты, но и сидящий слева закатил глаза и осел. Сергей поглядел на оставшуюся в руке «розочку» и повернулся к третьему, отчаянно пытающемуся встать мужику с огромным пивным животом. Этот, похоже, был у них за главного – во всяком случае, и возрастом постарше, и место занял лучшее. – Ну что, Саурон-недоделок, будем разговоры разговаривать или сразу перейдем ко второй части марлезонского балета? – Это как? – сглотнул толстый. – Если вспомнить фильм, – задумчиво ответил Поляков, откладывая неудобную стекляшку и беря со стола тонкий кухонный нож, которым перед этим весьма успешно пластали грудинку, – там как раз начинали шпагой протыкать. Ну, так что, красавчик, выбор за тобой. Разговариваем? – Д-да… – Это замечательно. Итак, объясни мне, дятел… Лежать! Ну, это уже кавказцу, который, оказывается, не потерял сознание и сейчас, оправившись от шока, попытался встать. Но пинок по опорной руке – и локоть выгнулся в обратном направлении, а его счастливый обладатель беззвучно осел. На сей раз потеря сознания была гарантирована. – Итак, продолжаем наш Ка-Вэ-эН. Ты что себе позволяешь, чудило? Мало того, что я из-за тебя сегодня не выспался, так еще и звонишь мне, пургу всякую гонишь… Тебя никогда не учили, что за слова отвечать надо? Короче, с тебя штука гринов за моральный ущерб. И где мой приятель? – Там… В подполе… – Угу. Открывай. Что он у вас такое спер, что вы осмелились на меня пасть раззявить? Как оказалось, эти люди и впрямь имели какое-то право на претензии. Весьма относительное, но все же. На взгляд Полякова, ситуация была идиотская, вот только у них была своя логика. Они, в общем-то, не были бандитами. Из всей «великолепной восьмерки» отсидел в свое время лишь толстяк, да и то по мелкой, неавторитетной статье. Набил кому-то морду по пьяни. В подробности Сергей даже вдаваться не стал – они ему были неинтересны. Так вот, не бандиты, но и, разумеется, не кристально честные люди. Держали на паях пункт приема чермета и пару небольших складов здесь же, в сотне метров от дома, в котором формально зарегистрировали офис. На железе и сдаче в аренду помещений неплохо, в общем-то, зарабатывали. Не Абрамовичи, конечно, однако на более или менее обеспеченную жизнь хватало, и притом усилий – минимум. Собственно, в их маленькой фирмочке трое, которые находились в комнате, были акционерами, остальные – наемными рабочими. Типа сторожа, ага. С одним из этих «сторожей» Пашка когда-то общался. Он ведь неглупый пацан был и, до того как попасть в Команду, подрабатывал настройкой и мелким ремонтом компьютеров, планшетов и прочей техники. Много не зарабатывал, конечно, однако на карманные расходы хватало. И, когда в голову Сурка прилетела идея, требующая срочных денежных вливаний, он знал, у кого их можно одолжить. С этого момента рассказ продолжил сам Пашка, извлеченный наконец из подпола. Вид он имел слегка потрепанный, но из видимых повреждений наблюдался лишь здоровенный фингал под левым глазом. Пострадала в этом приключении в основном его гордость. Впрочем, сам виноват – думать надо было, с кем связываешься. В общем, он решил сыграть на бирже. Очень внимательно изучил процесс, долго отслеживал и сравнивал динамику колебаний ценных бумаг… Поляков, слушая его, лишь головой покрутил – сам он в этом разбирался примерно так же, как свинья в апельсинах. А вот Пашка – талант. Во всяком случае, ему удалось за сутки поднять триста процентов вложений и сбросить акции за час до начала их падения. Заработал он на этом что-то около двух миллионов чистыми. А вот дальше пошла несуразица. То, что Пашка занимал, он честно вернул с процентами. Брал ненадолго, проценты вылились в смешную цифру. Но, дебил малолетний, язык за зубами не удержал. А «типа братки», узнав, сколько парень наварил, разумеется, сочли себя обделенными. И в ультимативном порядке потребовали добавить. Разумеется, были посланы далеко и надолго, после чего решили получить свое иными путями. И, не долго думая, сперли Сурка. Ну а тот, не будь дурак, заявил им, что работал в паре с «крутым перцем». В роли же «крутого» оказался Поляков. Вот и все, в принципе, от собственной жадности ребятки пострадали. Сергей, неожиданно для всех и, в первую очередь, для самого себя, и впрямь оказался крут. Выслушав эту душещипательную историю, Поляков некоторое время обдумывал ситуацию, после чего в нелестной форме отозвался насчет содержимого черепных коробок всех здесь собравшихся. Недоделанных бандюков – за то, что от жадности подавятся скоро. Сурка – за то, что не смотрит, с кем связывается, и не думает, что молчание – золото. Ну и себя, любимого, за то, что ввязался в тупые разборки. Но тем не менее сумму за моральный ущерб отменять не стал, предупредив, что иначе еще придет, после чего сделал себе бутерброд из реквизированного сала и вышел из помещения, злобно подталкивая товарища в спину. А на улице их ждал сюрприз. Леночка, как оказалось, времени зря не теряла и сейчас находилась как раз тут. А вместе с ней имелся их тренерский штаб в полном составе, плюс несколько крепких парней в подозрительно оттопыривающемся камуфляже. И все они выглядели оч-чень недовольными. Игровая база. Через полчаса – Ну что, заварили кашу, придурки? Они стояли, опустив лица в пол, все трое, хотя Леночка была тут вроде бы ни при чем. Кузнецов же мрачно расхаживал по кабинету, не забывая бросать в сторону провинившихся мрачные взгляды. Правда, скоро это ему надоело, и он соблаговолил пояснить причину своего недовольства. – Во-первых, – он демонстративно загнул палец, – не надо было в аферы лезть. – Это не афера, все было честно, – пискнул Сурок, но на него Кузнецов даже внимания не обратил, продолжая читать нотацию. – Во-вторых, если уж так сложилось, надо было сразу звонить мне. Если вы с первого раза не поняли, объясню для особо тупых: команда своих не бросает. И в-третьих, – демонстрация складывания пальца выглядела настолько пошло, что Сергей, несмотря на всю неоднозначность ситуации, едва удержался от смешка, – если уж взялся решать проблемы, делай это качественно. А ты что? – А что я? – А ты оставил за спиной кучу свидетелей. Если уж обеспечиваешь людям тяжкие телесные повреждения, то хотя бы прибери за собой. А тут… В общем, участковый оказался у того подъезда раньше, чем мы, и сейчас моему помощнику там приходится прикладывать массу усилий для разруливания ситуации. И если наши доблестные правоохранители заинтересуются, проблемы могут образоваться нешуточные. – И что теперь? – пискнула Леночка, которой в вину можно было поставить лишь тот факт, что она не сразу решилась позвонить начальству. Кузнецов поморщился: – А что теперь… Придется вам «крышу» организовывать, к которой никто не подкопается. И от которой полиция будет шарахаться, как черт от ладана. Вот, – Кузнецов достал из ящика стола несколько бланков, бросил их на огромный полированный стол. – Берите и заполняйте. – Это что? – осторожно, словно боясь обжечься, прикоснулась к одному из бланков Леночка. – Это? Это, братцы, ваш страховой полис. И после его заполнения о своем разгильдяйстве забудьте. Армия шутки ценит, но сарказм не понимает. Еще через полтора часа, выйдя из кабинета, все трое, не сговариваясь переглянулись, и Сурок шепотом спросил: – Это что, правда? – Угу, – кивнула Леночка. – Вот уж чего не ожидала… – Я, признаться, был готов к чему-то подобному, – задумчиво отозвался Поляков. – Хотя, конечно, вот так… Это ж сколько мы, получается, народу положили? – А какая разница? – Леночка все же была женщиной, а им свойственна рациональность. – Ну, положили… И что, плакать теперь? – Действительно, – поддержал ее Сурок. – Что изменилось-то? Деньги те же, никто нас в казарму не загоняет. Зато потом и в армию не призовут… – Тебя уже призвали, дурик, – почти ласково ответил ему Поляков. – И, учитывая, что из нас троих два лейтенанта и всего один мамлей, то сейчас мы тебя строить будем. Ну что, готов маршировать? – Да пошли вы, – буркнул Сурок. До мальчишки только сейчас дошло, что путь в новом статусе не будет усыпан розами. Ничего, цинично подумал Сергей, ему это на пользу, сам нас втравил. А вслух сказал: – Пойдем, пойдем, куда мы денемся. Для начала в спортзал, дурь из тебя выбивать будем. Ну, что встал? Бегом! Одновременно с этим позади них, за тяжелыми, не пропускающими звуки дверями сидящий за столом полковник негромко сказал заваривающему себе чай майору: – Что интересно, похоже, эти трое несколько растерялись, но шоковым я бы их состояние не назвал. – Я этому ничуть не удивлен, – Полтавец, который подъехал уже к концу сложного разговора, зевнул. Сегодня он не выспался, да и разговор с полицейскими потребовал неожиданно много сил и терпения. Эти бар… доблестные служители закона никак не хотели понимать, что существуют вещи, которые не понять идио… выходят за пределы их компетенции. – Подозреваю, они уже и сами о чем-то догадывались. – Думаешь? – Вполне допускаю. Не дураки же. – А… остальные? – Те вряд ли. У них просто нет такого прогресса. Они благодаря тренировкам меняются физически, но все в пределах нормы. А эти трое получили дополнительные возможности и сразу начали думать. В общем, посмотрим, что будет дальше. Не стоит бежать впереди паровозного дыма, командир… Израиль. Точное место не определено. Через неделю Сказать, что лейтенант Майер была в бешенстве – значит, ничего не сказать. Это когда ее не только не осудили, но даже из армии не выгнали, был приступ эйфории, зато сейчас! А ведь так хорошо все начиналось… Вначале их экипаж, конечно, арестовали. Все же бить морду своему непосредственному начальству не есть гут. Продержали их в запертой комнате часов пять – самое то, чтобы выспаться. Затем товарищей Дины выпустили – как ни крути, но она командир, ей и отвечать. Да и, откровенно говоря, с формальной точки зрения дело спорное. Все же они защищали командира, а ей виднее, кто друг, а кто враг. Так что погрозили пальчиком и отпустили. А вот саму Дину продержали в импровизированной камере до вечера (она, кстати, была не против, еще раз хорошенько даванув на подушку) и только после этого увезли под светлые начальственные очи. Как на нее орали… Боже, как орали! Причем не за то, что она набила морду этому козлу Гольденштейну. Нет, в вину ей ставился тот факт, что сделала она это перед лицом всех остальных. Вот если бы они всем экипажем отпинали этого предателя (слово было сказано, и вместе с этим пришло четкое понимание, что ничем по-настоящему серьезным ее выходка не обернется) где-нибудь в укромном месте, это было бы правильно. А вот так, прилюдно… «Что вы себе позволяете, лейтенант Майер? Приличия надо соблюдать!» Ну да, внешняя респектабельность – наше всё. Для Израиля, впрочем, это скорее норма. За это Дина получила по шее от всей широты души. Правда, чуть позже, смилостивившись, ей объяснили, что Гольденштейн им был навязан сверху. Кем и откуда – ну, тут извините, девушка, никто вам не скажет. Однако же ситуация немного прояснилась. Подковерные игры, чтоб их… И все же совсем бесследно случившееся для нее не прошло. Хотя бы потому, что их группу было решено возродить. Вот только, если изначально планировалось дать ей, лейтенанту Майер, капитанские погоны и поставить во главе подразделения, то теперь это решение если и не отменялось, то отодвигалось на неопределенный срок. И осталась она при своих, командиром танка в звании лейтенанта. Обидно, хотя… могло быть и хуже. Хуже стало, когда она увидела, во что превратилась ее группа. Настолько хуже, что аж взвыть захотелось. И, судя по вытянувшимся лицам членов экипажа, как раз перегнавшим сюда только что отремонтированный танк, чувства они испытывали схожие. Помимо их «Меркавы», потрепанной, но, как и прежде, грозной, в группе осталась лишь одна израильская машина. Тот самый брат-близнец их танка, неповрежденным выскочивший из боя и сменивший разве что командира. Теперь им рулил незнакомый капитан, судя по повадкам, человек бывалый. На Дину он смотрел, в общем-то, спокойно, однако же некоторая опаска чувствовалась. Очень похоже, избиение Гольденштейна успело в кратчайшие сроки обрасти мифами и домыслами, став частью армейского фольклора. И сама Дина, соответственно, тоже вошла в фольклор. И сиди теперь, гадай, так ли хорошо быть героиней народного эпоса, ибо начальники излишне строптивых подчиненных, как правило, не любят. Зато остальные танки наводили на определенные мысли. Весьма неприятные, к слову. Хотя бы потому, что это были танки разных моделей. Два отчаянно завывающие перегруженными турбинами «Абрамса» последней, еще даже не поступившей на вооружение в самой Америке, модификации. По слухам, в США спешно пытались восстановить производство танков. Получалось не очень. Но американцы не сдавались, народ они упорный, и можно было не сомневаться – рано или поздно в армию пойдут не экспериментальные предсерийные образцы, а массовый танк. Пока же, чтобы время не терять, решили обкатать новинку в боевых условиях, чтобы выявить слабые места и успеть внести изменения. Козлы! Однако янки были не единственными гостями на этом празднике жизни. Нашлись и другие желающие воспользоваться моментом. И вот они, красавцы! Громоздкие, тяжелые немецкие «Леопарды», солидно поворачивающие угловатые башни. Судя по слишком длинным стволам орудий, тоже машинки не из простых. Ну и «Леклерки», куда ж тут без французской техники. Галлы отчаянно пыжатся, стараясь показать, что они впереди планеты всей, вот и впихивают свои машины где только можно. Однако главное даже не в этом. Главное – экипажи!