Уже на следующий день, в своем кабинете, защищенном от прослушивания, подглядывания и прочих накладок, генерал-майор Кузнецов и полковник (через звание перепрыгнул старый товарищ, но – заслужил, этого не отнять) Полтавец внимательнейшим образом ознакомились с содержимым папки и дружно присвистнули. Да уж, не соврал министр и даже не преувеличил – игра действительно пошла всерьез. И цели такие, что… В общем, как военному так себе, но как человеку аж облизнуться хочется. И ни перед кем не надо будет оправдываться. Надоело уже, откровенно говоря, тем более алиби, подтвержденное женой прокурора, ухудшает положение обвиняемого. Теперь плевать. Но время… Его было не просто мало, его вообще почти не осталось. Ближний Восток. Точное место не определено. Спустя десять дней Все-таки русские – исключительные сволочи, беззлобно подумала Дина, наблюдая за окрестностями. «Меркаву» ощутимо потряхивало, но ходовая, известная плавностью хода, пока справлялась. Впрочем, это не сильно помогало, всего лишь делая их марш-бросок более или менее комфортным. В самом деле, похоже, русские близко к сердцу приняли постулат о том, что все, ведущее к победе, – честно и правильно. Раньше подобным развлекались только евреи… ну и европейцы с американцами, куда же без них. Во всех остальных случаях пресловутое «мировое сообщество» поднимало возмущенные вопли. Однако русские, похоже, решили забить болт на мнение этого самого «мирового сообщества» на том простом основании, что чувствовали себя заметно сильнее большинства его участников. И на авторские права евреев тоже забило. В результате вместо того, чтобы быть единственной страной, играющей по правилам в толпе шулеров, огромная страна вынула из рукава веер крапленых карт и, для начала, разом заглушила висящие над Израилем спутники. Теперь все, живущие в регионе, лишились и телевидения, и возможности наблюдать за происходящим. А главное, хрен докажешь, что сделали это именно русские. И той же монетой им не отомстишь – нет технической возможности разгромить их орбитальную группировку, не оставив следов. Оставалось лишь скрежетать зубами и терпеть, благо пока что хирургически точным укусом дело и ограничилось. Правда, и своих «союзников» русские приструнили. Вернее, как приструнили – довели до сведения, что с теми, кто полезет на чужую территорию, общаться не желают. Сирийцы намек поняли и предпочли укрепить границы. Иранцы полезли, и сейчас их жестоко били. Во всяком случае, официально это называлось именно так. Русские не вмешивались. Им, похоже, куда интереснее было наблюдать за процессом. А может, они опять что-то затевали. Хрен их разберешь, да и не больно-то и хотелось. Конкретно сейчас лейтенанта Майер куда больше волновала группа иранских танков, на перехват которых шло их подразделение. Вообще, девушке хотелось замурлыкать от удовольствия каждый раз, когда она вспоминала встречу с куратором. Он, конечно, не распространялся, но, судя по косвенным данным, о том, что в их бронегруппе основой послужат иностранцы, его тоже в известность заранее не поставили. Пропихнул решение кнессет[29], точнее, кто-то из тамошних ушлых политиков. Зачем? А свинья его знает. В результате получилось то, что получилось, и что делать, теперь никто толком не знал. Впрочем, судя по тому, что сейчас они все же шли в бой, к какому-то решению наверху пришли. Логика, к слову, простая и понятная – ни одна тренировка не сплачивает подразделение так, как реальный бой. Пускай даже и с заведомо более слабым противником. И все равно… Достаточно было Дине вспомнить, как ругался, мешая иврит с простонародным идишем, русскими, английскими и немецкими идиомами ее прямой и непосредственный начальник, как у нее теплело на душе. Противника Дина увидела первой. Впрочем, остальных командиров танков она опередила буквально на секунды. Иранцы перли вперед, особенно не скрываясь, из чего следовал вполне логичный вывод – слухи о том, что их хорошенько побили, сильно преувеличены. И, судя по тому, как шустро они перестраивались, сводный табор из разнокалиберных машин иранцы тоже засекли. Информация лилась на тактический экран потоком, и через какие-то секунды Майер знала, с кем ее свела переменчивая военная судьба. Надо сказать, особым везением встречу было не назвать – на них шли новейшие иранские «Каррары». Ни самой Дине, ни кому-либо из ее знакомых коллег сталкиваться с ними еще не приходилось, так что информация об этих танках была чисто теоретическая. Сами иранцы заявляли, что это – аналог Т-90, а может, и более сильная машина, однако люди знающие скептически пожимали плечами. Скорее уж, «Каррар», как и его предшественник «Зульфикар», являлся нелицензионной копией Т-72 с поправкой на восточный колорит и иранские технологии, априори уступавшие наработкам северного соседа. Так что противник опасный, но уступающий их собственным танкам. Вот только перло их сюда аж два десятка, что, учитывая редкость этих не так давно начавших выпускаться танков, выглядело откровенной ухмылкой судьбы. И вопрос кто кого оставался открытым. Впрочем, лишние мысли в сторону, пора начинать бой, используя преимущества в системах наведения и баллистике орудий. Их командир размышлял примерно так же. И на этот раз, как обратила внимание Дина, американцы слушались его беспрекословно. Все же они небезнадежны и, когда нужно, умеют засунуть свои понты в задницу и соблюдать дисциплину. А вот французы, видимо, решили, что правила не для них и, прежде чем отреагировали на оклик, успели оторваться от своих, за что немедленно и поплатились. Орудия «атакующих»[30], честно слизанные с русских прототипов, оказались на высоте. А сто двадцать пять миллиметров – достаточно внушительный калибр. Вдобавок, когда по тебе лупят двадцать танков, попадания неизбежны. Два снаряда головной «Леклерк» выдержал, все же защита, разработанная французскими инженерами, была хороша. Однако третьим попаданием «Леклерку» порвало гусеницу, потерявший управление танк крутанулся, подставляя иранцам борт, и тут же, получив сразу два попадания, густо задымил. Второй «Леклерк» под отчаянные матюги командира раком-раком потащился назад, выдержав аж три удара снарядов. Французам еще повезло, успевшие развернуться фронтом товарищи уже догоняли, и их орудия ревели, сотрясая и без того дрожащий от зари воздух пустыни. Бой начался, и, учитывая, что из подбитого танка никто так и не выскочил, первая фаза прошла явно в пользу иранцев. В последовавшие за этим несколько минут Дина узнала кучу новых ругательств, которыми был заполнен эфир. Еще она едва не оглохла от взрыва иранского фугаса на броне ее танка и убедилась в непревзойденном могуществе новой пушки, развалившей один «Каррар» на куски, а второй буквально разорвавшей пополам. Это не считая просто сожженных. Ну и, разумеется, нашла веское подтверждение теории о том, что иранские танки, пускай даже и новейшие, не идут ни в какое сравнение с теми, что стоят на вооружении западных стран. Хотя бы потому, что размен шел один к шести. Впрочем, тому причиной было и то обстоятельство, что экипажи противника наверняка уступали их кое-как сработанной, но все же индивидуально хорошо подготовленной группе. Еще и потому, что персы вот уже несколько столетий находились в упадке, не в последнюю очередь благодаря – евреям[31]. Иранцев они выбили, потеряв в довесок к «Леклерку» одну «Меркаву» и один «Леопард». Израильский танк, откровенно говоря, оказался не уничтоженным, а поврежденным, но легче от этого не стало. Без орудия, прямо в которое угодил вражеский снаряд, да еще и с контуженым экипажем много не навоюешь. Сейчас подбитая машина полным ходом отступала. А вот немцам повезло меньше. Подкалиберный снаряд ударил в башню и натворил дел. Тоненький, похожий на декоративный карандаш вроде тех, что продают на московских вокзалах, стержень из вольфрама с хитрыми (и очень секретными) добавками ударил в броню там, где несколько коробок динамической защиты уже были сорваны предыдущим снарядом. Бывает. Остановить полет разогнанной до немыслимых скоростей оперенной иглы броня оказалась не в состоянии, а дальнейшее зависело исключительно от удачи. Случалось, одного такого снаряда хватало, чтобы вывести танк из строя. И наоборот тоже случалось, когда танк приобретал несколько дырок, но своим ходом возвращался на базу, а то и вовсе продолжал бой. А куда деваться? Пробить-то броню такой снаряд может, и очень толстую, но площадь поражения у него… В общем, не стоит о грустном. Тем не менее в этот раз повезло именно снаряду. Проткнув башню и оказавшегося на его пути наводчика, снаряд рикошетировал от внутренней стенки и несколько секунд гулял внутри броневой коробки, превращая экипаж в мелко нарубленный фарш. Однако этого снаряду, очевидно, показалось мало, поскольку на излете, на последних остатках кинетической энергии он сумел поразить топливную систему «Леопарда». Высококачественный соляр отличного европейского производства моментально воспламенился, благо двигатель был изрядно нагрет. В общем, спастись из свеженького, воняющего знаменитым немецким качеством костра успел только механик-водитель, сидящий ниже товарищей, что уберегло его от взбесившегося снаряда. Конечно, горящее топливо до него достало, но плотный комбинезон выдержал кратковременное испытание, а дальше песок, по которому прокатился, сбивая огонь, танкист, затушил одежду. Переменчивое военное счастье оказалось сегодня на его стороне. Глядя на горящие иранские танки, Дина утерла со лба едкий пот и, хотя не особо верила в богов, приготовилась вознести молитву Яхве. Как оказалось, рано. Сегодня небожители, очевидно, решили подкинуть своим непутевым чадам испытаний полной ложкой. Сквозь дым горящих «Карраров» ударил свет фар, и на поле боя появились новые объекты, с бронированными мордами которых Дине уже как-то приходилось встречаться, что отнюдь не добавляло ей оптимизма. «Зульфикары»… Название у танков громкое[32], хотя сами машины уже порядком устарели. Предшественники «Карраров», легче их, заметно хуже защищены и оснащены. Нелицензионная копия Т-72, не самая, к слову, удачная. Вдобавок со вставками узлов от устаревших американских танков и у них же заимствованной подвеской. Все так, но вот орудия у них те же самые, что у «младших братьев», и снаряды хоть и устаревшие (русские в Иран свои новинки поставлять не жаждут, ибо копировать их персы пытаются, наплевав на любые договоренности), но броню того же «Леопарда» пробить способны. А в группе Дины осталось всего пять уже потрепанных боем танков. Нехороший расклад, в общем… Иранцы атаковали вполне грамотно, не лоб в лоб, как первая волна, а одновременно спереди, не торопясь, отвлекая, и во фланг, от всей широты восточной души. Первыми под раздачу угодили американцы, до того отделывавшиеся косметическими повреждениями. На этот раз за них взялись всерьез, и тут же выяснилось, что «Абрамсы» – машины, конечно, хорошие, но далеко не настолько грозные, как принято считать. Обедненный уран в их броне – штука, конечно, небезопасная, однако прочная, вот только его возможности тоже имеют предел. И тяжелый, неподатливый металл на сей раз вынужден был уступить ударам снарядов выскочивших практически на прямую наводку «Зульфикаров». Идущий справа «Абрамс», пораженный в борт, разом полыхнул – видимо, сдетонировали остатки боезапаса, изрядно уже подрастраченного. Теоретически в этом случае экипаж должны спасать вышибные панели, которые выводят наружу энергию взрывов. Срабатывает такая уловка конструкторов далеко не всегда, но сейчас она помогла выжить двоим. Еще один танкист погиб сразу же, еще когда снаряд пробивал броню. Ну а механик-водитель… Американские танки построены весьма свое-образно. Большая часть экипажа находится в огромной угловатой башне, а механик-водитель, как и положено, в головной части корпуса. Вот только сам корпус достаточно низкий, сплюснутый, и танкист не сидит, а как бы полулежит, что достаточно удобно в нормальных условиях. Зато когда танк подбит и горит, выбраться из него мехводу не то чтобы сложно – практически нереально. Вот и этот… не успел. Танкисты умирают страшно. Дина, увидев, как полыхнул «Абрамс», удивилась еще, почему иранцев не засекли своевременно. По правому флангу шел уцелевший «Леклерк», его экипаж и отвечал за контроль участка. Впрочем, она тут же обнаружила на мониторе француза, бодро отползающего назад. Очевидно, его экипажу было горячо наплевать на брошенных товарищей, не обнаруживших вовремя из-за его дезертирства противника и угодивших под удар. А потом девушке стало не до сбежавших – наступило время бороться за свою жизнь. Один за другим пять снарядов в упор ударили во второй «Абрамс», и тот разом встал. Распахнулся верхний люк, над башней показалась голова командира, лейтенанта Адамса. Отчаянно извиваясь, американец пытался вылезти из тесной дыры, но кобура с пижонским неуставным пистолетом зацепилась намертво и не выпускала, а сбросить ее он то ли не мог, то ли просто не догадался. На базе над лейтенантом посмеивались, говоря, что его Пустынный Орел[33] компенсирует парню недостаток в другом месте, а сейчас габариты оружия выходили боком. А вот нечего таскать, что не положено, успела подумать Дина, и в этот момент «Абрамс» полыхнул. Человека вышибло из люка, словно пробку, и, огненным болидом пролетев метров с полсотни, он рухнул на песок. Мертвым. Остальные даже не пытались вылезти. «Леопард» развернулся навстречу новой угрозе, словно матерый фехтовальщик на шпагу, нанизал снарядом вырвавшегося вперед иранца, получил в ответ два удара, но выдержал, сжег еще одного, словил попадание в двигатель и замер. Дина осталась одна. «Меркава» успела разнести два танка противника буквально на куски. Еще один снаряд, пройдя вдоль борта оказавшегося в прицеле «Зульфикара», сорвал ему гусеницу и как ножом срезал опорные катки. В ответ очередное попадание в башню. Толстая броня выдержала, но от сотрясения вышла из строя часть электроники, включая прицелы. Не лишившись вооружения, танк моментально оказался практически беспомощным. Однако и просто бежать выглядело паршивым решением, а потому… Бросок вперед – и вот они уже возле «Леопарда», прикрываясь его броней. Правда, и самим стрелять не получается, но это и неважно – не затем они здесь. Немцы сообразили, что к чему, моментально, выбрались из своего умершего танка и очень шустро полезли на броню «Меркавы». Еще через минуту к ним присоединились американцы с первого «Абрамса». Оставалось лишь дать задний ход и рвать когти, надеясь, что останутся живы. По дороге успели еще подобрать выжившего мехвода со второго «Леопарда». Снаряды иранцев с отвратительным шелестом прошли над головами – и все, бой закончился. Одинокому танку продолжать его бессмысленно, а у противника разом появились куда более насущные проблемы. В воздухе ревели двигатели израильских штурмовиков, навстречу им взлетали зенитные ракеты, то ли бездарные копии заслуженных советских, то ли так же неудачно передранных и не менее устаревших американских. Особого успеха пока не наблюдалось, и самолеты громили ушедшие в прорыв танки. Чуть выше солидно обменивались ударами истребители. Словом, всем стало вдруг не до одинокой «Меркавы», и ее экипаж снова выжил. На сей раз, по чистой случайности. Россия. Через несколько часов – Главное, чтоб на казарменное положение не перевели, – недовольно пробрюзжал Поляков, зачерпывая ложечкой мороженое и с выражением крайнего блаженства на лице отправляя его в рот. – Будем сидеть черт-те где, жрать, что дают, и ходить строго по уставу. – Или под себя, – Леночка вполне разделяла его опасения. – Не нравится мне мельтешение на Базе. Как говаривал один умный медведь, это жу-жу неспроста. – Угу… О, идет! Света появилась внезапно… Ну да, вот такая она вся внезапная, аж дух захватывает. Разве что физиономия малость из образа выбивается. Про лица такое не говорят, но более всего тут подходило слово «взъерошенная». Учитывая происходящее, и неудивительно. Войдя в кафе, девушка покрутила головой в поисках ожидающих ее людей, заметила и решительно направилась к ним. Пять секунд быстрого лавирования между столиками в полупустом зале – и вот она рядом. – Здравствуйте… О, мороженка! – Присоединяйся, – радушно кивнула ей Леночка. – Тебе заказать? – Я боюсь. Оно, говорят, на боках откладывается… – Да? – Леночка с сомнением посмотрела на собственные «места отложений», провела по ним руками, от чего тонкая белая блузка натянулась, обрисовывая идеальную, без признаков жира талию. – Не замечала. – А вот мама говорит, что от мороженого толстеют, – уперлась девчонка. – Двигаться больше надо, – хмыкнул Сергей. – А жрать меньше. – Маме диеты не помогают, – со вздохом пожаловалась Света. – Не те диеты, значит. – А вы знаете правильную? – Конечно. Самая лучшая диета – корочка хлеба и чуть-чуть воды. – Диетологи говорят… – Диетологи могут говорить что угодно. А я точно знаю – в Бухенвальде толстых не было. Так что не сидеть на диване, а с лопатой на огород. Еще мужика хорошего, чтоб любил, как Емеля печку, не слезая. И не жрать! Но ты ведь не об этом хотела с нами поговорить, правда? Правда, конечно. Подтверждение этому они получили моментально, поскольку Света тут же выложила им свою версию размолвки. Очень похожую на ту, что прозвучала от Сурка, но с определенными нюансами. Которые, в общем-то, все и объясняли. Сурок девушке и впрямь нравился, даже очень. Впрочем, и обратное было верным, так что с этим проблем не возникло. И, так сказать, в интимном плане они друг друга устраивали. Родителям девушки, людям широких взглядов, глаза Сурок предусмотрительно не мозолил, а потому и они не возмущались. Несколько громче пыхтела мать Паши, но тоже в меру – как-никак сын, проявив самостоятельность, начал вдруг неплохо зарабатывать. Этим в семье были довольны, а учитывая, что парнишка успевал более или менее прилично учиться, предпочитали в его жизнь не лезть. Что, в общем-то, было достаточно мудро. Однако, как это всегда бывает, первый запал, построенный на гормонах, прошел. А дальше начались проблемы. В первую очередь, разные интересы – не по-детски серьезный Пашка сидел в компьютере, наловчился играться с финансами, целыми днями пропадал на Базе. И при этом он оставался юнцом, в чем-то инфантильным, в чем-то просто не понимающим еще, что девушкам надо много внимания. И что с ними, к примеру, надо ходить в рестораны… Один раз уболтала, ага. Сходили, так он ухитрился свернуть какому-то мужику, лет на двадцать старше и килограммов на сорок тяжелее, челюсть. Нет, девушкам нравится, когда за них дерутся, но когда они к ситуации отношения не имеют вовсе и стычка произошла из-за каких-то непонятных политических разногласий, победа в ней воспринимается уже не так изящно. Возможно, через некоторое время проблема утряслась бы сама собой, но тут вмешался еще один фактор – родители Светы. Они ничего не имели против увлечений дочери (хотя и не забывали с достойной лучшего применения настойчивостью занудно напоминать ей о контрацепции), однако же при этом считали, что ее молодой человек мог бы и помочь по хозяйству. Ну а что такого? Но Сурок всеми фибрами души ненавидел дачу и все с ней связанное и, когда его вежливый отказ не восприняли всерьез, объяснил свою жизненную позицию в несколько… э-э-э… грубой форме. Учитывая, что в тот момент он уже носил погоны, то никаких комплексов по поводу разницы в возрасте не испытывал. В ответ родители Светы начали капать на мозги дочери. Она завертелась меж двух огней, и… В общем, неприятный разговор состоялся, когда Сурок вернулся из Москвы. Не самое удобное время было выбрано, учитывая, что парень после встречи с министром был вроде как не вполне адекватен, да еще и спал два часа, и то в самолете. И результат оказался закономерен – Сурок просто сообщил, до какого числа оплачена квартира, на удивленные вопросы пояснил, что несостоявшаяся теща (а Света уже вовсю примеряла на себя роль невесты) может скакать куда хочет на хрене галопом, собрал вещи и уехал в общагу, ту, что была при Базе. Комнату-то, за ним закрепленную, никто не отбирал. И вот, результат закономерен. У Сурка перманентно поганое настроение, от чего ухудшаются показатели на тренировках. Его девчонка ломает руки, типа «онажеголюбит». А старшие (относительно) товарищи вынуждены сидеть и слушать этот бред. И первой среагировала, решительным жестом прервав намечающуюся истерику, как всегда, женщина. – Ты знаешь, девочка, – от Леночки, которая была не то чтобы очень старше, звучало это достаточно иронично, однако указывать ей на это никто не попытался, – почему я с тобой вожусь? Да потому, что Пашка с тобой познакомился с моей подачи. И это накладывает на меня определенную ответственность. Сереж, не делай удивленное лицо – именно так дело и обстоит. Считай это издержками воспитания. Однако же Паша – мой друг, поэтому, что бы у вас ни происходило, я буду на его стороне, равно как и Сергей. Надеюсь, ты это понимаешь? Судя по выражению лица Светы, до нее только сейчас дошло, что вызывать жалость и сочувствие надо у несколько других людей. Тем не менее она неуверенно кивнула. – Вот и замечательно, что понимаешь. Далее. Сердце Паше ты не разбила. Оцарапать – да, оцарапала, но не разбила. – Не стоит разбивать человеку сердце, оно всего одно, – хмыкнул Сергей, несколько уязвленный тем, как легко его отодвинули с лидирующих позиций. – Лучше ломать кости – их больше двухсот. – Как вариант, – кивнула Леночка. – Но острота суждений не всегда отвечает требованиям момента. Поэтому, если ты не против, я продолжу. Итак, Пашка обижен и совершенно не желает прогибаться под твою родню. Я его, кстати, понимаю, у него со своей семьей достаточно проблем. Ты это, Свет, отлично понимаешь, кстати. Поэтому мой тебе совет – иди, извиняйся, обещай, что твоя родня к – вашему гнездышку близко не подойдет. И вообще, поплачь у него на груди. Паша вообще женские слезы не переносит. Думаю, оттает. – Я? – А кому это надо? – резонно поинтересовалась Леночка. – Мне, что ли? – Но… он же мужчина! – И что? – Мужчина должен… – Свет, – терпеливо, словно ребенку, начала объяснять собеседнице очевидные вещи Леночка. – Мужчина вообще должен многое… и ничего. Наши мамы слишком много слушали дур из Европы, когда те трепались про феминизм. А потом стали поддакивать, не думая, что состоявшимся женщинам борьба за равноправие не нужна, они и так с мужчинами наравне. Зато теперь, раз права равные, то и обязанности приходится делить поровну. Хочешь мешки таскать? Изволь. Хочешь мужика? Так сделай, чтоб и он тебя захотел. – Но все говорят, что мужчина должен завоевать женщину. – Ты или дура, или характер у тебя слабый, чужому влиянию подверженный. Тебе в ухо дунули – и ты во все поверила. – Но всегда так было!