Собеседница посмотрела ей прямо в глаза. Она что, уже поняла, что Ханна явилась сюда только для того, чтобы вынюхивать? Девчушка слегка склонила голову на плечо, и Ханне внезапно показалось, что она стоит перед этим подростком абсолютно раздетая. – А знаешь, почему я по-настоящему тобой восхищаюсь? Потому что ты не пишешь дерьмовые детективы, как все остальные. Я думаю, это суперкруто, что ты пишешь книги, которые читаем только мы, чудаки. Ханна улыбнулась. Что тут скажешь? Да, теперь, черт возьми, пора заканчивать с расспросами и даже не заикаться о своем криминальном проекте. Вот блин! – Что ж, спасибо за сигареты, чудачка. Увидимся. Ханна направилась к выходу, но, когда она уже подходила к входной двери, девушка окликнула ее. – Эй! Ты забыла спросить, как меня зовут, и взять мой адрес! Ханна вопросительно посмотрела на нее. В глазах девушки появилось сомнение. – Если, разумеется, то, что ты говорила о книгах… Ханна в сердцах хлопнула себя по лбу, вернулась к девчушке и достала блокнот. – Ну конечно, я совсем забыла. Вот, запиши здесь. Ханна наблюдала за тем, как девочка пишет. – Идун? Красивое имя. Девочка, которую звали Идун, вернула блокнот Ханне. – К сожалению, я не в курсе всех слухов о смерти Тора. Я знаю, что ты специалист в области психологии, и такое событие могло привлечь твое внимание… С точки зрения создания образов. Ханна кивнула. – Ну да, создания образов… Именно поэтому я и спросила. – Если хочешь, приходи сегодня на вечеринку, которую мы устраиваем. Или… Ну, это не столько вечеринка, сколько… Все молодые люди в деревне хотят собраться, чтобы помянуть Тора. Так, как у нас заведено, на свой манер. Я уверена, если придешь, обязательно сумеешь что-то у кого-нибудь узнать… Глядя на Идун, Ханна чуть было не обняла ее: какой неожиданный подарок – настоящий спасательный круг для расследования! – Да, конечно, охотно приду! Идун широко улыбнулась. Причину этого Ханна поняла, когда девушка напоследок тронула ее за рукав, чтобы лишний раз подчеркнуть свои слова. – Отлично! Вот только еще одно… Не могла бы ты сходить в «Винбуд» и захватить выпивку и на нашу долю? 35 Полдня нервного ожидания, путешествие за покупками в «Винбуд», а затем долгая дремота. Едва Ханна успела вступить внутрь помещения, как ей сразу же захотелось уйти. Идун была права: в маленьком подвальчике – наверняка чьем-то жилище – очевидно, собралась вся молодежь Хусафьордура. Ханна осмотрелась. Видавшая виды разобранная диван-кровать, которую явно никогда не застилали, уголок геймера с двумя компьютерными мониторами на слишком маленьком пыльном столике, но зато с огромным офисным креслом, больше похожим на сиденье космонавта. Стены украшали мятые плакаты каких-то групп, названий которых Ханна никогда не слышала, на полу валялся мусор неопределенного происхождения. Из угла доносился шум – там помещался настольный футбол. Помимо того что Ханна чувствовала себя на тысячу лет старше всех собравшихся, она еще и ощущала приближение приступа клаустрофобии от тесноты подвальчика, а в памяти то и дело, подобно злому нервному тику, проносился калейдоскоп картин ее собственных подростковых бурных и неистовых вечеринок. Идун, похоже, заметила, что она готова ретироваться. Новая знакомая с автозаправки вцепилась мертвой хваткой в руку Ханны, как будто та была ребенком, собиравшимся перебежать улицу прямо перед машиной, и помешала ей уйти. – Я понимаю, что для тебя все это выглядит слегка странно, ведь любому здесь ты в бабушки годишься. Но если серьезно, то ты тут самая крутая. Что она имела в виду? Что Ханна должна чувствовать себя польщенной? Несмотря на то, что все обстояло как раз наоборот, Ханна все же позволила увлечь себя вглубь этой дыры. Когда они дошли до естественного центра помещения – небольшого столика, пыльного и перемазанного остатками еды, – Ханна с размаху шмякнула на него незаметно принесенный ею пакет. Содержимое – сладкое белое вино и две бутылки водки – вызвало у молодежи буйную радость, подкрепленную громкими криками и аплодисментами. Ханна поспешила завладеть стаканом вина, пока всю выпивку не расхватали жаждущие тинейджеры. Отхлебнув одним глотком добрую половину, она как следует огляделась. Здесь собралось, вероятно, двадцать – двадцать пять человек в возрасте от пятнадцати до двадцати лет, и у Ханны вновь возникло странное чувство, будто она перенеслась в дни собственной юности. Может, все дело было в том, как они себя вели: слишком возбужденная манера речи пополам с трепетной неуверенностью, которую должны были компенсировать необычная мимика и размашистые движения рук. Подобного рода поведение выходит за рамки определенного времени и присуще всем подросткам. Мода ее юности, казалось, вернулась, что, однако, вовсе не помогало ей почувствовать себя здесь своей. Напротив, напоминало, что Идун была права: она бы вполне могла здесь быть чьей-либо бабушкой или, во всяком случае, матерью. Из единственного огромного динамика неслись звуки какого-то индийского рока, музыка эта была Ханне незнакома, поэтому определить время ее написания она не могла. Стиль вроде бы был старым, но именно по этой причине она могла быть и совершенно новой. Парни с электрогитарами наверняка никогда не выйдут из моды. Как Ханна и ожидала, вокруг нее не крутились никакие преданные поклонники ее творчества, тем не менее ей показалось немного странным, что никто, по-видимому, не считает ее присутствие здесь чем-то из ряда вон выходящим. Молодые люди едва заметили, что это именно она проявила щедрость и принесла выпивку на вечеринку. Краем глаза она отметила, что Идун уже углубилась в беседу с несколькими другими девушками, так что Ханна оказалась в общем-то предоставлена самой себе. Ну и ладно, зато у нее возникла возможность высмотреть тех, с кем, по ее мнению, имело бы смысл переговорить. Она не стала следовать инстинкту и против обыкновения выбрала не неуклюжего завсегдатая дальних углов, а, наоборот, – парня, который стоял в самом центре помещения и развлекал всех наподобие стендап-комика в маленьком клубе. Парень был широк в плечах от природы или просто неплохо тренированный – Ханна не знала, как определить разницу, – и вполне мог быть одним из игроков, бывших на футбольном поле в тот день, когда она встретила Тора. У него были густые, коротко стриженные по бокам темно-русые волосы и правильные черты лица, хотя красавчиком его бы не назвали. В общем и целом он производил впечатление человека, с которым хочется обсудить слухи и от которого не грех получить похвалу. Ханна дождалась того момента, когда он выйдет в туалет, и последовала за ним. Притворившись, что стоит в очереди, она перехватила его, когда он вышел из кабинки и собрался снова присоединиться к вечеринке. – Крутая футболка. Ханна попыталась говорить так, чтобы избежать двух крайностей: не смахивать ни на строгую мамашу, ни на женщину-педофила. Парень смотрел на нее во все глаза, силясь понять, откуда она возникла в его привычном круге общения. По-видимому, безуспешно. – А кто ты вообще-то такая? Готовая к столь скептическому приему, Ханна с улыбкой протянула ему руку, робко надеясь, что он все же вымыл свои после посещения туалета. – Привет, меня зовут Ханна, я друг Тора. Парень вяло ответил на рукопожатие, ладонь у него оказалась влажной, а во взгляде по-прежнему чувствовалось недоверие. Ханна попыталась предложить ему более правдоподобный вариант: – Точнее, друг Эллы, сестры матери Тора… И снова, по мнению Ханны, вполне оправданный скептический взгляд. Напоследок она постаралась свести ложь к минимуму: – Я друг семьи. Дальняя родственница из Дании. Парень с красивой прической кивнул, но вид у него был такой, будто он отнюдь не считает это стопроцентным объяснением ее присутствия здесь. – И они хотели бы, чтобы я… Ну, вся семья, конечно же, скорбит об этом, и они попросили меня собрать хоть какие-нибудь воспоминания о Торе. Для речи на похоронах. Ханне захотелось треснуть себя по темечку, но, с другой стороны, ей же следовало иметь хоть какое-то оправдание своего пребывания здесь. – А почему ты считаешь, что мне есть что сказать? – Ты ведь его знал, не так ли? – Я этого не говорил. Парень прислонился к дверному косяку. Он что, никак пытается с ней флиртовать? По крайней мере, ей удалось привлечь его внимание, и это уже хорошо. Ханна сделала шаг в его сторону, и теперь они оказались чуть ли не прижатыми друг к другу. Похоже, парню это понравилось. – Если нет желания, ты вовсе не обязан произносить массу восхищенных слов в его адрес. Но если есть что-то такое, что необходимо упомянуть… – А что мне будет взамен? – Что?! Парень склонился к Ханне и достаточно откровенно уставился на ее грудь – по-видимому, он был уже изрядно навеселе. Ханне все труднее становилось изображать из себя дурочку. – Ладно, забудь. Найду кого-нибудь, кто знал его лучше. Ханна повернулась, собираясь влиться в вечеринку, однако тренированная молодая рука удержала ее. – Погоди! А что, если я скажу, что видел Тора в тот вечер, когда он погиб? Все мышцы Ханны напряглись. Она внимательно посмотрела на собеседника. Неужели она его недооценила? Он что, решил сыграть с ней в какую-то новую и неизвестную ей версию старой игры «сведения в обмен на секс»? Решив, что парень блефует, Ханна вырвала свою руку. – Попытай-ка лучше счастья с девчонками своего возраста. Ханна уже шагнула в направлении шумной компании, как вдруг за спиной услышала слова подростка, явно рассчитанные на то, чтобы вернуть ее внимание. Ханна застыла. Правильно ли она расслышала? Она обернулась. В подтверждение своих слов парень кивнул. Похотливого взгляда как не бывало, в один миг он вдруг стал трезвым и совершенно адекватным. – Я серьезно. В тот вечер я видел, как Тор пошел домой. А потом рядом остановилась машина и подобрала его. Ханна снова посмотрела на юношу. – Так как, говоришь, тебя зовут? Ханна не успела вовремя уйти с вечеринки, а теперь сделать это было вовсе не просто. За время их беседы в очереди перед туалетом алкоголь успел проникнуть в кровь подростков настолько, что помещение превратилось в своего рода один сплошной батут, на котором прыгали и сталкивались в такт гранжу[38] разгоряченные тела, и это все сопровождалось оглушительными криками. Пытаясь пробиться сквозь качающийся лес рук и ног, источающий острые ароматы пота и алкоголя, Ханна на краткий миг решила никогда больше не брать в рот спиртного. Некоторое время ее толкали из стороны в сторону, пока она не оказалась зажатой между парнем и девушкой, которые прыгали друг напротив друга, исполняя какой-то, очевидно придуманный ими самими, танец. Ханна задыхалась, ей хотелось взмахнуть руками и расчистить пространство вокруг себя. Сколько же тинейджеров помещается на двадцати квадратных метрах? Она пыталась показать жестами, что хочет выйти отсюда, однако добилась лишь того, что теперь ее стиснули со всех сторон. Спасение пришло к ней в лице ее туалетного дружка-качка, который также вернулся сюда и теперь внезапно схватил ее и вытащил из того, что грозило перерасти в невольный групповой секс. Перекрикивая звуки «Нирваны», он гаркнул: – Я и не думал, что ты любишь танцы. Улыбнувшись ей, он сделал несколько неуклюжих танцевальных движений; Ханна в ответ сделала мину, будто не расслышала его. С извиняющимся видом разведя руками, она поняла, что уже находится с краю этого проклятого танцпола и может самостоятельно пробраться к выходу. Но стоило ей взяться за ручку двери, ведущей к свободе и поискам новых следов, как перед ней возникла Идун. – Ты не можешь уйти прямо сейчас. Ханна почувствовала укол совести – она даже не вспомнила о том, что стоило бы попрощаться с новой подругой, – и попыталась сделать вид, что ей плохо. – Мне что-то нехорошо. Нужно выйти на свежий воздух. – Отлично. У нас как раз почти все готово к большой церемонии. Ханне даже не потребовалось делать вид, что она удивлена. – К церемонии? – В честь Тора. Вот, возьми это. Прежде чем Ханна успела что-то сказать, Идун вручила ей два флакона с жидкостью для розжига, и Ханна увидела, что у самой Идун в руках целая охапка кусочков светло-зеленого картона. За спиной у Идун стояла еще одна девушка с горстью ручек в одной руке и спичками в другой. – Мы что, собираемся что-то поджигать?