Оглушив себя самостоятельно отмеренной дозой обезболивающего, Ханне удалось провалиться в глубокое забытье без снов, боли и тревог. Она наконец медленно, в несколько приемов, открыла глаза. По-прежнему она ощущала себя не в своей тарелке, где-то на грани пробуждающегося сознания. Позволив себе несколько минут полежать с открытыми глазами, она взяла с прикроватной тумбочки мобильник и поняла, что проспала все утро и первую половину дня. На часах была половина первого. Неужели такое возможно? Ханне показалось, что проникающий с улицы свет так же окрашен ночными тонами – быть может, из-за того, что темнота в ближайшее время готова была поглотить все светлое время суток. Она с трудом выбралась из кровати, проклиная повисшую, как колода, загипсованную руку, и отдернула занавеску. Снаружи повсюду был снег, снег, снег. Снег окутал весь мир, как будто облака висели прямо над крышей дома и выдавали все новые заряды тяжелых белых хлопьев. Этот вид вызвал у Ханны легкий приступ клаустрофобии. Она припомнила драматические события вчерашнего дня: похороны, самоубийство Гисли, угрозы Эллы, вслед за которыми вскрылась ее отчаянная потребность в утешении. Непримиримая позиция Маргрет. Усевшись на край постели, Ханна левой рукой полистала телефонную книгу мобильника и нажала на имя единственного человека, общаться с которым ей по-прежнему было более или менее приятно. Бастиан. Он ответил практически моментально. – Привет. А я уж было подумал, что ты обо мне забыла. – Забавно, я хотела сказать тебе то же самое. Честно говоря, я удивлена, что ты вообще удосужился ответить. Ханна, собственно говоря, не собиралась столь явно демонстрировать свою обиду, однако внезапно она с особой остротой ощутила свое одиночество в придачу ко всем своим прочим чувствам, а также к этой треклятой книге. А ведь виноват-то во всем, черт возьми, пославший ее сюда Бастиан – так какого же дьявола, спрашивается, он не звонит? Она прекрасно помнила и понимала, откуда взялись вскипающие в ее душе обида и раздражение, и знала, что дело, разумеется, не в самом факте звонка, а в разговоре с разумным и любящим ее человеком без какого-либо негатива или же скрытых намерений. Черт подери! Она приложила все усилия, чтобы подавить в себе желание устроить Бастиану хорошенькую трепку. – Прости, я звоню совсем не для того, чтобы показать, какая я сука. – Это, что-то новенькое. Ханна про себя устало улыбнулась. Ей действительно не хватало Бастиана. Где-то там, в Дании, он откашлялся. Голос его стал звучать мягче, с большей заботой. – Я и в самом деле чувствую себя виноватым за то, что давно с тобой не связывался. Зато я много о тебе думал. Как у тебя дела? Ханна постаралась излагать не особенно драматично. – Если откровенно, то дела довольно плохи. – Что, творческий застой? Тоска по родине? – Плюс покушение на меня со стороны предполагаемого убийцы, который после этого покончил с собой, а также то, что все, кого я здесь встретила, вдруг разом перестали мне доверять, и еще вот этот Йорн, который рыщет здесь, пытаясь бог знает каким способом заставить меня провалиться с идеей написания моего детектива. Правда, сейчас он наименьшая из всех моих проблем. Фактически он даже… кое в чем помог. На другом конце линии наступила тишина. Ханна не слышала даже дыхания собеседника. – Алло, ты здесь? Молчание. Осторожное покашливание. Встревоженный голос. – Да ты что! Покушение на тебя? Ты имеешь в виду, что?.. – Да, покушение. – Но как? – Меня вытолкнули из окна второго этажа, я потеряла сознание, и теперь моя рука в гипсе. Легко отделалась, но все же. Рука-то правая. Так что все это невесело. – Кто тебя вытолкнул? – Возможно, тот же, кто убил племянника Эллы. Но он перерезал себе вены возле футбольного поля, так что теперь угрозы не представляет. Ханна заметила в своем рассказе о событиях некую внутреннюю динамику, и по мере того как взгляд на них становился более отстраненным, все складывалось в довольно-таки неплохой сюжет – вырисовывалась стройная история, которая поможет ей преодолеть все несчастья, свалившиеся на нее здесь. Когда она вернется домой, все это будет восприниматься ею как некое трагическое и в то же время бесподобно интересное происшествие, над которым можно даже позабавиться и, конечно, – данная мысль особо ее вдохновляла – использовать в своей будущей книге. Да, дома ей окажут квалифицированную помощь в работе над окончанием книги, возможно даже сам Бастиан поможет ей с набором текста, а нет – так всегда найдется какой-нибудь изучающий литературу студент, для которого подобное поручение будет делом жизни. Вполне вероятно даже, что этот чертов детективный роман и можно будет закончить за объявленный месяц. Ханна вспомнила о том, зачем она, собственно говоря, позвонила Бастиану. Он обязан как можно быстрее переправить ее домой. – Детали узнаешь, когда я снова окажусь дома. А сейчас мне бы хотелось попросить, чтобы ты мне немного помог с бронированием билета на самолет. Я бы, разумеется, и сама это сделала, однако когда у тебя работает только одна рука и учитывая, сколько там нужно всего впечатывать, а одновременно еще и держать кредитную карту и вбивать номер паспорта… А еще было бы просто здорово, если бы ты смог посадить меня на самолет еще сегодня вечером. – Я бы действительно очень хотел помочь, вот только… – Что «вот только»? Ханна почувствовала некое смятение на противоположном конце линии. – Все авиасообщение из Исландии и в нее закрыто. Разве ты не читала в новостях, что по всей Северной Европе движется холодный фронт? Все вокруг замерло. Это называют маленькой ледяной зимой. Из Ханны как будто выпустили весь воздух. – Но что же?.. Почему?.. – Пишут, что это самая сильная снежная буря в Исландии за последние годы. Да ты, наверное, и сама это заметила? Ханна совсем пала духом. Ей пришло в голову, что с момента приезда сюда она еще ни разу не читала никаких новостей. – И… Это надолго? – На неопределенное время. Не сказав больше ни слова, Ханна повесила трубку. Она посмотрела на снег, который, как она только сейчас заметила, не падает, кружась, на землю, а с силой хлещет в стекло. Окно превратилось в крошечное отверстие с видом на огромный серовато-белый мир, и Ханна не имела ни малейшего представления о том, когда сумеет из него выбраться. В залитой оранжевым светом от искр камина гостиной было тепло и пахло свежесваренным кофе. Когда Ханна вошла, Элла улыбнулась. Сидя на своем обычном месте на диване, закутавшись в плед, она кивнула Ханне столь же мило и непринужденно, как и в вечер ее приезда сюда. Ханне не оставалось ничего иного, как попробовать вписаться в ситуацию. Усевшись, она налила себе кофе. Он оказался горячий и крепкий. – Ты слышала о Гисли? Ханна вопросительно посмотрела на Эллу. После их неловких ночных объятий и до момента отхода ко сну Ханна так и не решилась посвятить Эллу в трагические обстоятельства новой смерти. Элла кивнула и написала на страничке маленького блокнота: – Соабщение от Вигдис. Виктор пазвонил им сегодня ночью и рассказал. Ханна наклонила голову и отпила немного кофе. Ей не хотелось рассказывать, что она присутствовала при том, как нашли труп Гисли. – Как же это трагично. Подумать только, окончить свою жизнь подобным образом… В полном одиночестве. Элла с горячностью замотала головой, схватила ручку и принялась писать: – Он это заслужил. Накозание за то, что убил Тора. И за то, что зделал с табой. Элла пририсовала кислую рожицу, вызвав у Ханны улыбку. Она не винила Эллу за отсутствие симпатий к убийце ее племянника, хотя обе смерти выглядели бессмысленными и трагическими. То, что Элла считала смерть Гисли своего рода воздаянием за его нападение на Ханну, было проявлением заботы старой дамы о ней, что Ханна, несомненно, оценила. Она решила оставить эту тему и перейти к другой – может даже, куда более болезненной. – По поводу сказанного тобой вчера, что или я должна прекратить заниматься этим делом, или съехать от тебя… Я прекрасно тебя понимаю. Все это так болезненно… Прости, если мое внимание к этому делу показалось тебе провокационным, обидело тебя. Элла кивком подтвердила, что извинения приняты, и сделала рукой отрицательный жест. Но теперь это было не столь важно, ибо, как только авиасообщение будет налажено, Ханна исчезнет из ее дома и из жизни, но все же примириться им стоило. Ханна указала на заснеженные окна. – Эта погода… Сколько времени она еще продлится? Элла подняла палец, сказав что-то по-исландски. – Один день? Элла покачала головой. Плечи Ханны поникли от тягостной догадки. – Неделю? Элла кивнула. – Да, но… Ханна умолкла. Нет, это просто немыслимо. Как бы ни было приятно сидеть сейчас в уютной гостиной, однако представить себе, что ей предстоит провести у Эллы еще целую неделю, это просто-напросто невыносимо. Да и книгу свою ей здесь в любом случае не закончить. Внезапно у Ханны возник новый план. Ей нужно как можно скорее попасть в Рейкьявик! Поселиться там в гостинице и найти себе ассистента-датчанина, который поможет ей дописать последние главы. Да, точно, так и следует поступить. Однако просить Эллу о помощи Ханна, разумеется, не стала. Извинившись, она поспешила на кухню, отыскала номер телефона Йорна и позвонила ему. Вот черт, он не брал трубку! Она некоторое время подумала, взвешивая различные варианты, поколебалась, и наконец, решившись, позвонила Виктору. После пары гудков он ответил. Голос у него был усталый. – Что тебе надо на этот раз? – Чтобы меня отвезли в Рейкьявик. Последовал тяжелый вздох. – Ты что, считаешь, что я такси? – Нет, но ты наверняка знаешь кого-нибудь, кто мог бы мне помочь. Я не хочу просить Эллу садиться за руль – не в такую погоду и не при таких обстоятельствах. – Разумеется, это весьма осмотрительно с твоей стороны, но ничем помочь я тебе, к сожалению, не могу. Ханна не сдавалась. – Ты только представь себе, как изумительно спокойно тут будет после моего отъезда. – Поверь, если б я мог, я бы сам увез тебя подальше от нашей деревни, но ты выглядывала в окно? Все дороги перекрыты. Мы никому не советуем выезжать. Черт, как же глупо! А она-то надеялась, что работа снегоуборочной техники в сочетании с мощным внедорожником в кратчайшие сроки доставят ее в Рейкьявик в целости и сохранности. Ханна подошла к входной двери и открыла ее. Снежный заряд стеганул ей в лицо. Она чувствовала себя окончательно выбитой из колеи. – Алло! На другом конце линии по-прежнему оставался Виктор. Ханна снова прикрыла дверь, привалилась к ней спиной и стала медленно сползать вниз, пока не очутилась на полу. Из этого положения она равнодушно созерцала собственную верхнюю одежду и обувь, воспользоваться которыми ей, по-видимому, в ближайшее время будет не суждено. Ее хорошие кожаные перчатки, обычно лежавшие на комоде, теперь валялись на полу. Зажав телефон между плечом и ухом, она неловко подползла к ним, подняла и с полнейшим безразличием разложила на загипсованной руке, попутно пытаясь вернуться в реальность. – Как ты думаешь, сколько времени пройдет, прежде чем дороги снова откроют? Неделя? Сколько обычно длится снежная буря? – Трудно сказать, но, скорее всего, не так долго. Правда, раньше в это время никогда не выпадало так много снега. Ханна кивнула, как будто Виктор мог это услышать. Она не знала, почему до сих пор не нажимает на «отбой». Или почему Виктор сам не сделает это. После истории с Маргрет, со всем этим делом. – Извини, что вмешиваюсь, но… Надеюсь, вы благополучно перевезли тело Гисли. И ты… И тебе удалось хоть немного отдохнуть после того, как все закончилось.