Единственно, чего здесь не хватало, так это перевернутого столика на лестничной площадке под окном, который я видел на снимках с места преступления – равно как и осколков разбитой вазы на полу. Однако главные секреты, которые нам требовалось разгадать, хранила хозяйская спальня. Харпер вошла туда первой. Остановилась, вытащила ворот футболки из-под воротника куртки и натянула его на нос. – Ну и пылища! Пыль просто убивает мои носовые пазухи, – пробубнила она. Мебели тут было немного – я уже понял это по полицейским снимкам. Прикроватный столик с лампой для чтения. Туалетный столик. Оба белые. Рама зеркала на туалетном столике утыкана сорокаваттными лампочками по периметру, типа как в театральной гримерке. Явно старинная кровать с полукруглым изголовьем – из кованого железа, скрученного в замысловатые финтифлюшки и выкрашенного в белый цвет с декоративными красными цветочками. Матрас все еще был на месте. На одной его стороне – красно-коричневое круглое пятно, оставшееся после того, как Ариэлла истекла кровью. Со стороны Карла – совсем крошечное бурое пятнышко. Харпер с трудом подавила чих. Бо́льшую часть года эта комната явно пустовала. Вообще-то и во всем доме воздух показался мне довольно затхлым, но здесь, казалось, еще сильней пахло пылью и еще чем-то – вроде как ржавчиной и протухшим сыром. Запах старой крови. Прикрыв глаза, я попытался не обращать на Харпер внимания. Вызвал из памяти образы места преступления, снятые полицейским фотографом. Припомнил покрывала, кучей валяющиеся на полу, бейсбольную биту в углу, лежащих в кровати Ариэллу с Карлом… – Ножа у копов так и нет, насколько я понимаю? – спросила Харпер. Не открывая глаз, я ответил: – Нет. Они проверили все ножи в доме. Ни на одном из них не нашлось и следа крови, и они не совсем соответствовали конфигурации ран. В саду тоже смотрели. И на чердаке. Буквально разобрали этот дом по косточкам. Думаю, даже в канализацию заглядывали. Нож так и не нашли. Это наш шанс побороться. Мы можем утверждать, что тот, кто убил Ариэллу, забрал нож с собой, когда уходил. Я услышал, как Харпер прошла на другой конец комнаты – половицы под ковром ощутимо поскрипывали. Открыв глаза, медленно двинулся вокруг кровати. На ковре – ни единой капли крови. Единственное кровавое пятно на полу, в углу, было оставлено битой. Харпер опустила ворот футболки, потянулась за спину и достала из заднего кармана джинсов маленькую бутылочку воды. Отвинтила крышку, приложилась к горлышку. И, должно быть, поперхнулась, поскольку вдруг опять расчихалась и раскашлялась. Вода потекла у нее между пальцами, когда она попыталась прикрыть рот. – Черт, прости, – буркнула Харпер, вновь натягивая на лицо ворот футболки. – Ты в порядке? Это просто вода, не переживай, – сказал я. Подойдя ближе, увидел небольшое влажное пятно на ковре и несколько капель воды на кровати. Присел на корточки и стал протирать ковер носовым платком. – Прости, Эдди, – повторила она. – Да ничего страшного, – отозвался я, собираясь уже встать и протереть матрас, как вдруг замер. На нем по-прежнему поблескивали мелкие прозрачные капельки. Они так и не впитались в него. Харпер быстро смахнула их ладонью. Я пощупал матрас. Он был совершенно сухим. Мы оба посмотрели на кровавое пятно на кровати. Потом друг на друга. – Вот же бли-и-и-н… – протянула Харпер. Я кивнул. Опять вытащив из кармана бутылку с водой, она осторожно наклонила ее над матрасом. Вода опять собралась на нем отдельными шариками, похожими на крупные жемчужины. Мы стали ждать. Через тридцать секунд эти водяные шарики так никуда и не впитались. Харпер вытащила свой телефон, и я услышал характерный щелчок фотоаппаратного затвора – вернее, его цифровую имитацию. – Нам нужна простыня, – сказала она. – Уже и сам сообразил, – отозвался я, открывая дверцы встроенного шкафа. В двух шкафах обнаружилась одежда Ариэллы. В третьем – скомканные льняные простыни и прочее постельное белье. Судя по всему, изначально они были аккуратно сложены, но в поисках орудия убийства, лишившего жизни Ариэллу, копы обыскали здесь каждый дюйм. Вытащив простыню, я положил ее поверх кровавого пятна, свернув вдвое. Харпер улеглась прямо на нее. Я прилег рядом. Мы посмотрели друг на друга. Харпер улыбалась. Я не видел ее с тех самых пор, как мы закончили одно дело около года назад. Тогда я провел в ее компании много часов, работая в тесном контакте, иногда болтая с ней о том о сем и изо всех сил стараясь удержаться на пассажирском сиденье, когда она вела машину. И за все это время мне ни разу не пришло в голову, насколько удивительные у нее глаза. – Кхе-гм, – послышалось откуда-то из-за спины. Я сел и увидел Холтена, который стоял в дверях и многозначительно откашливался. – Я вас разбудил? Или вы еще чем тут занимались? – поинтересовался он. Мы оба скатились с кровати. Харпер сорвала с матраса простыню, свернула ее и прошла мимо меня, чтобы убрать ее обратно в шкаф для белья. Щеки у нее покраснели, но уголки губ были все еще приподняты в улыбке. – Мы работали над спасением задницы Бобби Соломона. Похоже, он все-таки может быть невиновен, – объяснила она. Тут зазвонил ее телефон. Харпер ответила на звонок и вышла на лестничную площадку. Пока она с кем-то общалась, мы с Холтеном обменялись неловкими взглядами. Закончив, Харпер вернулась в спальню, явно собираясь что-то сказать, но Холтен ее опередил. – Я ничуть не устал – пожалуй, позвоню-ка Янни и скажу, что могу сегодня его подменить. А потом, может, заглянем куда-нибудь выпить? – предложил он. Харпер отступила на шаг, приглаживая волосы, и без того туго стянутые на затылке резинкой. – Конечно, – отозвалась она. – Ребята, мне только что звонил Джо Вашингтон. Он пообщался с одной своей знакомой из Бюро, и, похоже, мы можем от нее кое-что получить, но тогда нам нужно срочно выдвигаться отсюда. – Куда? – спросил Холтен. – На Федерал-Плаза. Шансов мало, но не исключено, что у нас только что появился альтернативный подозреваемый в этих убийствах. Глава 19 Смешавшись с остальными, Кейн двинулся к дверям судебного зала. И едва оказавшись там, обратил внимание, что места для публики и прессы совершенно пусты. Их предстояло занять кандидатам в присяжные. На этой стадии судебного процесса – никаких посторонних глаз и ушей. Кейн увидел Руди Карпа, сидящего за столом защиты бок о бок с Бобби Соломоном. На углу этого стола, поближе к Руди, расположился Арнольд Новоселич. Соломон с безучастным выражением лица озирался по сторонам. На лице обвинителя, Арта Прайора, играла приветливая улыбка. Кейн постарался разузнать про него все, что только возможно. Он оказался выше ростом, чем ожидал Кейн, уже полгода наблюдавший за его выступлениями на различных пресс-конференциях по телевизору. Бледно-голубой, явно сшитый на заказ костюм плотно облегал широкие плечи. Белая рубашка, розовый галстук и такой же розовый носовой платочек, выглядывающий из нагрудного кармашка пиджака… Светло-каштановые волосы, загорелое лицо, мягкие руки и огонек в зеленых глазах – все это делало Прайора явно интересной фигурой для противоположного пола. Движения его были неспешными и грациозными. Человек был явно из тех, кто целует бабушек в щеку, запуская при этом свои холеные пальцы в их сумочки, едва только холодные губы коснутся их кожи. Он был из Алабамы – там и родился, и вырос. Практиковал в основном на Юге, и всегда лишь в качестве обвинителя. Несмотря на неоднократные настойчивые предложения, он ни разу не пытался баллотироваться на пост окружного прокурора, губернатора или мэра. Политических амбиций у него не было. Судебный зал привлекал его куда больше. Кейн подумал, что просто идеально рассчитал момент, чтобы присоединиться к очереди. Первые двадцать кандидатов в присяжные устроились на передней скамье, а Кейн оказался во главе вереницы, потянувшейся ко второму ряду. Когда сидишь в первом, некоторым может показаться, что ты слишком уж горишь желанием попасть в состав жюри. Он знал, что адвокаты с подозрением относятся к подобным людям, которые обычно преследуют какие-то собственные цели. Кейн просто не мог допустить, чтобы кто-то догадался, что у него есть цель. Усевшись, он впервые позволил себе оглядеть часть зала, отгороженную от мест для публики деревянным барьером. И, как ни старался, все равно не сумел скрыть свое удивление. Судья. Вместо светловолосой женщины, которая должна была рассматривать дело, Кейн узрел в судейском кресле чернокожего мужчину, которого видел вчера выходящим из зеленого автомобиля с откидным верхом возле офиса Эдди Флинна. На мгновение он замер. Не смел даже пошевелиться, опасаясь, что судья его увидит. Кейн не любил сюрпризов. Сюрпризы всегда чреваты неприятностями. А вдруг этот мужик узнает его? Кейн припомнил свой короткий разговор с ним. Он использовал свой собственный голос, когда спрашивал у этого человека дорогу. А не тот, который отрепетировал. Не тот, каким говорил сейчас. И тогда он постарался как следует прикрыть лицо козырьком бейсболки. Судья посмотрел на присяжных, когда все заняли свои места. Взгляд его упал на Кейна, и тот уставился на него в ответ. Сердцебиение у Кейна ускорилось. Насколько он мог судить, судья ничего не заметил – вновь повернулся к адвокатам сторон. Кейн слегка встряхнулся, просто чтобы успокоить нервы. Цель уже совсем близка. * * * Прошло уже два часа с начала отбора присяжных, а судья все еще работал над вторым рядом кандидатов. Проблема была в том, что начал он с противоположного конца ряда от Кейна. Окажется ли тот или иной кандидат на трибуне для присяжных, во многом зависело от судьи. Кейн уже видел, как это делается, и у каждого был свой собственный метод отбора. Поскольку и без того наличествовал определенный фактор случайности, этот судья особо в подробности не вдавался. Некоторые вообще называли идентификационные номера кандидатов в присяжные, выбирая их из списка наугад. Другие считали, что кандидаты и без того входят в зал и рассаживаются по местам в случайном порядке, так что могли сосредоточить внимание просто на какой-то отдельной скамье в зале. Судья Гарри Форд, как он представился собравшимся, судя по всему, предпочитал именно такой метод. Вначале судья произнес речь о роли присяжных и объяснил, как устроен уголовный процесс. Кейн слышал все это и раньше, но никогда еще в настолько доходчивой форме. А потом начался собственно отбор. С полдюжины кандидатов заявили, что у них забронированы билеты в отпуск, имеются больные родственники или же назначен прием у врача – этих одного за другим отпустили. А в оставшихся запустили зубы адвокаты защиты и обвинения. Один за другим кандидаты в присяжные были подробно допрошены, после чего приняты или отклонены. Защита имела право отвести ту или иную кандидатуру без объяснения причин не более двенадцати раз. Далее требовалось приводить какие-то аргументы в пользу такого решения. Для начала защита исключила из списка одну женщину, даже не задав ей ни единого вопроса. Похоже, что подобная судьба ждала еще многих, и наконец защита окончательно исчерпала свой лимит. Обвинитель же отвел всего лишь одного кандидата, аргументировав это тем, что тот был давним поклонником Бобби Соломона. Кейн позволил ногтям впиться в кожу. Не ради боли. Ее не было. Просто чтобы перестать двигать руками, ерзать на месте. Он не хотел выказывать свою тревогу. Только не сейчас. Наконец обеими сторонами было принято десять присяжных. Оставалось выбрать еще двоих членов жюри основного состава и четырех запасных – на случай если кто-то вдруг заболеет или по каким-то иным причинам не сможет принимать участия в слушаниях. На свидетельскую трибуну поднялся мужчина, представившийся как Брайан Дейл. Женат, детей нет. Менеджер в «Старбакс». Переехал в Нью-Йорк со своей женой шесть лет назад из Саванны, штат Джорджия. Руди Карп не задал ему ни единого вопроса. Арнольд уже провел расследование в отношении Брайана, и Руди безоговорочно принял его в качестве присяжного заседателя. Кейн заметил, что это произошло впервые. Ни один другой кандидат не был так легко принят защитой. «Похоже, он их полностью устраивает», – подумал Кейн. Припомнил фотографии Брайана, которые успел сделать. И габариты, и вес – практически как у него самого. Стройный, мускулистый. Среднего роста. Схожая структура лицевых костей, особенно носа. Теперь для Кейна все сводилось к выбору между его нынешней личностью и Брайаном Дейлом. – У обвинения есть какие-то вопросы? – спросил судья Форд. – Разве что один или два, ваша честь, – отозвался Прайор, поднимаясь на ноги и застегивая пиджак. Кейну нравилось слышать его голос. Как будто в ствол пистолета налили меду. – Итак, мистер Дейл, насколько я понимаю, вы освящены таинством брака? – Совершенно верно. Уже шестнадцать лет, – ответил Дейл. Кейн посмотрел, как Прайор направляется к свидетельскому месту. В походке его проглядывала некоторая развязность, но это ему шло. Никакого самодовольства или высокомерия. Скорее дружеская непринужденность. – Просто замечательно – нет ничего важней, чем супружеские узы. Как зовут вашу жену, позвольте поинтересоваться? На лице Кейна появилась улыбка. Он знал, что Прайор уже располагал этой информацией. Это была игра. Танец вроде вальса. Сейчас Прайор покрутит-покрутит Дейла, да и выкинет его за двери, а тот даже и не подозревает об этом. – Марта Мэри Дейл. – Прекрасное имя, да позволено мне будет так выразиться. А теперь представьте, что сегодня вечером вы возвращаетесь домой к своей Марте Мэри. Чувствуете запах вкусной домашней еды, едва только открыв дверь. Марта Мэри уже несколько часов простояла у плиты. Вы моете руки, садитесь вместе ужинать, и Марта Мэри спрашивает, где вы сегодня были. И представьте, просто на минутку, что вы не даете Марте Мэри никакого ответа. Можете ли вы представить себе подобную ситуацию, мистер Дейл? – Теоретически могу, но я всегда рассказываю Марте Мэри, где был. У нас нет никаких секретов друг от друга. – Стану ли я первым, кто похвалит вас обоих? Но представьте, что вы так ничего и не ответили. Как, по-вашему: отнеслась бы Марта Мэри к вашему молчанию с некоторым подозрением? – Думаю, что да, сэр. – А что, если бы после такого Марта Мэри обвинила вас в том, что вы встречаетесь с другой женщиной, что у вас с ней незаконная связь? И если б вы не развеяли ее страхи, имела бы она право подумать о вас плохо? Кейн заметил, как Дейл машинально кивнул. – Да, у нее были бы основания думать, что случилось что-то нехорошее, это уж точно, – ответил он.