Сначала я подумал, что эта фэбээровская тетка просто торгуется. Ей требовалась имеющаяся у нас информация. Нам – ее показания. Вроде бы баш на баш. Но тут я понял, что все далеко не так просто. Дилейни просто не могла засвидетельствовать в суде то, о чем только что нам рассказала. А мы никак не могли получить судебный ордер, принуждающий ее к даче показаний. – Расследование по этим убийствам все еще продолжается, насколько я понимаю? – спросил я. Дилейни лишь кивнула, поджав губы. – Так что вы не можете обсуждать его на открытом судебном процессе, а мы не можем вас заставить. Иначе вы напрямую сообщили бы убийце, что про него знаете, а что нет, – продолжал я. – Совершенно верно. А теперь мне хотелось бы знать, над каким делом вы работаете, – сказала Дилейни. По большому счету, ничего она нам так и не дала. Ни имен. Ни каких-то существенных подробностей, кроме нескольких едва заметных пометок на долларовых купюрах. Этого было явно недостаточно. Я был уверен, что за этим кроется нечто большее. Что-то еще, связывающее все эти убийства. Наверняка что-то посерьезней нескольких чернильных пятнышек. А если б даже Дилейни и смогла выступить со всем этим в суде, присяжных это вряд ли особо убедило бы. Образно выражаясь, на данный момент у нас было достаточно материала для хорошего заголовка, а не для полноценной статьи. – Мы не имеем права раскрывать конфиденциальную информацию о клиентах, – сказал я. – Чушь собачья! Если ваше дело связано с моим расследованием, то не исключено, что я – ваша единственная надежда освободить этого вашего клиента. Утаивать от меня информацию отнюдь не в его интересах. – И какие у нас гарантии, что вы ему хоть чем-то поможете? – спросил я. – Никаких, но это единственный шанс, который у вас есть. – Нет, это всего лишь единственная свежая зацепка, которая есть у вас. Я-то думал, мы договорились… Вам нужно одно имя. Нам нужно три, – возразил я. Дилейни оперлась локтями о стол, закрыла лицо руками и вздохнула. – Я не имею права предоставить вам доступ к материалам по делу, но могу оставить этот эскиз на столе ровно на шестьдесят секунд, – сказала она. Я тут же полез в карман, вытащил пригоршню банкнот, выбрал одну и начал копировать пометки с эскиза прямо на нее. – И я не имею права раскрыть вам подробности по делам Энни Хайтауэр, Дерека Касса и… кто там у нас третий? – произнесла она, воздев глаза к потолку. Мигом все уловив, я подхватил: – Часом, не Бобби ли Соломон? Вы его имели в виду? Голова у нее резко опустилась, рот приоткрылся, и она уставилась прямо на меня. По-моему, даже губы у нее задрожали. На какой-то миг Дилейни совершенно забыла о нашей маленькой игре, впитывая в себя это имя. Всю его весомость. Сияние прожекторов, окружающих его. Наконец она закрыла рот, покачала головой и произнесла: – Нет, нет, не его. Карен Харви – вспомнила теперь… Так вот, никаких подробностей по их делам я раскрыть не могу. Я уже закончил копировать отметины с Большой печати в блокноте на свой собственный доллар. Сложил его, убрал подальше. Потом упрятал в чемоданчик лэптоп фирмы. Мы с Харпер встали, обменялись с Дилейни рукопожатиями. Сначала Харпер – коротко, по-деловому. Как профессионал с профессионалом. Дилейни проводила нас от конференц-зала обратно по коридору к регистрационной стойке, а потом развернулась и ушла. Пока мы ждали лифта, я изучал долларовую бумажку со своими пометками. – Что, черт возьми, все это значит? – вопросила Харпер. – Понятия не имею. Если она права, то имеется некая насквозь больная на голову личность. Которая играет в какие-то собственные игры. Нам нужно этим заняться. И все-таки найти способ вызвать Дилейни в качестве свидетеля по делу Бобби, – ответил я. Переступив с ноги на ногу, Харпер уперлась рукой в бедро и уставилась на меня непонимающим взглядом. – Ты же слышал ее. Да и сам это озвучил – мы не можем заставить ее дать показания. Дело-то не закрыто. Двери лифта наконец открылись, мы вошли в него, и Харпер нажала кнопку первого этажа. – И все-таки есть один способ заставить ее выступить на суде, – задумчиво произнес я. – Отсоси! У нас нет ни единого шанса. Ну давай, удиви меня… Ставлю доллар, что ничего не выйдет. Дилейни в жизни не станет давать показания по своему собственному делу. – Единственная причина, по которой она не может сейчас выступить на суде – это потому что дело до сих пор не закрыто. Поэтому все, что нам нужно сделать, – закрыть его. * * * Поездка до «Адвокатского бюро Карпа» заняла не слишком много времени, и по пути никто из нас не произнес ни слова. Холтен вел машину. Мы с Харпер устроились на заднем сиденье, просматривая старые новостные статьи на своих телефонах. Энни Хайтауэр была найдена мертвой в ноябре 2001 года в гостиной своего дома в Спрингфилде. Горло у нее было перерезано до самого позвоночника. Ее дети должны были провести выходные в гостях у своего отца, Омара Хайтауэра. На самом же деле в тот момент они находились у сестры Омара в двух кварталах от дома своей матери. Омар показал на суде, что недавно у него появились деньги – удачно сыграл на футбольном тотализаторе. Почти сто косарей. Он даже попал в местную газету. Часть денег Хайтауэр потратил на наркоту – выкурил в тот день несколько трубочек, и его сестра застала детей у него на кухне балующимися с микроволновкой. Эта сестра, Шайенн, забрала детей на ночь к себе, пока Омар не проспится. Таким образом, алиби на ночь убийства у него не имелось. Он задолжал Энни почти тысячу долларов алиментов, и она поручила адвокату вернуть их. На долларовой купюре, найденной у Энни между пальцами ног, обнаружили отпечатки пальцев Омара. Я сразу припомнил орла на Большой печати – пучок стрел и оливковые ветви, зажатые у него в когтях. На суде адвокат Омара утверждал, что чуть раньше на той же неделе его клиент вернул Энни долг наличными, а убийца просто использовал одну из этих банкнот, чтобы подставить его. Присяжные на это не купились. Заметка из единственного абзаца, опубликованная в 2008 году, сообщала, что Омар был убит в тюрьме. Дело Дерека Касса казалось столь же простым. Тот тоже был семейным человеком. Жена. Трое детей. Продавал фургоны «Форд Транзит» со своей собственной площадки в центре Уилмингтона. Для встреч с клиентами и поставщиками частенько разъезжал по всяким городам и весям. И уже в дороге из Дерека превращался в Дилайлу. В качестве Дилайлы летом 2010 года он и влип в серьезные неприятности – в каком-то баре в двух милях от Ньюарка. Работающий на полставки работяга из местного автосервиса, некто Пит Тимсон, не слишком-то обрадовался, узнав, что его горячая подружка на самом-то деле мужчина, и пригрозил задушить Дилайлу. Последовал за ней обратно в мотель, в котором она остановилась. Задушил ее прямо в постели и оставил на прикроватном столике банкноту со своими отпечатками пальцев. Свидетели на суде показали, что слышали, как он угрожал ее пристукнуть. Дело было закрыто. – Карен Харви не совсем подходит, – подала голос Харпер. – Я еще до нее не добрался. И почему же? – отозвался я. Проведя большим пальцем по экрану и прокрутив текст статьи к началу, Харпер объяснила: – Она не такая, как остальные. Владела рестораном в Манчестере, штат Нью-Гэмпшир. Под пятьдесят, разведенка, все у нее было пучком. Погибла в результате чего-то похожего на ограбление в тысяча девятьсот девяносто девятом. Выстрел в живот, потом еще два в голову, с близкого расстояния. Кассовый аппарат был поврежден, но не открыт. Не хватало только половинки долларовой банкноты. Когда Карен нашли, другую половинку она все еще сжимала в руке. Пропавшую часть купюры нашли в квартире некоего Родди Роудса, басиста из местной группы. Наркомана с целым букетом судимостей за вооруженное ограбление. Местные копы, действуя по анонимной наводке, провели у него в квартире обыск, нашли этот обрывок купюры и орудие убийства – «Магнум» сорок пятого калибра. Его отпечатков пальцев на купюре не обнаружилось, но Роудса все равно посадили – хотя и по досудебной сделке. – Он признал себя виновным? – Сошлись на убийстве второй степени. Выйдет через двадцать пять лет. Я подумал об отпечатке пальца Бобби на сложенной в виде бабочки купюре, обнаруженной у Карла во рту. Наконец Холтен подкатил к зданию, в котором размещалась фирма Карпа. Мы с Харпер выбрались из машины и зашли внутрь. Холтен опять остался ждать нас в вестибюле. Когда мы все еще общались с федералами, Руди оставил сообщение на моем мобильнике. Поставил в известность, что отбор присяжных завершен и что судебный процесс начнется завтра. Офис фирмы так и гудел. Секретари, адвокаты, их помощники – у всех вид был жутко деловой и возбужденный. В конференц-зале мы нашли Руди, Бобби и еще одного человека, который сидел ко мне спиной и которого я надеялся больше никогда не увидеть. В последний раз мы пересекались с ним пару лет назад, когда он создал мне кое-какие проблемы с ФБР. Я узнал его даже со спины. Да эту уродливую лысую башку я где угодно узнал бы! Арнольд Новоселич. Консультирование по работе с присяжными – вообще довольно грязная игра. И Арнольд был самым грязным из таких вот консультантов. Приходилось мне уже сталкиваться с его подходцами. – Здоро́во, Арнольд, – сказал я. Он встал, обернулся, и при виде меня у него сразу отвисла челюсть. Арнольд ничуть не изменился. По-прежнему фунтов пятьдесят лишнего веса. По-прежнему все в том же сером костюмчике. По-прежнему получает несусветные деньги за игры с правосудием. – Все еще читаешь по губам у присяжных? – бросил я. Он мне ничего не ответил. Вместо этого обратил свой гнев на Руди. – Я отказываюсь работать с этим человеком! Он… э-э… – Жулик? И от кого, интересно, я это услышу? – буркнул я. – Прекратите! – прикрикнул Руди. – Сейчас же! Арнольд, сядь. Прошу тебя. Эдди, Арнольд – наш консультант по присяжным на этом процессе. Человек он проверенный и дает результат. Как он его добивается – это вообще-то не моя забота. И не твоя. Пусть Арнольд занимается своим делом. А ты занимайся своим, и тогда все будет пучком. Сейчас не до грызни. Процесс начинается уже завтра. Гарри, видать, решил маленько подхлестнуть лошадей, подправив первоначальное расписание. Отлично. Я только и ждал, когда будет можно наконец заняться делом. Отведя взгляд от Арнольда, я представил им Харпер. Похлопав Бобби по плечу, Руди предложил ему бутылку воды из стоящих в центре стола. Тот взял ее, с хрустом откупорил и жадно осушил. Сегодня он лишь слегка попробовал судебный зал на вкус. И пусть даже сам я при этом не присутствовал, но мог с полной уверенностью сказать, что это стало для него серьезным испытанием. Вид у него был дерганый и обалдевший. Склонившись над столом, Бобби крепко сжал пустую пластиковую бутылку в руке и нервно скрутил ее, как тряпку. Вырвав из блокнота страничку, я стал составлять коротенький список того, что мне может понадобиться. – Ну что, малость разобрались в деле? – спросил Руди. Мы с Харпер переглянулись. Я решил ответить первым. – Потом Харпер подробно изложит, что нам удалось выяснить. Хотя да, все немного прояснилось. Впереди еще очень много работы. Если все срастется, то не исключено, что мы все-таки выиграем это дело. Прежде всего мне понадобится кто-то из ваших помощников, чтобы пробежаться по магазинам, – сказал я, передавая ему свой список. Руди взял бумагу, и я увидел, что его брови все ближе сходятся к переносице по мере того, как он изучал список. – Здесь много каких-то непонятных вещей… Лист полиэтилена шириной в двенадцать футов? Кукурузная патока? Как это понимать, Эдди? – спросил Руди. – Долго объяснять. Вдобавок мы думаем, что у нас появилась зацепка по альтернативному подозреваемому. Харпер сегодня организовала нам встречу с одним аналитиком из федералов. И вроде как наметилась связь между нашим делом и продолжающимся расследованием ФБР касательно возможного серийного убийцы. Информации пока недостаточно. Связь довольно зыбкая, и она далека от того, чтобы посеять разумные сомнения, но мы работаем над этим. А пока мне требуется ваша помощь. Мне нужно, чтобы вы вызвали в суд человека по имени Гэри Чизмен. Потом я дам вам его рабочий адрес. Внесите Чизмена в наш список свидетелей и передайте его окружному прокурору. И не волнуйтесь, мне не придется его вызывать. Просто хочу, чтобы он сидел среди публики. Я увидел, как Харпер глубоко задумалась, услышав это имя. Потом наконец она очнулась и спросила: – Да кто такой, черт побери, этот Гэри Чизмен? – Гэри Чизмен – президент компании под названием «Свитслэнд лимитед», базирующейся в Иллинойсе. – И как он связан с нашим делом? – поинтересовался Руди. – Никак. И именно в этом его главная прелесть. Уж поверьте мне: Гэри Чизмен проделает в версии обвинения просто-таки гигантскую дыру.