– Кто сейчас может спать? Я всю ночь на ногах. Джо пробовал подергать за кое-какие ниточки. Я читала материалы по делу об убийствах Долларового Билла. – По всем трем? – Угу. Там вообще-то не особо-то много чего. Федералы отказались выдать абсолютно все. Все остальное придерживает Дилейни. Так что я обратилась напрямую к первоисточнику. В отделы уголовного розыска Спрингфилда, Уилмингтона и Манчестера. Джо состряпал какую-то историю – типа как он проводит тренинги по осмотру места преступления. Все эти дела давно закрыты. Всем насрать, пусть даже кто и посмотрит материалы по ним. – Что-нибудь наклюнулось? – спросил я. – Ничегошеньки. Никакой связи. Насколько я понимаю, Энни Хайтауэр, Дерек Касс и Карен Харви никогда не встречались. Там на каждую жертву – подробнейшая биография. И ничто не связывает их между собой, кроме долларовой бумажки. А в то время копы не обратили на эти банкноты особого внимания. Но все равно приобщили их к делу. Сам знаешь, как они работают. Устраивают налет на наркоторговцев и находят полный чемодан бабла – который наверняка становится малость полегче, когда регистрируется в качестве улики. Но если это место убийства какого-нибудь мелкого обывателя, никто и единой монетки не прикарманит. Так что все на месте. Комар носа не подточит. Я тихонько вздохнул. Я-то надеялся, что все-таки обнаружится какая-то связь… Хотя не сомневался, что Дилейни подобную связь уже обнаружила. О которой предпочла нам не рассказывать. Тут она нас опережала. – В делах Касса и Хайтауэр на банкнотах были обнаружены отпечатки пальцев, которые, как сочли копы, принадлежали преступнику. Это и увело их в сторону. В случае с Карен Харви в квартире Роудса нашли половинку долларовой бумажки, но его отпечатков на ней не было. А имелись еще какие-то отпечатки или следы ДНК на этих банкнотах? – спросил я. – ДНК – нет. В случае с убийством Дерека Касса на купюре имелся какой-то частичный отпечаток. На банкноте, оставленной между пальцами ног Энни Хайтауэр – просто-таки море всяких отпечатков. А на обрывке в квартире Родди Роудса, связывающем его с якобы ограблением Карен Харви, – ни одного. И ни одного совпадения по базам. – Так что все остальные отпечатки тоже сверили, насколько я понимаю? – Похоже, что да. Но точно сказать не могу. – Надо в этом убедиться, – сказал я. Я услышал, как пальцы Харпер забегали по клавиатуре. – Сейчас перешлю тебе по «мылу» результаты лабораторных исследований. Не будет вреда, если ты и сам глянешь. – Может, и все остальные материалы до кучи пришлешь? – спросил я. – Они уже ждут тебя на почте. Пока я раскочегаривал свой лэптоп, Харпер оставалась на линии. Чтобы найти в почте зазипованные файлы и скачать их, много времени не потребовалось. – Так в чем же связь? – услышал я в трубке голос Харпер. – Сам не знаю. Если это серийный убийца, как подозревает Дилейни, то, может, и нету никакой связи, кроме этой долларовой купюры. Как она ее там назвала? «Подпись»? – Ну да, типа визитной карточки. И все это как-то связано с психологией убийцы. Непохоже, что у них в привычках намеренно оставлять за собой след из хлебных крошек. Такая «подпись» – это часть того, что они собой представляют и почему убивают. – По-моему, есть тут и что-то еще. Просто должно быть, – сказал я. – Никто бы и не заметил эти купюры, если б на них не указывало и что-то другое. Все эти дела объединяет одно – купюра привела копов к убийце. Вот в чем дело. Может, как раз на это и обратила внимание Дилейни. Если это дело рук одного и того же человека, то, ясен пень, он не хотел быть пойманным. Настоящий убийца предпринял просто-таки экстраординарные усилия, только чтобы перевести стрелки на других людей. Почему? Харпер не мешкала ни секунды. Она уже знала ответ. – Как лучше всего избежать ответственности за убийство? Сделать так, чтобы копы и не подумали тебя искать. Если убийство быстро раскрыто, то схема по базам не прослеживается. Он маскирует свои преступления – предпринимает чрезвычайные шаги, чтобы его точно не вычислили… Ладно, взгляни-ка на материалы, я собираюсь немного вздремнуть. Увидимся в суде. С этими словами Харпер дала отбой. Я сварил кофе и стал открывать полученные файлы. К семи утра я уже более или менее внимательно изучил все три дела. Кофе давно остыл, а мозг горел огнем. Разыскав свой бумажник, я вытащил из него долларовую бумажку, которую самолично разрисовал в кабинете у Дилейни, и как следует присмотрелся к отметинам. За всю свою жизнь я хорошо научился обращаться с деньгами. Даже дурить людей с их помощью. Да любой мелкий жулик запросто превратит десятку в сотенную прямо на глазах у сонного бармена в ночном клубе! Видывал я, как это проделывается. Да и сам так баловался – в своей прошлой жизни. Я умылся, побрился, оделся, каждую секунду все продолжая размышлять про Большую печать Соединенных Штатов. Про отметины на долларе. Про стрелы. Оливковую ветвь. Звездочки. На каждой банкноте – ровно три пометки. По три отметины на убийство. И про тот пальцевой отпечаток на сложенной в виде бабочки купюре во рту у Карла. Да как, блин, копы ухитрились нанести на нее ДНК Ричарда Пены, когда тот лежал в гробу задолго до того, как эта купюра была напечатана? Набросив на плечи пальто, я допил остатки дрянного остывшего кофе и направился на утренний холод, прихватив с собой сумку с лэптопом. И едва только открыл дверь на улицу, как мороз вцепился мне в физиономию, словно пытаясь сорвать с нее кожу. Нет уж, пешком в такую погодку не попрусь, решил я, хотя и воспользоваться своей машиной тоже было нельзя – с такой дырищей в лобовухе, через которую на пассажирское сиденье уже намело снегу. Я позвонил одному парню, который держал автомобильную разборку в Бронксе, где не гнушались и раздевать краденые тачки. Тот с готовностью согласился мне помочь, но заломил порядочную цену. Оставив ключи от машины на заднем колесе с водительской стороны, я поплотней закутался в пальто и направился на поиски свободного такси. И через пять минут уже направлялся в его тепле и уюте на Сентер-стрит, навстречу самому громкому судебному процессу, который только видывали в этом городе за долгие годы. В голове была полная каша. Надо было бы думать про свидетелей, вступительные речи защиты и обвинения, стратегию Арта Прайора… Но из головы все не шла эта долларовая купюра. Главенствовать на процессе предстояло Руди. Мне отводилась лишь маленькая роль в этом деле. Что в некотором роде радовало. Все-таки не столь напряжно. Таксист все пытался завязать разговор про «Никс». Отвечал я ему односложно, так что вскоре он наконец заткнулся. Долларовая бумажка… Я к чему-то подобрался. В этих трех убийствах было что-то, что уже обнаружила Дилейни. Размышляя о купюре в деле Бобби, я явно что-то упускал из виду. Что-то копошилось в самой глубине головы, но только не сам Бобби и не бабочка. Я мысленно повторил имена жертв, о которых узнал вчера. Дерек Касс. Энни Хайтауэр. Карен Харви. Все-таки было что-то в этой троице, что упорно дергало за ниточку, где-то глубоко внутри. Казалось, это «что-то» смотрит мне прямо в лицо, но я этого упорно не вижу. Касс. Хайтауэр. Харви. Касс убит в Уилмингтоне. Энни Хайтауэр – в Спригфилде. Карен Харви застрелили и ограбили в Манчестере. Наконец мы подкатили к тротуару перед зданием суда. Я расплатился, добавив таксисту чаевые. Едва пробило восемь утра, а здесь уже было не протолкнуться. Две разные людские толпы. В обеих размахивали плакатами на палках, орали и пели. В одной лозунги гласили «Правосудия для Ари!», плакаты в другой поддерживали Бобби Соломона. Его сторонники, похоже, находились в меньшинстве. Бог знает что могли подумать присяжные, протискиваясь между этими двумя толпами, которые с каждой секундой лишь увеличивались. Полицейские в форме уже устанавливали между ними барьеры, чтобы разделить противоборствующие партии. Пришлось протолкаться мимо очереди на досмотр, вьющейся перед входом в здание. Всем хотелось хоть одним глазком взглянуть на зал, отведенный для процесса. Сейчас это был главный аттракцион в городе. К тому времени, как я прошел досмотр и нажал на кнопку лифта, в голове опять всплыла эта долларовая купюра. Звездочки… Вытащив свою бумажку, я так и таращился на изображенную на ней печать до самого двадцать первого этажа. В левой лапе орел сжимал пучок из тринадцати стрел. В правой – оливковую ветвь с тринадцатью листочками. Звездочек на щите у него над головой тоже оказалось тринадцать. Звездочки. Щит. Дерека Касса убили в Уилмингтоне. Энни Хайтауэр – в Спрингфилде. Карен Харви застрелили в Манчестере. Перевернув банкноту, я посмотрел на портрет Джорджа Вашингтона, вытащил мобильник и позвонил Харпер. Ответила она буквально через секунду. – Я кое-что нарыл. Ты где? – Еще еду, буду минут через десять, – отозвалась она. – Останавливайся, – сказал я. – Что? – Останавливайся, говорю. Мне нужно, чтобы ты развернулась и поехала пообщаться с Дилейни на Федерал-Плаза. Скажи ей, что обнаружила связь. И что у тебя появилось больше информации. – Погоди-ка, дай подъеду к тротуару, – бросила она. Я услышал, как стихает рев движка ее «Доджа Чарджер» – Харпер останавливалась. – Так что ты нарыл? – опять послышался ее голос в трубке. – Отметины на купюре. Это тоже схема. Есть при себе долларовая бумажка? Харпер, видать, включила громкую связь. На заднем плане слышались автомобильные гудки, шипение пневматических тормозов и вообще уличного движения. Лифт, вздрогнув, замер на двадцать первом этаже. Выйдя из кабины, я сразу свернул вправо, в закуток между лифтовыми шахтами. Глянул на Манхэттен внизу, похожий сквозь пыльное стекло на старинную фотографию. – Да, уже достала. И на что смотреть? – сказала Харпер. – На Большую печать. Там тринадцать оливковых листочков, тринадцать стрел и тринадцать звездочек над орлом. Почему именно тринадцать? – С ходу не скажу. Никогда не обращала на это внимания. – А ведь должна знать! Наверняка проходила это в школе. Просто сейчас не помнишь. Переверни-ка купюру. Джордж Вашингтон. Первый президент Соединенных Штатов. Который перед тем, как стать президентом, командовал в Нью-Йорке войсками, обороняющими город от британцев. Он и зачитал перед армией Декларацию независимости. А после этого ее подписали в тринадцати штатах. – Тринадцать звездочек… – произнесла Харпер. – Это типа карты. Касс был убит в Уилмингтоне, штат Делавэр. Хайтауэр – в Спрингфилде, штат Массачусетс. Харви – в Манчестере, это Нью-Гемпшир. Все это бывшие колонии, представители которых первыми подписали декларацию независимости. Если учитывать Ариэллу Блум и Карла Тозера, то еще и Нью-Йорк. Убийств могло быть и больше. Вдоль всего Восточного побережья. Скажи Дилейни, пусть проверит, не был ли кто еще обвинен в убийстве на основании такой банкноты. Нет ли дел, уликой в которых была долларовая бумажка. Дилейни уже наверняка вчерне проделала это по всей стране, но теперь может сузить поиск. Надо искать по восьми оставшимся штатам, подписавшим тогда декларацию, – Пенсильвании, Нью-Джерси, Джорджии, Коннектикуту, Мэриленду, Вирджинии, Род-Айленду, Северной Каролине… – Эдди, Ричард Пена! Тот казненный убийца, чью ДНК нашли на купюре во рту у Тозера. Его осудили за убийство нескольких женщин как раз в Северной Каролине. Тут может быть и связь, – сказала Харпер. – Верно. Может. Нужно развить эту тему. Так сможешь пообщаться с Дилейни? Она ничего не знает про Пену. – Уже еду, но пара вещей в эту картину пока не вписывается. Почему на каждой купюре – по три отметины? Могу понять, что звездочки – это место. А для чего еще две? – Пока не знаю. Нужно подумать. Может, это имеет какое-то отношение к жертвам. – И есть кое-что еще, чего мы тут не учитываем. А что, если и не было схожих убийств в других штатах? А вдруг этот хрен только начал? – Между этими убийствами прошло уже несколько лет. Не думаю, что он так надолго залег на дно. По-моему, есть и еще жертвы, которых мы пока не обнаружили. А вдруг Ариэлла Блум и Карл Тозер тоже стали жертвами этого типа? Ну что ж, у него явно было время попрактиковаться. Так что ставлю на то, что жертв было больше. Но я понял тебя. Этот парень может по-прежнему играть в свои игры. И в данный момент нацелился на следующую жертву. – Вот именно. Но послушай: я не хочу тратить слишком много времени на этого Ричарда Пену. Он убил сразу нескольких человек. В отличие от остальных случаев. В общую схему это не особо укладывается, – сказала Харпер. – Может, и не укладывается. Но в нашем деле все те же три отметины на купюре и сразу две жертвы. Я положил долларовую бумажку на подоконник, прищурился и зачитал вслух латинскую фразу на вымпелах, трепещущих по бокам от орлиной головы. E pluribus unum.