«Из многих – единое». Глава 28 В помещении для присяжных воняло прокисшим кофе, по́том и свежей краской. Кейн тихонько сидел за длинным столом и слушал. Едва только он появился в суде, пристав, поставленный присматривать за присяжными, велел ему пройти сюда. Кейну не пришлось ждать в коридоре на жестких пластмассовых стульчиках, как прочим запасным. Распоряжение судьи. Прихлебывая воду из пластикового стаканчика, он пытался уловить витающие в комнате настроения. Остальные одиннадцать присяжных – четыре женщины и семеро мужчин – успели разделиться по интересам. Трое мужиков разговаривали про баскетбол. Пытались отвлечься от предстоящего суда. Хотя было хорошо заметно, что груз грядущей ответственности успел основательно навалиться на их поникшие плечи. Остальные четверо мужчин едва обменялись парой слов, больше прислушиваясь к разговору женщин, которые обсуждали присяжную под номером двенадцать – Бренду Ковальски. – Я видела в новостях. Это точно она. Какой кошмар! – говорила низенькая светловолосая дамочка, которую звали Энни. Во время отбора присяжных Кейн внимательно слушал, что рассказывали о себе остальные кандидаты. Делал себе мысленные пометки. Род занятий. Семейное положение. Дети. Религиозные воззрения. Запомнил, и как кого зовут. Женщина, сидящая рядом с Энни, прижала руку к груди, уткнувшись в нее подбородком и приоткрыв рот. Рита. – А что случилось с Брендой? Это ведь та дама, которая была здесь вчера, точно? В красивом свитере? – спрашивала Рита. – Она погибла. Ее сбила машина прямо перед библиотекой, в которой она работала; водитель скрылся. Это просто ужасно, – ответила Энни. Остальные женщины покачали головами, уставившись на выщербленную дубовую столешницу. Кейну очень понравилось слушать, как на инсценировках процесса Арнольд Новоселич характеризовал одну из них – Бетси. Арнольд наверняка был доволен тем, что Руди Карп сумел протащить ее в состав присяжных. Сторона защиты просто-таки влюбилась в Бетси. Кейн был совершенно согласен с таким мнением. Ему тоже нравилась Бетси. Длинные каштановые волосы были у нее убраны в конский хвост на затылке. Кейна так и тянуло провести рукой по этим волосам. Последняя из четырех женщин – Кассандра – изумленно помотала головой, услышав про Бренду. Вчера Кейн видел, как они с Брендой о чем-то переговаривались, сразу перед его уходом. Дамой она была элегантной, с правильной грамотной речью. – Так опасно теперь стало переходить улицу… Бедная Бренда, – произнесла Кассандра. – Я тоже видела это в новостях, – встряла Бетси. – Господи, я и не поняла, что она одна из нас! А вы знаете, в новостях говорили, будто бы машина еще и проехала по ней задним ходом после того, как сбила? – Вообще-то нам не полагается смотреть новости. Разве не слышали, что вчера говорил судья? – напомнил Спенсер, самый молодой из присяжных. Энни испуганно поднесла пальцы ко рту. Даже шея у нее покраснела. Бетси отмахнулась от Спенсера, как от надоедливой мухи. – Вчера мы только познакомились, и вот теперь она мертва. Вот что тут важно, – возразила она. – Нет, важно то, чтобы мы делали все, что велит судья. Типа как каждый день кто-нибудь гибнет под колесами. Не собирался все это обсасывать, но, типа, и что с того? Непохоже, чтоб кто-то сильно по ней горевал, – цинично заметил Спенсер. Кейн поднялся со своего места, достал бумажник, вытащил из него двадцатку и бросил ее на стол. – Я вчера разговаривал с Брендой. Она показалась мне славной дамой. И неважно, хорошо мы ее знали или нет. Мы все в одной группе. Я вот никого из вас не знаю, но хотел бы думать, что если завтра я вдруг помру, кого-то здесь это не оставит равнодушным. Думаю, что надо скинуться и послать венок. Это последнее, что мы можем для нее сделать, – объявил он. Один за другим присяжные полезли за бумажниками, приговаривая: «Вот это правильно», или «Вот бедняжка!», или «Давайте еще и карточку отправим». Все, за исключением Спенсера. Тот стоял, с независимым видом сложив руки на груди и отставив ногу. Наконец, когда кто-то из присяжных многозначительно посмотрел на него, он закатил глаза, извлек десятидолларовую банкноту и буркнул: – Ну ладно. Маленькая, но победа. Кейн знал, что подобные жесты жизненно важны. Такие вот небольшие маневры. Всего один-другой для начала. Больше и не требовалось, чтобы слегка здесь утвердиться. Собрав купюры, Кейн спросил у Энни, не возражает ли она выбрать что-нибудь приличное. Она ничуть не возражала. Широко улыбнулась Кейну, забирая у него деньги. – Так внимательно с вашей стороны… Спасибо вам – в смысле, всем вам, – произнесла Энни с легкой хрипотцой, только и выдающей ее чувства. Сглотнув, убрала деньги в сумочку. Присяжные явно почувствовали себя посвободней. Опять усевшись за стол, Кейн припомнил, с каким звуком череп Бренды раскололся о капот его «Шеви Сильверадо». Единственный барабанный удар чего-то твердого и пустого внутри об упругий металл. И этот хруст долей секунды ранее. Практически неразличимый из-за слишком короткого промежутка времени. И гляди ж ты – все-таки запомнился среди прочих звуков… Вместе с отзвуками лопающихся ключиц и шейных позвонков, словно в гитарном аккорде. Для Кейна все это прозвучало едва ли не мелодично. Словно оркестр, дружно грянувший вступительный такт перед началом увертюры. Кейн отхлебнул кофе, снял несколько пушинок со своего свитера и припомнил разочаровывающе тихий подскок машины, когда он проехал задним ходом ей по голове. «Ну и черт с ним», – подумал Кейн. Дверь в задней части помещения для присяжных распахнулась, и вошел судья – в черной мантии поверх черного костюма. Все моментально утихли и перевели взгляды на него. Энни так просто запаниковала – как будто ее застукали за нарушением какого-то правила, о котором она и понятия не имела. Кейн склонился к ней и мягко похлопал по руке. Положив свои крупные руки на стол, судья подался вперед и негромко заговорил, переводя взгляд с одного из присяжных на другого и иногда на ком-то его останавливая: – Дамы и господа, у меня довольно неприятная новость. И я подумал, что следует сообщить ее вам без посторонних глаз. Поверьте мне, я обязательно обсужу ее с советниками, работающими по этому делу. Это тоже важно. Но я все-таки хочу, чтобы вы услышали ее от меня первыми. Сегодня утром мне позвонили из ведомства комиссара полиции. У них есть все основания полагать, что все вы находитесь в реальной опасности. * * * АДВОКАТСКОЕ БЮРО КАРПА –– Пом. 421, Конде-Наст-билдинг, Таймс-сквер, 4, Нью-Йорк Строго конфиденциально Охраняется привилегией адвокатской тайны в отношении клиента СПРАВКА НА ПРИСЯЖНОГО ЗАСЕДАТЕЛЯ Дело: «Государство против Роберта Соломона» Уголовный суд Манхэттена Энн Коппельманн Возраст: 27 Воспитательница детского сада в Сент-Айвс. Не замужем. Детей нет. Подписчица «Нью-йоркер». Играет на кларнете и фортепиано. Оба родителя скончались. Мать была домохозяйкой, отец работал в одной из муниципальных служб (бюджетник). Финансовых проблем не испытывает. «Лайки» в соцсетях: БЛМ, Берни Сандерс, демократы и т. д. Либералка. Поклонница телепрограммы «В настоящее время с Биллом Мейером»[20]. Вероятность голосования за невиновность клиента: 64 % Арнольд Л. Новоселич Глава 29 Двери лифта разъехались по сторонам, и из-за них вывалился какой-то дикий клубок из рук, ног и туловищ. Первым из кабины задом наперед вылетел какой-то тип в зеленой куртке – как будто им выстрелили из пушки. Он даже стукнулся спиной о двери лифта напротив, крепко приложив о них свой явно дорогущий фотоаппарат. Вслед за ним единственным плавным движением из лифта выкатилась команда облаченных во все черное охранников. В центре этого комка мощной плоти я углядел макушку головы Бобби Соломона, а рядом, чуть повыше, – голову Руди. И прямо в этот момент рядом со мной с треском распахнулись двери лестничной площадки, и из-за них выступила шеренга фоторепортеров – словно взвод солдат, идущих в атаку на врага. На этаже остановился еще один лифт, из которого тоже вывалила целая толпа журналистов и телеоператоров. По вестибюлю заполыхали яркие сполохи фотовспышек. Градом посыпались вопросы, в кружок охранников уткнулись микрофоны, выискивая в нем слабое место. Я бросился к дверям судебного зала и быстро распахнул их. Команда охранников прибавила ходу и стала решительно проталкиваться сквозь напирающих журналистов. Господи, ну и цирк! Вцепившись в опекаемых ими людей, охранники устремились к дверям. Отступил я вбок как раз вовремя. Если б остался стоять на месте, меня бы попросту снесли. Здоровенный охранник в куртке-бомбере крутнулся на месте и быстро захлопнул двери перед наступающими на него объективами. Я огляделся. Некоторые охранники держали в руках чемоданчики вроде того, в котором Холтен носил лэптоп. Эти сразу направились в глубину зала, к столу защиты. Я увидел, как Бобби согнулся пополам в проходе между скамьями для публики, тяжело отдуваясь. Руди похлопывал его по спине – видать, пытался успокоить.