Глава 54 Очередной ход Прайора заключался в том, чтобы вписать Бобби в установленную следствием хронологию событий и выставить его лжецом, поэтому следующим он вызвал соседа Бобби, Кена Эйджерсона – мужчину лет сорока пяти в двубортном костюме, скрывающем пивной животик, и с жиденьким зачесом, безуспешно пытающимся скрыть лысину. Одно из двух – не так уж и плохо. Эйджерсон подтвердил, что работает на Уолл-стрит и по четвергам всегда возвращается домой ровно к девяти. По четвергам его жена преподает экстремальную йогу, и он должен являться домой именно в это время, чтобы их приходящая нянька, Конни, могла успеть на автобус. – Что вы увидели, когда вышли из машины? – спросил Прайор. – Увидел Роберта Соломона. Как вот сейчас вижу вас. Я запер машину и как раз шел к своему дому, когда услышал слева от себя чьи-то шаги. Поворачиваю голову и вижу – он. Я никогда с ним раньше не разговаривал. Только видел разок-другой – ну, в общем, когда он уходил или приходил. Я помахал, поздоровался. Он помахал в ответ, вот и все. Я зашел в дом. Дети спали, а Конни, нянька, уже собиралась уходить. – Вы уверены, что это был он? – продолжал Прайор. – На все сто процентов. Он же знаменитость. Я видел его в каком-то фильме. – И откуда у вас такая уверенность в том, что вы вернулись домой именно в девять? – Я вышел с работы в половине девятого. Сел в машину, а когда остановился возле дома, глянул на часы на приборной панели. Я раз уже немного опоздал на прошлой неделе. Приехал домой в десять минут десятого. Конни была недовольна. Сказала, что пропустит свой автобус, и я дал ей пятьдесят баксов на такси. Знаете, как сложно сейчас найти хорошую няньку? Так что я постарался быть дома вовремя. И так и вышло. Тютелька в тютельку. – Соберитесь с мыслями, мистер Эйджерсон, поскольку это очень важный момент. Я хочу, чтобы вы осознали всю весомость ваших слов. Подсудимый утверждает, что вернулся домой в полночь. Так что либо он лжет, либо вы. Если у вас есть хотя бы малейшие сомнения, сейчас самое время сообщить об этом присяжным. Так что я собираюсь спросить у вас еще раз: уверены ли вы в том, что видели, как Роберт Соломон в вечер убийства вернулся домой именно в двадцать один час? На сей раз Эйджерсон повернулся к присяжным, глядя прямо на них, и уверенным тоном произнес: – Совершенно уверен. Я видел его. Это было ровно в девять вечера. Готов поклясться в этом здоровьем своих детей. – Свидетель – ваш, – бросил мне Прайор, явно довольный собой, после чего, отвернувшись от судьи и свидетеля, направился к своему столу. Я быстро встал, не обращая внимания на резкую боль в боку, и схватил Прайора за руку, прежде чем он успел занять свое место. – Прошу вас немного задержаться здесь, мистер Прайор, если вы не против. Обвинитель попытался повернуться и посмотреть на присяжных, но я крепко держал его. Он остановился и оскалил на меня зубы. И прежде чем успел выступить с возражением или вырваться, я, образно выражаясь, спустил курок. – Мистер Эйджерсон, вы беседовали с мистером Прайором почти полчаса. Он стоял примерно в десяти футах от вас и все это время находился в поле вашего зрения. Скажите мне, какого цвета на мистере Прайоре галстук? – спросил я. Прайор укоризненно поцокал языком. И все же я не дал ему повернуться. Стоял он спиной к свидетелю. – Да вроде красный, – ответил Эйджерсон. Я отпустил руку Прайора. Тот недобро прищурился и застегнул пиджак, из-под которого выглядывал нежно-розовый галстук. Потом сел за свой стол. – Ой, – смутился Эйджерсон. – А мне показалось, красный… Ошибочка вышла. – Дешевка, – пренебрежительно бросил мне Прайор. Повернувшись к нему, я тут же ответил: – Вообще-то я не спрашивал, сколько стоит ваш галстук, но если вы отдали за него больше полутора баксов, то это натуральный грабеж. По залу пробежали смешки. – Мистер Эйджерсон, долго ли вы видели того человека на улице? Две – может, три секунды? – Да, примерно столько. – Далеко вы от него находились? – Футах в двадцати – может, чуть больше, – ответил он. – Так что не исключено, что и в тридцати футах? Он задумался. – Нет, вряд ли настолько уж далеко. Наверное, максимум в двадцати пяти, плюс-минус. – Было темно? – Да, – подтвердил Эйджерсон. – На человеке, которого вы видели, были темные очки, а капюшон худи у него был поднят, так? – Это был он, – упорно повторил Эйджерсон. – Итак, с двадцати пяти футов, в темноте вы увидели какого-то человека в надвинутом на лоб капюшоне и в темных очках. Именно так можно описать увиденное вами? – Да. И это был… – Это был какой-то человек, идущий в сторону дома, в котором живет Роберт Соломон. Вот потому-то вы и решили, что это мой подзащитный. Разве я не прав? Эйджерсон ничего не ответил. Подыскивал правильный ответ. – Это мог быть кто угодно, так ведь? Лица его вы на самом деле не видели? – Лицо я особо не разглядел, но сразу понял, что это он, – вызывающе отозвался Эйджерсон. Перед тем, как задать свой последний вопрос, я повернулся к присяжным и спросил: – А он был в галстуке? Присяжные рассмеялись. Все, кроме Алека Уинна. Эйджерсон промолчал. – Повторный допрос не требуется. Обвинение вызывает Тодда Кинни, – объявил Прайор. Эйджерсон, повесив голову, вышел со свидетельского места. Прайор не повел и глазом. Это был его стиль. Большинство обвинителей убили бы на этого Эйджерсона все утро. Но только не Прайор. Он щелкал свидетелей как семечки. И если кто-то из них не нравился присяжным, им тут же выставляли другого. Довольно рискованная тактика – такой вот залп из свидетелей. С другой стороны, это все значительно упрощало – ускоряло процесс и не давало присяжным заскучать. Кинни оказался на удивление молодым человеком в белой рубашке и галстуке, голубых джинсах и синем блейзере, которые оба были ему на пару размеров маловаты. Даже галстук не доставал ему до пояса. Хипстер. Парень только зря парился в криминалистах. Из него вышел бы отличный агент под прикрытием. Прайор уже был на ногах. Правый ботинок его нетерпеливо пошлепывал по полу. Я все-таки достал его. Воротничок рубашки сдавил ему шею. Я решил увеличить это давление. По пути к своему столу остановился и шепнул ему на ухо: – Простите за галстук. Это и впрямь был дешевый трюк. Сзади послышались шаги Кинни. – Это не спасет твоего клиента. А если еще раз ко мне прикоснешься, я тебе всю рожу разделаю, – прошипел Прайор, улыбаясь судье. – Больше не трону, обещаю, – заверил я, попятившись от него прямо на Кинни. Тот запнулся, и я поддержал его. – Ой, простите великодушно, – извинился я. Кинни ничего не ответил. Лишь мотнул головой и направился к свидетельскому месту. Заняв свое место за столом защиты, я наконец-то позволил Прайору перейти к делу. После того как Кинни привели к присяге, Прайор задал ему обычные вопросы касательно квалификации и опыта работы с генетическим материалом. Времени это много не заняло, и я не стал вмешиваться. Ждал, пока Прайор не доберется до сути. – Это вы изучали долларовую банкноту, обнаруженную во рту у Карла Тозера? – наконец спросил он, вызывая на экран изображение купюры, сложенной в виде бабочки. – Я. Она была изъята и надлежащим образом упакована медэкспертом. Я, в свою очередь, проверил ее на пальцевые отпечатки. Обнаружил хороший отпечаток большого пальца, после чего изучил печатную поверхность банкноты на наличие следов ДНК. Также взял пробы с полей купюры и остальных ее участков. – И что показал анализ пальцевого отпечатка? – С подсудимого сняли отпечатки пальцев для сравнения. Большой палец правой руки подсудимого полностью, на все двадцать пунктов, совпал по папиллярным линиям с отпечатком, полученным с банкноты. – Что вы понимаете под полным, на все двадцать пунктов, совпадением пальцевых отпечатков? Кинни с явным удовольствием принялся объяснять, стараясь особо не щеголять научными терминами. – У каждого человеческого существа на планете – свой собственный, уникальный набор пальцевых отпечатков, образуемых так называемыми папиллярными линиями на поверхности кожи. Наша система считывает конфигурацию этих линий в двадцати стратегических контрольных точках. Наукой доказано, что совпадение по всем двадцати пунктам говорит о полной идентичности отпечатков, – не спеша произнес Кинни, не сводя взгляда с присяжных. – Возможно ли, чтобы данный отпечаток был неправильно идентифицирован? – спросил Прайор. Он методично перекрывал все мои направления для атаки, одно за другим. – Нет. Это совершенно исключено. Я сам проводил сравнение. Вдобавок следы ДНК, снятые с зоны отпечатка, полностью совпали с ДНК подсудимого, – сказал Кинни. – Как вы это выяснили? – Я опять-таки лично проводил это сравнение. Образец ДНК подсудимого я получил при помощи мазка с внутренней поверхности щеки. Таким образом был определен его полный ДНК-профиль. Этот профиль оказался, с математической вероятностью миллиард к одному, идентичным тому, что был получен с купюры. Кинни был хорошим ученым. Просто не был силен в растолковывании подобных материй присяжным. – Что вы понимаете под математической вероятностью миллиард к одному?