– У него ствол! – выкрикнул Андерсон. Рука его вынырнула обратно уже с табельным пистолетом. Он собирался убить меня и выдать это за самооборону. Вот почему меня не обыскали перед тем, как усадить в машину. Все эти мысли вихрем пронеслись у меня в мозгу, когда я резко подался к Андерсону. Моя голова с треском врезалась ему в нос, я потянулся и перехватил его левую руку обеими скованными руками. Наручники впились в запястья, когда я силой пригнул его левую руку вниз. Он дико вырывался. Я резко привстал с сиденья и ухитрился влепить сидящему за рулем Грейнджеру в башку локтем. Тот завалился набок, непроизвольно вытянув ногу и вжимая педаль газа в пол. Автомобиль рванулся вперед, и меня отбросило на спинку сиденья. До чего же больно! Лишь выплеснувшийся в кровь адреналин помогал мне справиться с болью. Андерсон выронил пистолет и уже наклонялся вперед, чтобы подобрать его. Похоже, что тот завалился под заднее сиденье. Я видел, как его рука тянется к нему. Автомобиль вдруг резко содрогнулся, и я заметил искры, промелькнувшие за боковым окошком со стороны Андерсона. Мы, видать, зацепили одну из припаркованных по левой стороне машин. Андерсон выпрямился на сиденье и нацелил на меня пистолет. И тут его голова ударилась о потолок салона. Грохнул выстрел, и лицо мне обсыпало осколками стекла. Он прострелил боковое окошко с моей стороны. Тоже выпрямившись, я заметил, что Веласкес держится за голову. Ремнем он не пристегнулся. Перед лобовым стеклом нашей машины из искореженного капота вздымался фонарный столб. Прежде чем Андерсон успел выстрелить еще раз, я поджал колени к груди, ухватился обеими руками за ручку над своей дверцей и нацелился обеими каблуками прямо Андерсону в физиономию. Мое тело разогнулось как лук, из которого только что выпустили стрелу. Я ударил ногами что было сил – и промазал. Попал по корпусу. Однако так, что Андерсон выпал из-за приоткрывшейся после столкновения дверцы на улицу. Этот последний пинок отобрал у меня последние силы. Я попытался сесть, но боль была просто невыносимой. Я плюхнулся обратно на спинку сиденья, пытаясь криком выгнать ее. Надо было двигаться. Надо было выбраться на хер из этой машины, но я даже не мог нормально сидеть. Дыхание врывалось в меня короткими толчками, каждый из которых был вспышкой мучительной боли. – Тебе конец, сукин сын! – выкрикнул Грейнджер. Подняв взгляд, я увидел, как он отступает от водительской дверцы. Собственно дверца практически отвалилась после столкновения со столбом, а самого его наполовину выбросило из машины. Я слышал, как его ботинки хрустят по битому стеклу, усыпавшему улицу. Видеть его я мог лишь частично, но все-таки заметил, как он вытаскивает свой ствол из наплечной кобуры. Перешагнув через Андерсона, Грейнджер крикнул: «Он вооружен!», после чего выстрелил. Я прикрыл голову. Удара пули я не почувствовал. Боли тоже. Ощутил лишь, как в лицо мне ударили горячие брызги. Веласкес держался за плечо, крича от боли. Грейнджер окончательно пристрелил его. Я услышал хлопок выстрела, и голова Веласкеса треснула, как арбуз. – Ты только что убил полицейского! Вот что случается, когда грозишь нам службой внутренних расследований! – крикнул он мне. И тут я наконец увидел его лицо. Согнувшись, Грейнджер упал на колени. В руках он двуручным хватом держал пистолет. Нацеленный мне прямо в голову. Андерсон лежал на тротуаре прямо за ним; я видел лишь его руку, поднявшуюся в воздух за спиной у Грейнджера. Мне захотелось вскрикнуть. Заорать. Но с губ не сорвалось ни звука. А если б и сорвалось, я все равно ни черта не услышал бы. Все, что я мог слышать, – это шум собственной крови в ушах, словно шум океана. Мой пульс чередой звуковых волн колотил у меня в голове. Злость пришла быстро, как только я подумал о дочке. Этот человек собирался отобрать у нее отца. Говенного отца, но все же отца. Упершись одной рукой в кожаное сиденье, я оскалился и вложил все свои силы в попытку нагнуться. Маленький пистолетик, который Андерсон сбросил на коврик перед сиденьем, был в каких-то дюймах от моих пальцев. С таким же успехом он мог находиться на другом конце футбольного поля. Рука у меня соскользнула, и я кучей повалился вниз, повернув голову в сторону Грейнджера. На лице у этого говнюка сияла улыбка. Он выпрямил руку, прицеливаясь потщательней, – и тут вдруг исчез в вихре искр, каких-то темных ошметков и пыли. Я помотал головой. Закрыл глаза. Открыл их. Смотрел я на борт какой-то машины. Синий. Автомобиль быстро сдавал назад. Я услышал знакомое ворчание V-образной «восьмерки». Машина пропала из моего поля зрения. Дверца за спиной у меня открылась, и я увидел над собой лицо Харпер. Глаза ее были широко раскрыты, и она тяжело дышала. В руке Харпер держала свой телефон. С моим именем на экране. Я успел нажать на голосовой вызов у себя на мобильнике и произнести имя, под которым Харпер была записана в ее телефонной книжке. – Ты должен мне новую машину, – сказала она, глядя на меня влажными от слез глазами. Осторожно приложила руку мне к груди. – Отсоси, – сказал я. Тут послышался голос Гарри, и через секунду он и сам нарисовался рядом с Харпер. – Я спросил, как он? – спросил Гарри. Я услышал вдалеке завывание сирен, которое быстро приближалось. – Я в порядке, Гарри. – Слава богу! Напомни мне больше никогда не садиться в машину с Харпер. Я думал, меня инфаркт хватит, – сказал он. – Дилейни сказала, что уже звонила в управление полиции Род-Айленда. Долларовый Билл тебя подставил. Мы можем со всем этим разобраться, – сказала Харпер. Я знал, что Дилейни умеет быть убедительной. – Андерсон и Грейнджер – а они… – У них уже ничего не выйдет, – ответила Харпер. Я кивнул и прикрыл глаза. Ощутив вкус крови во рту, проглотил ее. Похоже, нам предстояла долгая ночь. Пятница Глава 67 Два часа семнадцать минут ночи. Кейн лежал на кровати, уставившись в потолок. Слишком уж взвинченный, чтобы даже помыслить о сне. Он никогда еще не сводил две миссии настолько близко по времени. Риск был велик, но когда исполнение его мечты оказалось так близко, Кейн решил рискнуть. Всю свою жизнь он ощущал свою практически полную неуязвимость. Он – особенный. Как всегда говорила ему мама. Где-то на лестничной площадке, должно быть, стояли старинные часы. Кейн слышал их, как они негромко тикают. В темной, погруженной в тишине комнате, посреди ночи, все звуки казались искусственно усиленными. Он повернул голову, глянул на цифровые часы возле кровати. Два часа девятнадцать минут. Вздохнул. Нет смысла даже пытаться заснуть. Кейн сбросил одеяло, спустил ноги на пол. Рана на бедре отлично заживала. Перед тем как улечься в постель, он сменил повязку. Ни гноя, ни гнилостного запаха, ни сильного вздутия вокруг пореза. Кейн выпрямил спину, потянулся, подняв руки к потолку, зевнул. И вот тут-то и услышал это. И неподвижно застыл. По-прежнему тикали часы в коридоре, но теперь он слышал и что-то еще. Движение. Чьи-то шаги на лестнице. Много. Кейн бесшумно встал. Натянул трусы, штаны и носки. Завязывая шнурки, он услышал, как скрипнула половица. Один раз. Потом еще. Потом в третий раз. Отставшая половица находилась во втором или третьем ряду паркетин. Он еще вчера это заметил. Времени надевать рубашку уже не было – засунув в брючный карман нож, Кейн тихонько прокрался к двери. Приложил ухо к деревянной филенке, затаил дыхание и прислушался. В коридоре кто-то был. Он осторожно приложился глазом к дверному глазку. Прямо перед его номером стояли четверо мужчин в полном снаряжении группы захвата. Бронежилеты, перчатки, шлемы с прикрепленными сбоку видеокамерами. У каждого – автомат. Кейн плавно отпрянул от двери и прижался спиной к стене рядом с ней, пытаясь взять под контроль дыхание. Они таки нашли его. После всех этих лет им наконец-то это удалось. С одной стороны, Кейн испытывал определенное чувство гордости. ФБР наконец признало то, чем он занимался. Он надеялся, что хоть кто-то из них поймет его методы, оценит его усилия. Цифровые часы на тумбочке показывали двадцать три минуты третьего. Кейн сделал глубокий вдох, резко выдохнул и бросился было бежать к окну, когда услышал треск расщепившегося дерева – дверь у него за спиной с грохотом распахнулась – и крики: «На пол, быстро!» Глава 68 Я глянул на часы. Два часа ночи. Я морозил жопу в штабном фургоне ФБР со стальным полом, который представлял собой нечто большее, чем простой фургон, если учесть офисные креслица и набор компьютерных экранов на одной из внутренних стенок. Я сидел на противоположной стороне от них, сдувая пар со стаканчика с кофе и обхватив его руками для тепла. Последние пятнадцать часов в мой организм не попадало ничего, кроме кофе и морфия. И то и другое очень даже неплохо, хотя морфий казался на тот момент малость преждевременным. Я чувствовал себя здорово заторможенным, но боль заметно ослабла. Вечер оказался не настолько плох, как я опасался. Четыре часа в райотделе полиции – и меня отпустили. Если б при мне не было судьи нью-йоркского суда высшей инстанции и бывшего сотрудника ФБР, ныне частного детектива, париться бы мне за решеткой как минимум пару дней. В итоге Харпер все утрясла. Она не только приняла мой звонок, но и записала его. Буквально через час к происходящему подключилась служба внутренних расследований нью-йоркской полиции, где на Андерсона с Грейнджером завели дело в фут вышиной. Там моментально получили доступ к биллинговой информации их мобильных телефонов, голосовой почте, эсэмэскам и сообщениям в «Вотсаппе». Ко всему до кучи, Андерсона с Грейнджером охватила паранойя, что я, которому светило пожизненное за убийство Арнольда, попытаюсь продать их прокурору за уменьшение срока. В мире нечистых на руку копов, мафиози и вообще организованной преступности самый быстрый способ кого-то прикончить – это взять его под арест. Я уже с этим сталкивался. План заключался в том, чтобы убить меня, а потом Андерсон должен был подобрать маленький пистолет и всадить две пули в затылок Веласкесу. Заезжего копа и обвинили бы в том, что он не обыскал меня. Выбросить свои одноразовые мобильники они не успели. Андерсон с Грейнджером решили воспользоваться подвернувшимся случаем, когда узнали, что у род-айлендского управления полиции есть на меня веские вещественные улики. Интересно, уж не Долларовый ли Билл присоветовал этим двоим прикончить меня? Хотя как-то это не соответствовало его обычному почерку… Ему требовался громкий судебный процесс. Вряд ли ему захотелось бы, чтобы мне попросту влепили пулю в затылок в полицейской машине. Предварительные результаты криминалистической экспертизы пришли через три часа – они подтвердили, что Веласкес был застрелен кем-то, находящимся за пределами машины, из пистолета Грейнджера. Тест Грейнджера на продукты выстрела[34] оказался положительным. У меня – нет. Мне еще предстояло вернуться и изложить полную диспозицию службе внутренних расследований – чтобы они, подобно вихрю, пронеслись по всему отделу убийств, – но на данный момент они согласились отпустить меня, как только меня осмотрел врач и дал мне кое-какие болеутоляющие средства. К тому времени, как я оттуда выбрался, у нас с Харпер накопилась целая куча непринятых звонков от Дилейни. Харпер перезвонила ей, и мы направились прямиком на Федерал-Плаза. Она спросила у Гарри, не хочет ли он присоединиться. У ФБР намечался определенный прогресс, и им уже требовался федеральный ордер на обыск – и, соответственно, Гарри, чтобы его получить. Это было несколько часов назад. А теперь я, как уже было сказано, морозил жопу в кузове фэбээровского фургона, припаркованного на однополосной шоссейке, ведущей к отелю «Грейдис-инн». Задние двери были открыты, и внутрь зашел Гарри в сопровождении Джун, судейской стенографистки – дамы лет пятидесяти пяти в жемчужного цвета блузке, плотной юбке и толстом шерстяном пальто. Она принесла с собой стенографическую пишущую машинку в футляре – и, судя по выражению ее лица, еще и полный мешок возмущения за то, что в два часа ночи ее выдернули из постели.