Все же её нежность, проникшая внутрь его, никуда не исчезла. Он теперь соседствовал с ней, сживался, не мог и не хотел её из себя выгонять. Мара сидела на кровати усталая, притихшая. Одна нога в грязных джинсах подогнута под себя, взгляд наружу и куда-то внутрь, руку подруги она уже отпустила. Что-то скребло Аркейна по затылку, некое тревожное чувство. Вроде бы вот он, момент триумфа, найденная «потеряшка», теперь все будет хорошо, но Мариза не радовалась. Он ожидал, что её взгляд оживет, что в него вернется хоть часть оптимизма, задора, но этого не произошло. Она была переломана изнутри. Её ядро было раскрошено, и искра, выражающая желание жить, не зажглась в глазах. Сидд чувствовал тяжесть. Он добил её. Не увидел, что после чужих смертей её внутренний стержень надломился и был покрыт трещинами. Теперь от него не осталось даже осколков – лишь кружащая пыль. У таких людей, как она, уже нет желаний – есть лишь нужда что-то доделать. Мариза желает вернуть Кьяру домой, убедиться в том, что подруга в порядке, – после цель пропадет… Тяжесть усиливалась. Он хотел о чем-то подумать, о чем-то необходимом, важном… Но вдруг застонал, приходя в сознание, Мэйсон. – Я дам тебе две минуты на то, чтобы ты мог говорить, – обронил Аркейн сумрачно и вдруг понял, что зря он решил, что его гнев исчез, – нет, он был на месте. И даже дистанционно почувствовал, как от мощи его слов, от их тяжеловесности у Маризы волоски на шее встали дыбом, а еще по ней прошла волна совершенно несвойственного моменту возбуждения. Совсем чуть-чуть, – она быстро его погасила, – но он успел его уловить. Чуть дернул шеей, на миллиметр повернул голову, взглянул на неё, но чертова мара на него не смотрела, прятала глаза и чувства. Они однозначно стали связаны после того слияния, окончившегося поцелуем, и теперь ощущали друг друга иначе. И она возбудилась от его властности – эта мысль засела где-то в подкорке. Бесполезный, конечно, вывод, но… занимательный. – Я слушаю, – изрек Инквизитор и пошевелил мышцами спины, впечатанной в неудобную спинку стула. – И первый вопрос, на который я желаю знать ответ, как ты оказался в этом доме. Потому что пешком ты бы сюда не дошел. С заплывшим глазом Мэйсон выглядел жалким. Цепи сковывали его движения и держали очень прочно. Сидд вообще любил всякого рода прочность. – Надумаешь мне врать, я вытащу твой язык через твой же зад. Произнес спокойно – пленник застонал, на мгновение умолк. А после его как прорвало. Мариза – … Я же не сам, я бы сам в это место никогда не сунулся бы даже, я о нем не знал… Ну, не знал до определенного момента. Меня перетащила сюда она, эта ужасная женщина с родинкой на правой щеке. Эта… ведьма… Я помнила его другим. Галантным, ухоженным, импозантным. В этом же доме Томас выглядел маленьким, потерянным, даже не отражением себя в прошлом, но некой насмешкой над своим былым образом. Его противоположностью. Он был одет в домашнее трико и грязную майку – никогда, даже в самом страшном сне, я не могла предположить, что Мэйсон может носить такое. Да что я вообще могла о нем предположить? А теперь он упоминал какую-то женщину. Значит, Сидд был прав, предполагая, что в истории с «упавшим домом» было замешано третье лицо. – Про какую ведьму речь? Давай по порядку. Инквизитор читал мои мысли. Он умел вести допрос, умел, наверное, лучше, чем смог бы кто-либо другой. Он ощущался мне железными щипцами для пыток, чьи концы уже раскалены, но еще не приблизились к коже. Они приблизятся, когда придет правильный момент. Но всякий раз, когда Сидд бросал на меня взгляды, я испытывала не привычный страх, а чувствовала, что в этот самый момент – уникальный момент, случившийся раз в жизни, – мы – команда. Что мы работаем в паре, мы наконец оказались по одну сторону на войне не друг против друга, но против кого-то еще. – Она пришла ко мне несколько месяцев назад, сказала, есть дело. – Глаза Томаса, мутные и беспокойные, бегали, пока голова вспоминала события. – Пела про большую выгоду для меня, про то, что поверженным окажется мой худший бизнес-оппонент, а также предложила такую сумму, что я ошалел. Когда сообщила, что нужно будет окрутить девчонку, я подумал: это будет просто, почему нет? Он на долю секунды повис, поверженный. Ему хотелось выговориться, я это чувствовала, он давно и беспросветно устал от животного ужаса. – Проблемы начались тогда, когда я узнал, что объект моей любви – тоже ведьма. Я поморщилась. Ведьмами нас называли в давние времена, когда мы чудовищно вредили людям. Собственно, не нас даже, а наших безбашенных и иногда изуверски самовлюбленных прародительниц. Мы – мары – их отпрыски по крови, но уже не по логике – следовало бы отличать. Пока я мысленно пыхтела, на меня с любопытством смотрел Сидд. Я не могла ответить на его взгляд прямо, хотя мне очень хотелось. Многого хотелось, включая то, что уже никогда не светило. – Стал бы я связываться с марой по своей воле? Дебил я, что ли? Значит, он был из тех, кто нас боялся. – Но она начала давить… Она пригрозила, что убьет моего сына, а ему всего семь, он же маленький. Да, у меня от первого брака ребенок. – И почему-то, оправдываясь, заорал в мою сторону: – Что, у меня права на личную жизнь никогда не было?! От направленной на меня горечи и ненависти я втянула голову в плечи. Было, конечно. Правда, я о прежней семье Томаса никогда не слышала. Сумрачно внутри, беспокойно. Параллельно рассказу я силилась понять, кем являлась ведьма с родинкой, но ничей образ на ум не шел. А главное, зачем ей понадобился весь этот план? – Как ты запудрил ей мозги? – прервал его Инквизитор холодно, кивнув на меня. – Я… – Мэйсон моргнул. – Она дала мне камни. Тогда, когда я понял, что не могу отказаться. Один из них забирал мой страх, второй что-то делал «с изнанкой» – так она пояснила. А третий заставлял чувствовать любовь, очень похожую на настоящую. Я даже удивлялся сам, иногда начиная принимать иллюзию за реальность, ведь Мариза оказалась… Он хотел что-то сказать. Наверное, «красивой», а может, «хорошей». Но не стал ничего добавлять, повесил голову, чтобы поднять её через мгновение. – Я все делал, как она меня просила: водил на свидания, говорил слова любви… Я не хотел, чтобы он погиб, – добавил тихим голосом – искренне, как страдающий отец. – Эндрю, мой зайчик… – Это ты похитил Кьяру? Кивок на постель, на спящую наяву девушку. – Я ничего с ней не делал, никогда её не видел. Пока здесь не оказался. – Значит, не ты? Я не вмешивалась, я просто слушала. А на душе и пусто, и тяжело. Кто бы ни замесил эту игру, он вовлек в неё слишком много невинных людей. – Нет, я же говорю… – А сказать Маризе о том, что Кьяру пытали, и указать… на конкретное здание, – Сидд почернел глазами, упоминая об этом, – твоя идея? – Нет. – Голос Томаса тихий-тихий, почти неслышный. – Когда она это приказала, я не хотел, я был против. Я знал, что погибнут люди, но… выбор? Я не любил Гаринского, это правда, но я не желал ему смерти. Такой смерти. – Ты праздновал после. В клубе. – Да, – все такие же тихие ответы. – Она сказала, что я должен выглядеть довольным. Чтобы усилить чувство вины Маризы, чтобы она покончила жизнь самоубийством – так нужно было ведьме. Из меня будто вынули сердце, которое давно почти перестало биться. Даже злость не шла, одно апатичное недоумение – зачем? Зачем кому-то моя смерть? Инквизитор смотрел на меня, я старалась только в пол: мне было тяжело. Из-за всего того дерьма, через которое я прошла не по своей и частично по своей вине. Кто бы ни затеял эту партию, он не ошибся в том, что я не сдержу эмоции, а следом и силы. Он, точнее, она, знал меня достаточно хорошо, чтобы предположить и мое дальнейшее желание суицида. – Что было дальше? Инквизитор не позволял мне тонуть в похожих на болотную загаженную воду размышлениях. – Она… выжила. – Мэйсон на меня не смотрел. – Я думал, что меня это не касается, что мой кошмар окончен, но спустя какое-то время я стал бояться. Постоянно. Не знаю, чего, я перестал спать ночами. И однажды пошел к Провидцу, будто почувствовал неладное. Уже не мог работать, ничего не хотел… – Пророк сказал тебе скрыться. – Все так. Я разозлился, позвонил ей, этой… проклятой колдунье. Спросил: какого черта? Ведь она обещала меня защитить, говорила, что я буду в безопасности. Мы встретились, да, и она злилась поначалу. Я думал, она меня задушит. Не знаю, почему, она просто… тварь из преисподней. А после у нее в голове родился какой-то план, согласно которому я должен приобрести непонятный дом в чаще. Приобрести, потому что дом пускает внутрь лишь того, кто им владеет. И я его купил. Когда она меня закинула сюда, эта, – он кивком головы указал на Кьяру, – уже была здесь. Она не просыпается, не ест, не говорит. Я даже в ванную ее оттащить для того, чтобы умыть, не могу… – Ты отвлекся. Голос Сидда – как лезвие, очень тонкое и смертоносное. Как край гильотины. Мэйсон закашлялся, попросил воды, но ему её никто не дал. Тогда он продышался и заговорил вновь. – Она закинула меня сюда, предварительно окунув в какую-то муть… «Через изнанку», – думала я. Это кто-то из наших, отлично владеющий умением перемещаться. Кто-то немолодой, кто-то очень опытный. – И она ржала, – добавил Томас с отвращением, – хохотала так зло, говорила, что Марья Топь погубит всех, кто за мной сунется. Она скалила свои зубы, довольная, что теперь все выйдет так, как она изначально хотела. Под конец его рассказа я прижимала пальцы ко лбу: моя голова стала слишком тяжелой, мысли в ней тоже. Молчал Инквизитор. Молчала я. Молчал Томас. А после жалобно добавил: – Не… убивайте… И тяжело взглянули на него Инквизиторские глаза. – Из-за тебя погибли восемнадцать человек. Комната наполнилась холодом от его голоса, воздух в ней заледенел. – Я же… не специально, – Мэйсон дрожал так, что звенели невидимые цепи, – меня шантажировали, у меня… сын… Мы стояли на крыльце молча – я и Сидд. Смеркалось. Пахло тайгой – плотной, вековой. Здесь казалось – обычный дом. Просто потерявшийся в лесу, чуть рассохшийся, но пригодный для жизни. И вечер был таким, что ни о каких колдунах, ведьмах и проклятой Топи думать не хотелось. Просто ранние сумерки, просто воздух, напоенный запахом хвои. «Как хорошо, что они здесь появились. Запахи». – Что ж, у неё дважды не получилось тебя убить, – подвел итог его собственным и моим размышлениям Инквизитор. – Значит, она попробует сделать это еще раз.