Когда он отстранился, то прищурил глаза: – Я пообещал тебе не приходить сам. Но я буду ждать тебя. Моя дерзость, оказывается, никуда не делась, осталась при мне. – Мы, мары, знаешь ли, как кошки… Ни к кому не привязываемся надолго, приходим и уходим… Я язвила, зная, что к Аркейну я опять привяжусь любовью длиною в жизнь. Но его ответ был важен. – Значит, приходи. И уходи. «А после приходи опять». Я вдруг впервые ощутила глубину его чувств и намерений, серьезность того, о чем он сейчас думал, на что подписывался. Наверное, ощутила, потому что внутри больше не мешала стена из недоверия. Он обидел меня тогда, но позволил обидеть себя сегодня. Позволил так, что во мне до сих пор саднило от вида пропитанной кровью рубахи. Сидду было плевать на рубаху. Я ощущала его внутреннее спокойствие: сегодня он поставил на кон все … и выиграл. Вместо одного победителя получил двоих. Что ж, он всегда был хитер и умен. Мне до боли хотелось еще одного поцелуя, но мы никогда не приближались друг к другу быстро. Решение быть вместе – серьезное решение. Сплетение судеб Инквизитора и мары – это своего рода вызов судьбе. – Хоть раз сделаем все правильно. – Наверное, он читал мои мысли. После отнял пальцы от моего лица – щекам стало слишком холодно. – Знаешь, наверное, ты права. И я каждый раз это делаю, в каждой жизни… – Что именно? Начинаешь меня ненавидеть? – Начинаю тебя любить. Невзирая на логику и обстоятельства. Он не добавил более ничего, просто зашагал к машине. Сел внутрь, завел мотор и отъехал от тротуара. Но даже воздух, которого касался силуэт мужской фигуры, напоминал о том, что меня будут ждать. Меня буду ждать… «Начинаю тебя любить». Я мечтала об этих словах, я не думала, что они когда-либо прозвучат. Уж точно не после боя в поле… Мне до сих пор иногда казалось, что все случившееся – иллюзия. Что сейчас я очнусь, понимая, что все еще закована в цепи, что все привиделось, потому что являлось мороком. Я опустилась на лавку, как пьяная, подкосились ноги. Закурить бы, подумалось впервые, и почему-то захотелось рассмеяться. На меня смотрели провисшие на согнутых стеблях бутоны жухлой марбелии. «Интересно, а у нас с ним получилось хоть раз сделать все правильно?» Правильно вместе, а неправильно – отдельно. В любом случае, я подумаю над его заманчивым предложением, дам себе время и не буду спешить. «Я буду тебя ждать». Жди. Раскинув руки на деревянной спинке лавочки, как будто лечу, я закрыла глаза, ощутила затылком доски. Жди. И все время расплывалась по лицу предательская улыбка. Ей вторила робкая улыбка в сердце. Глава 21 Эта девчонка вошла в кафе под вечер, уже в седьмом часу. Совсем молодая, в плаще, в белой блузке, с укладкой, но в растрепанных чувствах. От неё за километр фонило разбитым сердцем. А ведь день так здорово начинался – с цветов, со звонка любимого. Любимого, который, оказывается, провел ночь не дома – об этом сообщила подруга. Призналась, что Димас зашел к ней накануне, чтобы спросить совета, они выпили, разговорились, обнялись, и всё как-то само собой… Предательство умеет бить быстро, оно раскалывает пополам. Посетительница заказала латте, отказалась от десерта, зная, что он не поможет, потому что теперь ни парня, ни подруги. Девятнадцать, и, кажется, жизнь под откос… Я варила ей кофе, считывая историю из ауры. Да, так бывает, не все и не всегда идет согласно твоим собственным планам. Я сама четвертый день пребывала в нерешительности, неспособная двинуться ни в сторону, ни туда, куда теперь постоянно указывала стрелка внутреннего компаса, которая приклеилась к дому Инквизитора, постоянно напоминая, вопрошая. Девчонка заняла дальний столик – самый уединенный, пустой. А я, повинуясь порыву, нырнула на изнанку. Ощутила холодок оборотной стороны кафе и кристальную ясность невидимого людям пространства. Подсела, незамеченная, на диван с противоположной стороны, и какое-то время любовалась женственной красавицей-студенткой, влюбленной в жизнь. Здесь, на изнанке, она никогда не растеряет свою восторженность, но в яви, возможно, на долгие годы запрет себя от новых отношений в клетке, чтобы не опять, чтобы не больно. Здесь та, которая грустила в реальности, до сих пор балдела от каждой минуты, потому что помнила о том, что жизнь – игра, что не стоит серьезно и тяжело воспринимать то, что на самом деле легко и просто. А легко и просто – это любить себя. Это не зависеть от внешних обстоятельств, помнить о собственных целях и амбициях, помнить о том, что они значат для тебя самой. И все, что я сделала, – протянула руку, набрала пригоршню искр этой честной любви к себе и подмешала их в латте. Пусть посетительница вспомнит то, о чем должна, в реальности, пусть сделает глоток кофе и вдруг осознает, что обиды – это пустое. Что будет помимо Димаса кто-то другой, да и подруга новая найдется. Лучше, честнее предыдущей. К стойке я возвращалась с чувством выполненного долга. И ведь почти никакого колдовства, потому что иногда все, что требуется людям, – это пробудить воспоминания о важном. Взяла новый заказ; Кьяра наблюдала за мной с одобрительной хитрецой в зеленых глазах и улыбкой. Этим вечером, сразу после закрытия, придет на собеседование Элина, которую я все-таки отыскала, которой предложила с нами работать. Пообещала достойную зарплату, как рекламный агент, обрисовала выгодные условия – наша будущая ассистентка после недолгих раздумий согласилась заглянуть в кафе, осмотреться. Кьяра, конечно же, убедит её в остальном. Значит, все замечательно. Кроме вопрошающей стрелки, висящей в сознании. Мне иногда казалось, что в моей голове на виртуальную карту города опустились сумерки, и что подсвеченным остался лишь один дом. Его. Я не торопилась, потому что приказала себе не торопиться, потому что пообещала себе это. Но чем бы ни была занята, чувствовала протянутую в направлении меня теплую ладонь Сидда. Его ожидание. И это отвлекало от занятий с Идрой. На последнем она прямо спросила меня о том, когда я собираюсь принять решение? Застала врасплох. «Иди к нему». «Я… – я терялась в словах, в чувствах, путалась в собственных эмоциях. – Идра, я…» «Что сдерживает тебя? Он ждет». «Я знаю, что он ждет. Но мары никому и никогда не принадлежат». «И Аркейн достаточно зрел, чтобы в полной мере понимать это». «Нужны ли ему такие отношения?» «Спроси его об этом сама». «Он не просто мужчина, он… другой крови… Скажи, у тебя когда-нибудь был роман с Инквизитором?» Старейшая раскряхтелась, рассмеялась. «Во времена моей молодости Инквизиторы были иными. Проще, злее, жестче. Мы боялись их, как огня, избегали их, прятались. Тогда я и подумать о таком не могла…» «А сейчас…» «Сейчас времена изменились. Да, мне попадались хорошие человеческие мужчины, с некоторыми из них я жила десятки лет, растила детей, выпускала их во взрослую жизнь. И если бы мне представился шанс…» «Ты согласилась бы искушать судьбу?» «Да судьба давно ждет, чтобы полюбоваться на вашу любовь. На ваше „вместе“ наконец». Этот диалог состоялся сегодня. Кажется, принятия моего решения ждала Кьяра, ждали посетители кафе, ждал весь мир. Опускалась ночь. Я привычно сидела на лавке, ни о чем не думала, просто чувствовала, просто позволяла себе быть. Прохладным ветром, досками скамейки, прилипшими к асфальту листьями, лужами. Почему я так легко сумела напомнить незнакомой девушке о том, что закрываться нельзя, а себе об этом напомнить не удосужилась? Можно бояться будущего, но все же идти в него, опасаться боли, но держать сердце открытым. Мы уже не те, он уже не ударит, не обидит. Я сколько угодно дней могу держаться вдали, но буду помнить об Аркейне каждый день, каждую минуту, я могу провести годы, делая вид, что он не нужен, не интересен, и всегда буду знать о том, что лгу себе самой. Он не приблизится, уважая мой выбор, но останется рядом. Защитит, если мне будет грозить опасность, вынырнет из темноты. Всегда в нужный момент сверкнут его мечи… «Он зрелый, – сказала Идра, – он все понимает…» Зрелый – это когда принимаешь себя вместе со страхами, когда говоришь себе: «Что ж, пусть будет так». И вновь делаешь выбор идти туда, где тепло, а не туда, где холодно. Мне было тепло с ним. Его объятия, хоть я и пыталась их не чувствовать, не замечать, сделали-таки свое дело – обволокли ощущением защищенности. Проникли внутрь трепетностью, чувственностью, заронили внутрь крохи понимания того, как хорошо нам будет, если я позволю Аркейну коснуться меня по-настоящему. Если откроюсь для него той нежной незащищенной стороной, уязвимой, бесконечно мягкой. Той, куда бить уже нельзя. Я ведь решусь? Как это получилось, когда? Но метры асфальта под ногами уже скрадывали мои шаги. К черту трамваи, автобусы, хотелось пешком. Мелькнули перед глазами знакомые улицы, слились в единый вечерний блик фонари, витрины, лампы декоративных гирлянд, лучи фар. Я очнулась, уже стоя перед его дверью. После того, как постучала в неё. Он открыл, отступил внутрь, позволяя войти. Дверь позади меня закрылась сама собой тихо, но плотно, будто ей кто-то невидимой рукой помог. Всегда стильный, всегда сильный, элегантный и мужественный Инквизитор. И впервые для меня обычный мужчина. Вранье: очень желанный мужчина. Я казалась себе девчонкой, слишком долго бродившей у витрин магазина, где за стеклом высился самый вкусный на свете десерт – такой, от которого слюни в пол и потеря способности мыслить. Попробуешь, а дальше, как наркоман, любые деньги за кусочек… Нужно было поздороваться, нужно было что-то сказать. Напротив человек, чей взгляд так глубок, что невозможно дышать. «Пришла. Ко мне». Я пропустила вступление. Впервые ощущая себя совершенно беззащитной, лишившейся всякой брони, я тихо спросила: