– Но телефоны проверить нужно, – настаивал Дронго, – и не только ее связи, но и все возможные связи помощника и водителя. Ведь у Мальцева был еще и официальный помощник, который положен вице-премьеру по штату? Я так понял, что Габит выполнял обязанности скорее телохранителя. – Так и есть, – доложил Савченко, – Захар Леонидович Барченко. Он работает в Кабинете министров почти четверть века. Работал с прежними правительствами – Черномырдина, Кириенко, Примакова, Фрадкова, Касьянова. Очень опытный и знающий человек. Ему уже шестьдесят четыре года. – Нужно будет поговорить и с ним, – предложил Дронго. – Даже странно, что о нем за столько времени никто и не вспомнил. – Как это не вспомнил, – возразил Алексей Федорович, – он как раз и организовывал похороны и погребение. Все было на нем. Очень знающий и мудрый человек. – Тем лучше. Нужно будет поговорить с этим мудрецом. – Что еще? – Вам придется поднять все дела, которыми занимался в последнее время Николай Антонович. Если найдем причину, то легко выйдем на убийцу. Вы должны получить доступ к документам, которые он рассматривал в последние месяцы. – Мы обратимся с официальным запросом, – согласился генерал, – но это будет достаточно сложно. Возможно, мы и получим разрешение на просмотр некоторых документов. Но там могут быть совсекретные документы, доступ к которым ограничен некоторым количеством лиц. И в этом случае даже наши сотрудники не смогут с ними ознакомиться. Не говоря уже о вас. – А вы считаете, что я уже в вашей группе? – Вы так не считаете? – ответил вопросом на вопрос генерал. – Значит, меня не выгонят из Москвы, пока я не закончу расследование. – Хватит, – поморщился генерал, – все и так понятно. Я уже вам все сказал, считайте, что я принес вам наши официальные извинения. Только я не понимаю, что мне говорить, если сейчас позвонят из приемной премьер-министра. Или еще выше? В лучшем случае меня самого выгонят на пенсию. – Давайте не будем о лучшем варианте, – иронично предложил Дронго, – подумаем о самом худшем. Если разрешите, я позвоню сначала господину Бушуеву, зятю Мальцева, чтобы уточнить, готов ли список, о котором я его просил. Барановский кивнул. Дронго достал телефон и набрал уже знакомый номер. Услышал голос Бушуева. – Извините, Геннадий Львович, – начал Дронго, – я хотел уточнить у вас насчет списка. – А где вы находитесь? – явно удивился Бушуев. – В каком смысле? – Вы сейчас в Москве? – Конечно. А почему я не должен быть в Москве? – Денис Антонович говорил, что, возможно, вы сегодня утром уедете из города и не будете продолжать ваше расследование, – пояснил Геннадий Львович. Дронго посмотрел на генерала и покачал головой. – Нет, – сдержанно произнес он, – я передумал. И никуда не собираюсь уезжать, пока не закончим расследование. Когда я могу получить список номеров, с которыми беседовал ваш тесть? – Через час, – сообщил Бушуев. – Куда мне послать этот список? – Прямо в ФСБ, – улыбнулся Дронго, – сейчас я продиктую вам номер их факса. Или у вас есть электронная почта? – спросил он, обращаясь к генералу. Это была его маленькая месть. – Дайте наш факс, – разрешил Барановский, обращаясь к Савченко. – Вы закончили ваши психологические этюды? – нервно спросил Алексей Федорович. – Почти. Мне еще нужен список сотрудников, которые могли близко контактировать с вице-премьером. – Вам не дадут такой список, – сразу возразил генерал, – и вообще будет лучше, если ваше присутствие не будет заметным. Вы должны понимать, что участие иностранца в расследовании такого громкого скандала может вызвать абсолютно нежелательный резонанс. Можете контактировать с полковником Савченко. Это будет гораздо более эффективно. Или… – Он замолчал. Дронго понял, что именно он хочет сказать. – Договаривайте, Алексей Федорович, я уже понимаю, кого именно вы сейчас назовете. – Да, – кивнул генерал, – подполковник Наира Рахимова. У вас, кажется, с ней сложились достаточно близкие отношения. – Невозможно укрыться от всевидящего ока нашей контрразведки, – пробормотал Дронго. – Надеюсь, меня не станут упрекать в семейных изменах? – Это не наше дело, – недовольно сказал генерал, – но ваши встречи с офицером нашей службы как раз наше дело. Вы понимаете, что у нее могут быть очень большие неприятности из-за ваших встреч. – Полковник Кирилл Савченко тоже достаточно часто контактирует со мной, как и вы, генерал. Надеюсь, нас не обвинят в личных симпатиях друг к другу. При нынешних реалиях кого-то из нас могут заподозрить и в любви друг к другу. Как вы считаете? – Не нужно шутить. Все достаточно серьезно. Вас хотели выслать еще и из-за того, чтобы защитить Рахимову от вашего дурного влияния. – А сейчас уже оно трансформировалось в здоровое? – Я не хочу вступать с вами в перепалку. В любом случае учтите мое замечание и постарайтесь ограничить ваши встречи. Вы не мальчик, а известный эксперт. И она не ребенок, а офицер контрразведки. Такие встречи вредят репутации обоих. – Учту вашу заботу о моей репутации. Но мне нужно будет еще раз переговорить с некоторыми родственниками Мальцева и, конечно, с этим загадочным Захаром Леонидовичем, который все делает, но о котором никто не говорит и не вспоминает. – Хорошо, – согласился генерал, – полковник Савченко будет работать с вами в паре. Ваша пара будет гораздо эффективнее, чем работа с подполковником Рахимовой. Поезжайте прямо сейчас. Но старайтесь не афишировать себя, и уж тем более не нужно вспоминать, что вы иностранец. – Постараюсь говорить по-русски без акцента, – разозлился Дронго. – Мы поняли друг друга, – сказал на прощание генерал. Двое мужчин вышли из его кабинета. – Не обижайтесь, – примирительно произнес Савченко, – вы ведь должны понимать его положение. Ему сегодня влетело так, как никогда в жизни. Получается, что вся наша служба не заметила убийства вице-премьера правительства. Я не могу даже представить, какие слова ему говорили наверху. – Есть еще служба охраны, за которую вы не отвечаете, – напомнил Дронго. – Все равно отвечаем, – вздохнул полковник. – Мы можем поехать прямо сейчас. Вы готовы? – Поедем, – согласился Дронго, – мне будет интересно увидеть этого помощника. Только закажите мне пропуск. Иначе меня не пропустят в Белый дом. – Меня тоже не пустят без пропуска. Даже с моим удостоверением, – заметил Савченко. Примерно через час они уже входили в небольшой кабинет Захара Леонидовича. Это был мужчина среднего роста, с подвижным лицом, светлыми глазами и всклокоченными рыжеватыми волосами. Короткая бородка и усы дополняли его облик. Дронго подумал, что такой персонаж мог бы играть в кино, но никак не работать помощником вице-премьера. Хотя из биографии было известно, что он много лет проработал в аппарате Кабинета министров. Движения у него были быстрые и несколько суетливые. – Не совсем понимаю, почему вы пришли, но готов вас выслушать, – сказал Барченко. – Возникли новые обстоятельства вокруг скоропостижной смерти господина Мальцева, – пояснил Савченко. – Понимаю, понимаю, – кивнул Захар Леонидович, – мне тоже не очень понравилась спешка, с которой его похоронили. Обычно у православных эта процедура занимает до одной недели. А здесь все закончилось за несколько дней. – У вас были какие-то подозрения? – уточнил полковник. – Ну, разумеется, нет. Тем более что на этом настаивали его родные и близкие. Пришлось действовать в почти авральном режиме. У нас давно не умирали чиновники такого уровня, находящиеся на своих постах. Сейчас люди, наделенные властью и деньгами, стараются заботиться о своем здоровье, регулярно проходят проверку, диспансеризацию. Савченко взглянул на Дронго, как бы передавая ему эстафету разговора. И тот задал первый вопрос: – Вы хорошо его знали? – Конечно, знал. Еще с тех пор, как он работал в «Росвооружении». Он и поднял этот концерн до мирового уровня. Николай Антонович был очень деловым и умным человеком. – Он когда-нибудь жаловался на свое здоровье? – Раньше нет. В последнее время я видел, как он иногда держится за сердце. Два или три раза. Дронго и Савченко переглянулись. – Вы хотите сказать, что у него болело сердце? – уточнил полковник. – Я не думаю, что болело. Но я видел, как он переживает в последнее время. Что-то его беспокоило, это было очевидно. – Вы не знаете, что именно? – спросил Дронго. – Нет, не знаю. А спрашивать не считал этичным. Если захочет, то сам расскажет. А если нет, то это не мое дело. – Вы не считаете, что его смерть была несколько неожиданной? – Почему «несколько»? Очень неожиданной. Он был вполне здоровым человеком. – Вы работаете достаточно давно в аппарате, – сказал Дронго, – как могло так получиться, что практически все и сразу его сотрудники ушли из приемной за несколько минут до его смерти? – Кто вам об этом сказал? – Они сами. Габит и водитель уехали за посылкой на вокзал. Референт Вероника Рыдванова спустилась в общий отдел, а секретарь Елизавета Трофимовна как раз в этот момент пошла к ней. Как это могло случиться, что никого здесь не оказалось? – Впервые об этом слышу. Но насколько я знаю, все было не совсем так. – А как именно? – В момент смерти в приемной была Елизавета Трофимовна. Возможно, она куда-то отлучалась до этого. Но в момент смерти была, это абсолютно точно. И я почти сразу прибежал. Через несколько секунд появились врачи. Они были рядом, но уже ничем не могли помочь. Пытались запустить сердце, делали искусственное дыхание. Потом появился Денис Антонович, его брат. Ну а затем все остальные.