Констебль тяжело сполз по стене, случайно задев выключатель. Над головой ожила небольшая люстра, он увидел цепочку грязных следов, ведущую в спальню Эшли. Дин схватил лежавшую на полу дубинку, пошатываясь, поднялся по лестнице и увидел, что быстро высыхающие следы на площадке резко поворачивают к замысловато украшенной двери девочки. Дин ворвался внутрь, взмахнул оружием, но увидел, что в комнате никого нет. Вокруг царил разгром, грязные следы на бежевом ковре вели к открытой балконной двери. Констебль выглянул в безлюдный сад, сел и прислонился к железным перилам. Уровень адреналина в его крови, позволивший на время забыть о головокружении, пришел в норму. Он вытащил телефон и в ожидании подкрепления послал смс на телефон, который ему дали сегодня утром. Эдмундс спал, накрывшись пиджаком. В последние пару недель он чаще ночевал на диване, чем в кровати. Бакстер, даже не прикорнув, сидела за кухонным столом и читала только что присланное ей сообщение. Дойдя до конца, она встала, поднялась по лестнице и заглянула в спальню Эдмундса и Тиа, где безмятежно почивало семейство Эшли. Волк оказался прав. Он предупреждал ее, что если не сможет добраться до Эшли, он придет за девочкой. Этот злодей уже доказал свою готовность убивать без разбору. Свидетельством тому были три трупа взыскательных гурманов, ставших побочными жертвами отравления Халида. И в том, что он ради своего эго готовился убить невинного ребенка, не было ровным счетом ничего удивительного. Ванита, не без колебаний, согласилась поручить Бакстер заботу о семье девочки, полагая, что для остальных участников расследования это будет непростительной тратой времени. Эмили предложила перевезти их в свою собственную квартиру. Сотрудникам отдела, по крайней мере, она сказала именно так. Женщина по-прежнему не исключала, что против Волка кто-то ведет жестокую игру. Как ни крути, а за один день он попытался спасти уже вторую Эшли Локлен. Эмили решила позвонить единственному человеку, которому безоговорочно доверяла, хотя и страшно на него злилась. Поскольку Тиа по-прежнему жила у матери, Эдмундс любезно согласился приютить Бакстер и ее аристократических подопечных. Когда они приехали, он, невзирая на усталость, сходил в магазин и, насколько позволял бюджет, купил все, что могло понадобиться гостям. Эмили была ему за это признательна – благодаря этому его не было в квартире в тот момент, когда члены этой богатой семьи с выражением ужаса на лицах осматривали свое крохотное и жалкое временное пристанище. – Он что, выгнал прислугу? – услышала Бакстер слова миссис Локлен, которые та прошептала надменному мужу, наступив на горку кошачьего корма на полу кухни. Эдмундс заснул на диване прямо во время ужина, не доев тост с бобами и не поговорив с Бакстер наедине. Может, оно и к лучшему, подумала она. Все осталось на своих местах. Он считал Волка виновным, и Эмили не могла сказать ему ровным счетом ничего, что изменило бы его мнение. Он не знал Коукса так, как знала она. Обдумывая аргументы в защиту Волка, чтобы утром использовать их против Эдмундса, она вытащила телефон и набрала короткое сообщение: Девочка в безопасности. Надо поговорить. Позвони мне. Х. Она знала, что Волк наверняка избавился от телефона, чтобы его по нему не отследили, но все равно нажала кнопку «Отправить», испытывая острую необходимость ощутить связь с самым главным в ее жизни человеком, отметая даже малейшую возможность того, что они с ним больше никогда не увидятся. Андреа тихонько, чтобы не разбудить Джеффри, соскользнула с кровати. Закуталась в халат и бесшумно спустилась на кухню. В чернильно-синем небе восходило солнце, она видела его через стеклянную крышу, вечную виновницу жуткого перепада температуры в доме. Зимой, когда светило в ясный день расплескивало прямо над головой свои лучи, в их прекрасной, как картинка, гостиной становилось невыносимо жарко, а летним утром, на рассвете, стоило ей пройтись по ледяным плитам, как пальцы на ногах тут же коченели. Она закрыла дверь, чтобы никто не мешал, налила себе стакан апельсинового сока, села за барную стойку для завтраков и прижала к уху телефон. Странно, но даже теперь, после стольких лет разлуки, ей было вполне комфортно звонить Волку в пять часов утра. О ком-то другом, включая и Джеффри, она того же сказать не могла. За годы жизни с бывшим мужем она до такой степени привыкла к его ненормированному рабочему дню, что даже не сомневалась: застать его бодрствующим ночью было так же легко, как днем. Но если по правде, все было гораздо глубже. Она знала, что он ради нее сделает что угодно, никогда не бросит трубку и выслушает, если ей будет необходимо выговориться, независимо от того, разбудила она его или нет. Все это Андреа неизменно принимала как должное, по крайней мере до настоящего времени. Уже шестой раз за сутки ее звонок был перенаправлен на голосовую почту, и журналистка решила дать отбой, чтобы не оставлять еще одно бессвязное сообщение. Она попробует дозвониться ему позже, по пути на работу. До конца дня Элайджа ждал от нее ответа касательно новой должности, и она дошла до того, что даже перестала об этом думать, надеясь, что в нужный момент ответ каким-то волшебным образом придет сам по себе. Джеффри, по обыкновению, встал в 6 утра, и Андреа осознанно сделала над собой усилие, дабы не затрагивать за завтраком набившую оскомину тему. Он, как и она, жутко устал обсуждать этот вопрос, а сказать что-то такое, что действительно бы ей помогло, ему было нечего. Перед тем как отправиться в душ, он пожелал ей удачи, давая понять, что он ничего не забыл, и поднялся на второй этаж. Журналистка вышла из дому в шесть часов двадцать минут утра, с некоторым запасом, потому как впереди ее ждал еще один изматывающий день эфира под знаком таймера, отсчитывающего последние часы жизни очередной жертвы. Приехав в редакцию, она сразу поняла, почему Волк ей не отвечал. Ее электронный почтовый ящик был до отказа забит сообщениями от людей, требовавших, в той или иной форме, финансового вознаграждения за редкие снимки Волка с Эшли Локлен. Сомнительный перечень точек их местонахождения, разбросанных чуть ли не по всей стране, напомнил ей историю о сбежавшем снежном барсе, которую она рассказывала зрителям несколько лет назад: фотографии были сделаны на двух разных автозаправках, в аэропорту Глазго, где они разъезжали на электрокаре, а последнюю, на которой едва можно было что-то разглядеть, прислали буквально несколько минут назад из Дубая. Не зная, что со всем этим делать, Андреа послала Бакстер смс, желая убедиться, что с Биллом все в порядке, и спустилась вниз в гримерную, чтобы гарантированно не встретиться с Элайджей, когда он явится на работу. Она не нуждалась в напоминаниях о том, что ей нужно принять крайне важное решение, и требованиях побыстрее дать ответ. На принятие решения у нее еще оставалось десять часов. По-прежнему сидя на кухне, Бакстер услышала, как заворочался Эдмундс, и тут же спрятала «Глок-22», который перед этим позаимствовала из коробки с доказательствами. У нее не было желания подвергать опасности что себя, что семью Локлан, зато возможностей воспользоваться уликами, добытыми в рамках проводимых ею расследований, – хоть отбавляй. Ей понадобилось каких-то пятнадцать минут, чтобы покопаться в ящичках стола и коробках с доказательствами, чтобы найти горсть патронов «Смит и Вессон» калибра 10,16 мм и зарядить ими магазин. Эдмундс, протирая на ходу глаза, нетвердой походкой переступил порог кухни, увидел дожидавшийся его в раковине бардак и что-то недовольно пробурчал себе под нос. Семейство Локлен, по всей вероятности, никогда не думало о том, чтобы помыть за собой посуду, и благополучно прожило еще одну ночь, так и не научившись этого делать. – Доброе утро, – зевнул он и пошел ставить чайник. – Спасибо, что приютил нас, – сказала Бакстер. Эдмундс еще до конца не проснулся, поэтому не мог определить, искренне она говорит или нет. – Как и предсказывал Волк, киллер действительно пришел за девочкой, – сообщила Эмили. Эдмундс решил отложить кофе на потом и сел за стол. – Ушел, – добавила она, когда он посмотрел на нее с надеждой во взгляде, – парнишке, охранявшему дом, здорово досталось по голове, но с ним все будет в порядке. Бакстер несколько мгновений помолчала, готовясь выдвинуть заранее отрепетированный аргумент. – Послушай, я не обвиняю тебя за вчерашнее. Ты вполне мог допустить, что за этим действительно стоит Волк. Учитывая собранные тобой сведения, если бы этого не сделал, то вообще не имел бы права называть себя полицейским. – Ребята из технического отдела говорят, что за день до обнаружения Тряпичной куклы он искал в «Гугле» Мадлен Эйерс, – начал Эдмундс, но Бакстер не дала ему договорить. – Ты не знаешь его, как я. У Волка есть свой кодекс чести. Он самый высоконравственный человек из всех, кого я когда-либо встречала, хотя это порой приводит его к незаконным действиям и страшным последствиям. – Разве в этом не кроется противоречие? – как можно спокойнее спросил Эдмундс. – Каждый из нас знает, что закон и правда не всегда идут рука об руку, как нам того хотелось бы. Волк никогда с тобой бы так не поступил, если бы… Эмили осеклась на полуслове, увидев, что Эдмундс вскочил на ноги, вытащил из портфеля папку и швырнул на стол. – Что это? – осторожно спросила она, не выказывая намерения брать ее в руки. – Вчера я съездил на побережье, в больницу Святой Анны. Бакстер помрачнела. Было вполне очевидно, что он, по ее мнению, переступил черту. – Почему ты решил, что имеешь право… – Я кое-что обнаружил! – заорал Эдмундс, чтобы ее перекричать. – Это палата Волка. Бакстер пришла в ярость, схватила с кухонного стола папку и открыла ее. На первой фотографии была лишь свежевыбеленная комната с отодвинутой от стен мебелью. Она нетерпеливо подняла на Эдмундса глаза. – Смотрите дальше, – предложил он. На втором снимке на задней стене виднелась какая-то грязная метка. – Очень любопытно, – прокомментировала Эмили, сунула карточку обратно в папку и посмотрела на третью, последнюю фотографию. Вглядывалась в нее целую минуту, потом лицо ее как-то скукожилось и она отвела в сторону полные слез глаза. Лежавший на коленях снимок запечатлел высеченные на грубой поверхности имена людей, в гибели которых был повинен Волк. Черные, выжженные буквы, будто закопченные тени, навсегда въелись в нерушимую стену старого здания. – Мне жаль, – тихо сказал Эдмундс. Бакстер покачала головой и швырнула папку обратно на стол. – Ты ошибаешься. В тот момент он был болен! Он не мог… Он… Эмили понимала, что врет самой себе. У нее было ощущение, что все знания, приобретенные ею в жизни, на деле оказались ложью. Как ни крути, но если она оказалась столь наивной, что верила Волку, то какими другими иллюзиями была наполнена ее жизнь? Мужчина, которого она старалась быть достойной, с которым хотела быть рядом, без конца прикидывался и был тем самым чудовищем, о котором ее предупреждал Эдмундс. Она вдруг вновь услышала предсмертные крики Гэрланда, вдохнула горелую вонь обуглившихся останков мэра, вспомнила, как тайком от всех обняла Чемберса и пожелала ему хорошо съездить в отпуск. – Это он, Бакстер. Сомнений больше нет. Мне жаль. Она медленно подняла глаза, встретилась взглядом с Эдмундсом и кивнула. Да, сомнений больше не было. Глава 31 Суббота, 12 июля 2014 года 8 часов 36 минут утра – Ваша работа? – зашипела Ванита на Финли, когда он влетел в совещательную комнату. – Потом повернулась к Симмонсу и спросила: – Или, может, ваша? Ни тот, ни другой понятия не имели, о чем она говорит. Еще больше придя в ярость от их непонимающих лиц, она схватила пульт, пробежалась по каналам и нашла тот, где за столом в студии сидела Андреа, а часы над ее головой отсчитывали время, оставшееся очередной жертве. Когда экран заполнило размытое изображение, Ванита сделала громче. – …можно увидеть Эшли Локлен в сопровождении начальника службы безопасности аэропорта Дубая Фахада Аль Мурра, – прочла телеведущая. В замедленном режиме побежали кадры короткого видеоролика, снятого камерой мобильного телефона. – А здесь детектив-сержант Коукс и Эшли Локлен катят на электрокаре по терминалу номер один аэропорта Глазго.