— Договорились. — безэмоционально отреагировала она. — Он меня не обидел, он меня просто использовал, как вещь, говорящую и живую куклу. Я за это получала от него наркотики. Он не был мне ни другом, ни любовником. Я — вещь, он — хозяин. Хорошо, что он сдох. Спасибо тому, кто это сделал. — Вам что-либо известно об убийстве? — Нет. В тот день я у него не была. Вернее, когда я подошла к его дому, там уже была полиция. Я ушла. — У Ильи были враги? — Да. Много. Он же не человек, он тварь. Сосущая деньги. Долгов не допускал, а если они возникали, то должник становился рабом. Вещью. — Зелянина повторялась. — С тобой также произошло? — Да. — Ты часто бывала в квартире Костомарова? — Иногда часто, иногда редко. Всё зависело от его желания играть со мной. Или я сама приходила к нему, умоляя дать дозу. Ох. — её лицо исказила гримаса боли. — Может денег дашь на дозу? — Денег не дам. В квартире Костомарова ты встречалась с этим человеком? — я протянул ей фотографию Степана Фёдорова. — Нет. — ответила она, мельком взглянув на фото. — Кто это? — Степан Фёдоров. Он осуждён за убийство Ильи. — Да? Значит это хороший человек. Я его с Костомаровым не видела. Но слышала о нём. Костомаров хвалился, что это его лучший клиент. Значит, богатый. — Илья ничего не говорил о том, что у него есть проблемы с ним? Может конфликт какой? — Наоборот. Он о нём всегда с удовольствием рассказывал, хвалился тем, что этот Фёдоров платит много, денег не жалеет. — Понял. — я решил сменить тему. — А Турчинова ты знаешь? Сергея Витальевича? — Дядю Серёжу? — переспросила Зелянина. — Конечно. Он часто бывал у Костомарова, хотя не наркоман. Дела у них какие-то были общие. Я за день до убийства видела его у Ильи, они ещё какой-то нож странный обсуждали. — Какой нож? — я встрепенулся. — Не этот? — и протянул фотографию кортика. — Ага. Этот. — Что они говорили о ноже? — мне было без разницы, как правильно следует называть орудие убийства. Главное — информация! — Дядя Серёжа принёс его и сказал Костомарову, что его необходимо передать этому, богатенькому, Фёдорову. Сказал, что Фёдоров обрадуется. — Турчинов не говорил, почему он сам не передал нож? — Нет. Костомаров его ещё все время спрашивал, дорогой ли он. — Костомаров должен был его продать? За сколько? — Этого не знаю, но нож точно должен был попасть к Фёдорову. — Они не обсуждали, когда это должно было произойти. — Вроде, нет. — Ирина задумалась или просто выключилась из разговора. — Хотя…. Дядя Серёжа сказал, что хорошо бы отдать нож на следующий день. — В день смерти Костомарова? — Получается, да. — А почему ты называешь Турчинова дядей Серёжей? Давно знаешь его? — сменил я тему. — Он добрый, жалел меня. Даже Костомарова ругал за то, как он со мной обращается. Один раз в частную клинику меня поместил, я после этого три месяца «чистая» ходила. — Ты познакомилась с ним у Ильи? — Да. — Знаком ли тебе Игорь Костин? — Игорёк? Знаком. — Часто он бывал у Ильи? — Часто. Он такая же вещь, как и я. Только в постели он Костомарову нужен не был. — Из-за его показаний отправили в тюрьму моего клиента. Скажи, кто был вхож в квартиру Ильи? — Многие. — Зелянина стала выглядеть лучше, но я понимал, что это ненадолго. — К нему, в основном, заходили богатые клиенты, те, у кого были хорошие деньги. Или большие люди. — Знаешь кого? — Некоторых. Как на счёт клиники? — Сейчас решим, отдохни пока. Я взял телефон и набрал Самсонова — у него имелись связи, у меня деньги. Фёдор Петрович не стал меня ни о чём расспрашивать (вот что значит, старая школа). Обсудив с ним некоторые детали, я отключил телефон. — Я думаю, через полчаса за тобой приедут. — обратился я к Зеляниной и увидел, что её стал бить озноб. — Эй, красавица, потерпи немного. — Я взял с пола одеяло (далеко не первой свежести) и укутал девушку. — не отключайся, потерпи. — Х-х-хорошо. — Так кого ты знаешь? — По именам никого. В интернете многих видела. Это шишки из администрации, какие-то полицейский, то ли генералы, то ли полковники. — Как же ты среди них Фёдорова не видела? — я спросил об этом, так как Ирина опознала моего клиента только по фотографии. — Не знаю. Не видела я его по телевизору. У Костомарова видела, по телевизору — нет! — голос Зеляниной стал срываться на крик. — Плохо мне, адвокат! Я не стал больше мучать девочку, в течение следующего получаса я пытался её успокоить, выполнял любые её прихоти, дважды на руках отнёс в туалет, чтобы она могла реализовать рвотный рефлекс. Я не склонен к состраданию, но, думаю, Ирина заслужила полчаса моего внимания. Когда два специалиста в белых халатах зашли в дом, я передал Зелянину в их руки. Самсонов уже, оказывается, всё решил. Мне передали реквизиты счёта и назвали сумму, которая подлежала переводу. Я мог себе позволить толику благотворительности, а Ирина за представленную информацию заслужила хорошего отношения и помощи. На месте я договорился в врачом, чтобы девочку никто не беспокоил, передал ему свой контактный телефон для связи. Когда они уехали, я вышел на улицу, закурил. В деле появилась интересная деталь. Оглянувшись вокруг и вновь обратив внимание на отсутствие входной двери в дом, я позвонил Самсонову и попросил сделать что-нибудь с домом. Красть из него, конечно, было нечего. Но жилище Ирины могло превратиться в ночлежку для бомжей, что не обрадовало бы её по возвращении. Ничего, все расходы я компенсирую, думаю, мать Фёдорова их оплатит. Если же нет, то ничего страшного, иногда можно позволить себе потратить деньги просто так, на хорошее дело. Мои размышления прервал звонок с неизвестного мне номера. Когда я ответил, то услышал: — Вячеслав Иванович? — спросил неизвестный, который тут же представился, — следователь Семёнов беспокоит. — Добрый вечер, — я постарался скрыть удивление в голосе. От него я звонка точно не ожидал, — чем обязан? — Я хотел бы с вами встретиться, чтобы сообщить вам некоторую информацию по поводу убийства Костомарова. — Олег Александрович, вы уверены в этом? — моё удивление только возросло. — Номером телефона не ошиблись? — Нет, Вячеслав Иванович, не ошибся. Когда и где мы можем встретиться? — Так, — прикинул я, — давайте завтра….. 6 Давно, ещё со дня встречи с Лёнечкой я запланировал встречу с Турчиновым. Данный персонаж меня очень заинтересовал, изучению его личности я посвятил значительное время. Дальнейшие события укрепили моё убеждение в том, что он если не замешан в этом деле, то очень хорошо осведомлён о нём. Я не хотел показывать свой интерес к нему Кристине Фёдоровой, это могло привести к недоразумениям. Роль Турчинова в этом деле была непонятна, и, хотя для моего клиента это ничего не меняло, я из чистого любопытства (есть за мной такой грешок) решил нашу встречу организовать. Сделать это оказалось не так уж и сложно. Ещё с советских времён или из-за особенностей российской действительности руководство любой крупной организации, будь то завод либо торговый центр, предусматривало встречи с гражданами. Для чего это необходимо, мне непонятно. Но это позволило мне записаться на приём к директору завода Турчинову Сергею Витальевичу. Секретарь, принимавший звонки, поинтересовался лишь моим именем и темой беседы (я сослался на личный вопросы). В итоге 26 февраля в 10 часов я стоял на проходной и ждал, пока мне выпишут пропуск. Получив пластиковую карточку, я в сопровождении охранника прошёл в административное здание, где он меня оставил на втором этаже, в небольшом фойе. Кроме меня, желающих пообщаться с Турчиновым, не наблюдалось. Минут через десять ко мне вышел секретарь, который проводил меня в кабинет своего начальника. Тот уже был на месте. Необходимо отдать должное Сергею Витальевичу, он соизволил подняться, пройти ко мне на встречу и после того, как мы оба представились, пожать мне руку. Рукопожатие у него было крепким, взгляд цепким. Сам высокий, спортивной внешности, с располагающим лицом. Кабинет Турчинова меня не восхитил и не удивил: слишком всё функционально, в помещении отсутствовал отпечаток его личности. Уверен, что всю мебель (под старину, оттенков чёрного дерева) и её расстановку организовал кто-то из подчинённых, сам Турчинов к этому руку не прикладывал. После того, как мой сопровождающий удалился, Сергей Витальевич предложил мне сесть в кресло, стоявшее напротив его стола, сам же занял своё место за тем же столом, напротив меня. Я не торопился начинать разговор, внимательно его разглядывая. Турчинов также не стремился к началу беседы. Молчание наше длилось около 5 минут, после чего Сергей Витальевич, видимо, вспомнив о том, что он хозяин, начал: — Вячеслав Иванович, что вас привело ко мне? — он поднял руку, увидев, что я собираюсь отвечать, чем прервал меня. — Чтобы вы не лишний раз не прибегали к лжи, сразу скажу, мне известно кто вы, а также известно, что занимаетесь делом Степана Фёдорова. Уверен, это и привело вас ко мне? Подозреваете меня в чём-то? — Что ж, замечательно, — начал я, — не придётся затягивать начало серьёзной беседы. Не будем ходить вокруг. Да, я пришёл к вам в связи с делом Фёдорова, думаю, вы сможете прояснить некоторые аспекты этого дела. — Я? — удивление Турчинова не выглядело натуральным. — Каким образом? И почему вы не обратились к Кристине Фёдоровой? Она бы нашу встречу организовала намного быстрее. Не серьёзно как-то — известный адвокат и приходит ко мне как проситель. Думаю, многие добиваются встречи с вами. Я сам, в своё время, пытался предложить вам работу, но не смог добиться даже телефонного разговора с вами. — Если вы наводили обо мне справки, то вам известно, что я не люблю работать. Давайте вернёмся к теме разговора, имеет ли смысл вообще задавать вам вопросы? — Хм, если честно, я не вижу необходимости что-то вам сообщать. — Даже если спасёт Фёдорова от тюрьмы? — Вячеслав Иванович, — улыбнулся Турчинов, — я внимательно слежу за ходом процесса. Проведённая вами работа позволяет сделать однозначный вывод — освобождение Степана дело одного-двух судебных заседаний. То есть ваши изыскания фактически уже никому не нужны.