— Любовница Костомарова? — Скорее вещь. — сухо ответил Турчинов. — Бедная девочка. Вид у неё был какой-то растрепанный, на одной из рук было что-то красное. Это я потом понял, что кровь. В этой руке.. — Левой или правой? — Правой. Она держала телефон Костомарова, я видел его у него, там ещё чехол с какими-то птицами. Запоминающийся чехол. Я пытался остановить Ирину, схватил её за руку, но она вырвалась и убежала. Как оказалось (это я обнаружил впоследствии), она испачкала мой костюм кровью. Затем я прошёл в подъезд, подошёл к входной двери квартиры Ильи, она была приоткрыта. Я побоялся зайти внутрь, развернулся и ушёл. — Позволю себе усомниться в последнем утверждении. Уверен, вы зашли в квартиру. — я продолжал давить, информация была ценной. — Ладно, — Турчинов как-то обречённо махнул рукой, — да, зашёл и увидел труп Костомарова. В квартире я не задержался ни на минуту, сразу же ушёл. — Вы обратили внимание, что Илья убит кортиком, вашим кортиком? — Конечно же обратил! Это большая утрата. Но не забирать же мне его, это орудие убийства! — Заподозрили Степана? — задал я неприятный вопрос. — Сначала да, но потом понял, что это сделала Ирина. Костомаров издевался над ней, использовал её зависимость, пользовался как вещью. Кровь на руке и мобильный телефон Костомарова прямо указывали на её причастность. — Чем вам так дорога эта девушка? Я знаю, что вы оплачивали её лечение в клинике. — Всё-то вы знаете. Жалко мне её. Она, также как и я сирота, жизнь спустила её с небес в детстве. Помощи никакой, никто о ней не заботился, вот и опустилась, скатилась по наклонной. — При желании вы могли бы стать таким же подозреваемым как Степан Фёдоров: отпечатки пальцев на двери, кровь убитого на одежде, время вашего нахождения у дома Костомарова совпадает с промежутком времени, когда, согласно заключению эксперта, он был убит. — Всё верно. Я по настоящее время удивлён, почему отпечатки пальцев не идентифицировали, как мои, так и Зеляниной. — Должны были? — Мои? Без сомнений, я был без перчаток, также как и Зелянина. — У вас сохранились предметы одежды, которые Ирина испачкала Вам кровью? — Нет, выкинул. — спокойно прокомментировал мой собеседник. — Всё из-за того, что следствие слишком сконцентрировалось на вашем племяннике? — У вас ещё остались вопросы? — вопросом на вопрос ответил мой собеседник. — Да. Костомаров знал о ваших родственных связях с Фёдоровыми? — я решил вычерпать этот котёл знаний до дна. — Нет. — спокойно ответил Турчинов. — Я не объяснил ему причину необходимости передачи кортика. — Итак, подозреваемых уже три: Степан Фёдоров, Ирина Зелянина, господин Турчинов, — начал я, как бы разговаривая сам с собой и одновременно следя за реакцией собеседника (ничего не дождался), — и куча неизвестных, отпечатки пальцев которых обнаружены в квартире убитого. Вы правы, — обратился я к Сергею Витальевичу, — Степана должны будут освободить. — Надеюсь на это. Он не виновен. — Возможно, возможно. — последние слова я произнёс в глубокой задумчивости, так как в голове появились мысли, которые требовали немедленного размышления и проработки. Мы распрощались, и я направился к Самсонову. 7 Утром 24 февраля мы, то есть я, Плотников и Фёдорова, за 15 минут до судебного заседания, встретились в здании «Храма правосудия». Мачеха и одновременно мать моего клиента находилась в приподнятом настроении, так как при входе судебные приставы сообщили нам о том, что доставлен господин Костин. Тот самый Игорь Ильич Костин, который «похоронил» Степана. Плотников сразу же стал учить меня, как допрашивать этого свидетеля, какие вопросы задавать. Честно говоря, я его не слушал, так как всё, что мог сообщить Костин, мне было известно, в том числе и от следователя Семёнова, с которым я встретился на днях. Плотников и Фёдорова об этом проинформированы не были, поэтому оба находились в предвкушении. Правда, не знали в предвкушении чего. Когда мы зашли в зал судебных заседаний, прокурор Сапун уже находился на своём месте, сосредоточенно что-то читал (ему имелось из чего выбирать, стол был завален документами). Дальше, как и всегда, все мы бессмысленно потратили 15 минут нашего времени: разъяснение прав, выяснение мелких процессуальных вопросов и т. п. После окончания этой утомительной процедуры, суд перешёл к тому, что больше всего интересовало стороны процесса. — Обвинение, защита, — обратился к нам председательствующий, — в судебное заседание доставлен свидетель Костин. У стороны защиты имеются какие-либо ходатайства? — Да, Ваша Честь, — тут же вскочил Плотников, — просим допросить данного свидетеля. — Юрий Кириллович? — обратился судья к прокурору. — Не возражаю. — Пристав пригласите свидетеля. — продолжил Ковтун (можно подумать у принудительно доставленного в зал суда Костина был выбор). Костин, которого ввели в зал суда, выглядел неплохо, учитывая тот факт, что являлся наркоманом. Зелянина, с которой я не так давно общался, находилась в более худшей физической форме. Затем мы опять окунулись в череду бессмысленных разъяснений прав и обязанностей, установление личности свидетеля и т. п. И, конечно, были разъяснены кары небесные за дачу заведомо ложных показаний. По окончании, началось самое интересное. — Сторона защиты, начинайте допрос. — обратился к нам председательствующий. — Спасибо, Ваша Честь. — мгновенно отреагировал Плотников, после чего немедленно приступил. — Игорь Ильич, как давно вы знакомы с Костомаровым Ильёй. — С детства. — Когда вы видели его последний раз? — За день до его смерти. Я приходил отдать ему долг, заодно, приобрести «дозу». — Костомаров торговал наркотиками? — Да. — Где он этим занимался? — В основном через сеть интернет, я же после оплаты товара, раскладывал его в условленных местах, то есть делал «закладки». — Костин говорил слишком уверенно, мне это не понравилось. По сути, он только что сообщил суду о совершённом им преступлении — соучастие в сбыте наркотиков. И не мог этого не понимать. — Костомаров при реализации наркотиков использовал только этот способ? — Нет. Особо ценным клиентам, богатым, он продавал «товар» лично. — Где это происходило? — Обычно у него дома: он приглашал клиента к себе на конкретное время, они встречались, Костомаров получал деньги, покупатель — товар. — Вам знаком осуждённый? — Да, это Степан Фёдоров. Он был одним из клиентов Костомарова. — В каких взаимоотношениях вы находитесь? — Практически ни в каких. Я несколько раз видел Фёдорова у Ильи, он приобретал наркотики. Дважды, — Костин задумался или сделал вид, что задумался, — он помогал мне деньгами, когда у меня не было денег на «дозу». Я ему за это благодарен, возврата денег Фёдоров не требовал. — Были ли у Костомарова и Фёдорова конфликты? — Нет. — Вы в этом уверены? — Плотников проявил настойчивость, так как в показаниях Костина, которые зафиксировал следователь, ответ был другим. — Уверен. Костомаров обожал этого клиента, — Костин кивнул в сторону Фёдорова, — хорошо платит, приобретает дорогой товар. Фёдоров — не я, он же только натуральную наркоту брал. Это дорого. — Хорошо. — Плотников сделал вид, что записывает показания свидетеля. — Кто, кроме Фёдорова, был вхож в квартиру Костомарова? — Я, Зелянина (это его любовница) и избранные клиенты, вроде Фёдорова. — Много таких клиентов было у него? — Человек десять- пятнадцать. Некоторые приходили, некоторые уходили. — Правильно ли я понимаю, что указанные лица имели доступ в квартиру Костомарова? — Да. Они неоднократно приходили к нему. — В ходе дачи показаний следователю вы дали точно такие же показания. — Д-д-да. — запнулся Костин. — Да. — Ваша Честь, у меня больше нет вопросов. — обратился Плотников к суду. — Но они будут у моего коллеги. — Вячеслав Иванович, продолжайте допрос. — отреагировал председательствующий.