– Нет, он американец. Колвин, вы бредите. Майк родился в Буффало. Двое других из нью-йоркского агентства, я пользовался их услугами уже много раз. На протяжении многих лет. Вас интересует название агентства? – Мы уже узнали это у них. Есть ли у вас основания полагать, что один из этих троих может иметь отношение к происшествию? – Нет. У меня есть все основания полагать, что ни один из них не имеет к этому никакого отношения. – Хорошо, но поймите, что их нужно будет тщательно проверить. А теперь что касается Вулфа и Гудвина. В газетной заметке писали, что Вулф приехал сюда, чтобы приготовить для посла Келефи форель. Это правда? – Да. – Вы договаривались о его приезде? – Нет, все сделал секретарь Лисон. – Когда они прибыли сюда? – Вчера к вечеру, перед самым обедом. – Зачем здесь Гудвин? – Думаю, он вел машину. Спросите его. – Я так и сделаю. Но сначала скажите, пожалуйста, как по-вашему, что-нибудь еще стояло за той договоренностью? Есть ли какие-то иные причины для приезда Вулфа и Гудвина? – Насколько мне известно, нет. – В таком случае, если имелась некая тайная причина, некий скрытый мотив, то знал о нем только секретарь Лисон, который теперь мертв. – Не могу сказать. Я ни о чем таком не знаю. Переведя взгляд на Вулфа, окружной прокурор приподнял подбородок и возвысил голос: – Теперь я спрашиваю вас, Вулф. Гудвин утверждает, что о вашем приезде сюда договаривались по телефону с секретарем Лисоном. Есть ли у вас какие-либо записи о том, что было сказано во время тех телефонных разговоров, помимо того, что осталось у вас в памяти? Он мог бы неделю стараться, но худшего подхода к Вулфу не придумал бы. Глава 5 Вулф, сидя рядом со мной, медленно водил головой из стороны в сторону, и я решил было, что он просто откажется отвечать и все. Но нет. – Как это неудачно, мистер Колвин, – произнес он. – Что? – То, что вы все портите. Ваши люди до сих пор вели следствие оперативно и эффективно, и вы сами превосходно описали ситуацию, хотя, думаю, на данном этапе слово «предположение» было бы более уместно, чем «вывод». Вы даже проявили… – Я задал вам вопрос! Отвечайте! – Непременно. Вы даже проявили незаурядную храбрость, имея дело с двумя миллиардерами и послом, и я не могу винить вас за желание произвести на них впечатление, используя по отношению ко мне более резкий тон и всякое отсутствие манер. При всем при этом я, не задумываясь, послал бы вас к черту, если бы не одно «но»: я очень хочу уехать отсюда домой. Поэтому предлагаю вот такой modus operandi: я сделаю заявление. У вас тут есть стенографист. Когда я закончу, вы можете задать вопросы, на которые я, возможно, отвечу. – Я уже задал один. Начните с ответа на него. Вулф терпеливо покачал головой: – Я предложил сделать заявление. Разве это не является общепринятой процедурой? Шериф, который вернулся к группе у двери, вставил: – Может, он хочет в суде отвечать на вопросы? Окружной прокурор проигнорировал это и подтолкнул очки к переносице. – Давайте делайте свое заявление. – Да, сэр. – Вулф постарался скрыть самодовольную ухмылку, ведь он и вправду очень хотел домой. – Одиннадцать дней назад мне позвонили из Вашингтона и сказали, что со мной желает побеседовать мистер Дэвид М. Лисон, помощник госсекретаря. Мистер Лисон, с которым я не был знаком, сообщил, что для посла Келефи, только что прибывшего в нашу страну, организуется рыбалка и что посол выразил желание отведать свежей форели, приготовленной Ниро Вулфом. В связи с этим он спросил, не соглашусь ли я присоединиться к этому мероприятию. Мистер Лисон сказал, что будет мне крайне признателен. На тот момент я был занят сложным делом и не смог дать ответ. Мистер Лисон перезвонил спустя два дня и потом еще раз через три дня, и я согласился поехать, после чего он дал мне все необходимые пояснения. В ходе этих переговоров ни один из нас не поднимал иных вопросов. – Лисон не писал вам об этом? – Нет. Обо всем было условлено по телефону. Вчера утром мы с мистером Гудвином выехали из моего дома в Нью-Йорке на моем автомобиле и прибыли сюда около шести часов вечера. Мистер Гудвин сопровождает меня, потому что всегда это делает, и об этом я заранее предупредил мистера Лисона. Мы пообедали в этой комнате вместе с остальными и разошлись по своим спальням около десяти часов вечера. Ни я, ни мистер Гудвин раньше не встречались ни с одним из приглашенных и не имели с ними никаких частных бесед вечером или ночью. Этим утром мы поднялись довольно поздно и позавтракали вдвоем в этой же комнате в половине десятого. Нам сообщили, что остальные пятеро ушли на рыбалку еще до восьми утра. После завтрака я отправился на кухню, чтобы начать приготовления к ланчу, а мистер Гудвин стал собираться на рыбалку. С этого момента о передвижениях мистера Гудвина нужно спрашивать у него самого, что вы наверняка уже сделали. Я находился на кухне до окончания ланча. Там же и поел. Вскоре после часа дня я пошел к себе в комнату и оставался там до тех пор, пока не пришел мистер Гудвин с известием о том, что он обнаружил тело мистера Лисона. – Во сколько это… – Прошу вас, я скоро закончу. Вы намекали – тонко, но тем не менее намекали – на вероятность того, что существует связь между убийством мистера Лисона и борьбой за нефтяные концессии, о которых договаривается здесь посол Келефи. Уверен, что в ходе следствия вы еще вернетесь к этому в личных беседах, и раньше или позже кто-нибудь обязательно упомянет инцидент, который произошел за этим столом вчера во время обеда. Например, о нем может рассказать мистер Гудвин, поскольку он невольно оказался вовлечен в это происшествие. И потому я сам сейчас о нем расскажу. Мистер Браган установил стол и рассадил гостей так, что мистер Феррис и мистер Гудвин едва не зажарились прямо у нас на глазах. Альтернативой кремации была только невоспитанность, и поэтому, оставив стол, они пошли играть в бильярд. Я не говорю, что это имеет какое-то отношение к убийству, но инцидент был примечательный, и я сообщаю о нем только потому, что хочу избежать обвинений в сокрытии фактов. – Вулф закрыл глаза и снова открыл их. – Это все, по-моему. Могу только добавить, что понимаю затруднительность вашего положения. Все подтверждает гипотезу о том, что убийца – один из тех, кто находится в этом доме. Всего нас здесь одиннадцать человек. Трое слуг – это, скорее всего, безнадежно. Остается восемь. Миссис Лисон – в высшей степени маловероятно. Остается семь. Посол Келефи, его жена и мистер Паппс – вне вашей юрисдикции, вы не можете ни допросить их, ни тем более задержать. Остаются четверо. Мистер Браган и мистер Феррис – влиятельные и богатые люди, которых опасно задевать, не имея неопровержимых доказательств. Вы же не хотите рисковать своей головой. Остаются два человека, мистер Гудвин и я. Итак, я понимаю ваше стремление обвинить нас, но это бесполезно. Не тратьте на нас свое время и силы. – Вы закончили? – Да. Если вы желаете получить заявление от мистера Гудвина, он… – У нас уже есть его версия событий. Естественно, она полностью согласуется с вашей. – Судя по тону окружного прокурора, на мирное сосуществование надеяться не приходилось. – Для протокола: я отрицаю ваши голословные утверждения, будто мы стремимся обвинить вас, по вашему выражению. Мы стремимся только к одному, а именно: выяснить, как произошло данное убийство. Вы говорите, что расстались с Гудвином утром, когда пошли на кухню? – Да. – И было это около десяти часов утра. – Почти ровно в десять. – Когда вы увидели его в следующий раз? – Незадолго до одиннадцати часов он заходил на кухню за сэндвичами себе на ланч, после чего ушел. Затем я увидел его, когда он пришел ко мне в комнату и рассказал о том, что нашел тело мистера Лисона. Колвин кивнул: – Ориентировочно в час тридцать. – (Очки.) – Гудвин признает, что был один в течение примерно сорока минут после того, как вы ушли на кухню. Он говорит, что был в этой комнате, подбирал себе снасти и экипировку, но у него было достаточно времени, чтобы выскользнуть через боковую дверь, добраться до участка номер четыре, найти секретаря Лисона и разобраться с ним. После чего ему оставалось только появиться на веранде и показаться на глаза миссис Келефи и миссис Лисон. Или, как вариант, у него были причины полагать, что секретарь Лисон задержится на рыбалке после назначенного часа. Тогда, пройдясь на юг и встретившись на тропе с мистером Паппсом и послом Келефи, он мог лесом вернуться, обойти коттедж, найти секретаря Лисона, который, возможно даже, дожидался его по предварительной договоренности, и убить его. Вулф вскинул брови: – Разве он сошел с ума? Я знаю, порой мистер Гудвин действует импульсивно, но это, по-моему, переходит все границы. – Да, убийство переходит все границы. – Колвин стал говорить еще громче. – Можете приберечь свой сарказм, Вулф. Догадываюсь, что в Нью-Йорке он вызывает восторг, но здесь, в сельской местности, он не ценится. Если Гудвин сделал это, то у него, конечно же, должен иметься мотив. Сейчас я не готов назвать его, но вижу массу вариантов. Вам нравятся деньги. Что, если секретарь Лисон мешал кому-то, и тот человек предложил вам большую сумму за то, чтобы вы помогли избавиться от помехи? Он знал, что вас просят приехать сюда и что у вас с Гудвином будет отличная возможность выполнить задание. Поэтому вы в конце концов согласились на просьбу Лисона и прибыли сюда. Совсем не обязательно, чтобы Гудвин или вы внезапно обезумели. – Пф! – вздохнул Вулф. – Нелепые построения имеют место в процессе следствия, мистер Колвин, но лучше не болтать попусту, пока они не подкреплены хотя бы одним фактом. Это чистый вздор! У вас есть мое заявление. Вы можете и дальше предаваться фантазиям, но меня оставьте в покое. Давайте начистоту. Вы считаете меня лжецом? – Да! – Тогда нет никакого смысла продолжать это. – Вулф встал со стула, который все это время поддерживал не более восьмидесяти процентов его седалища. – Я буду у себя в комнате, поскольку не имею ни малейшего интереса продолжать общение. Исключение составляет известие о том, когда я смогу уехать домой. Поскольку всю информацию от мистера Гудвина вы уже получили, он вам также не понадобится. Пойдем, Арчи. – Он сделал шаг. – Подождите! – скомандовал Колвин. – Я не закончил с вами! В своем заявлении вы ничего не упустили? Вулф, сделавший еще один шаг, притормозил и повернул голову: – Нет. – Вы упомянули примечательный инцидент, если воспользоваться вашим выражением. А других примечательных инцидентов не было? – Нет. Во всяком случае мне о них неизвестно. – Ни одного не было? – Ни одного. – То есть вы не считаете примечательным то, что, приехав сюда, чтобы приготовить форель для посла Келефи – ведь вы приехали именно ради этого? – вы почему-то не взяли для готовки ни одной рыбины из улова посла, когда рыбаки принесли вам и повару свои корзины? Этот факт, по-вашему, ничуть не примечателен? Плечи Вулфа приподнялись на четверть дюйма и опустились. – Не особенно. – А по-моему, весьма примечателен. – Колвин с каким-то остервенением набросился на Вулфа. – Повар Самек говорит, что на корзинах были таблички с именами. Вы лично отбирали из них рыбу. Браган поймал десять форелей, и вы взяли девять из них. Из девяти рыбин Ферриса вы взяли шесть. Паппс принес семь, и из его корзины вы взяли пять. У посла Келефи было восемь рыбин, все хорошего размера, и вы ни взяли ни одной. Они так и остались на кухне. Самек показывал их мне. Насколько я мог судить, это отличная рыба. Вы отрицаете это? – Нет. – Я заметил, что в глазах Вулфа мелькнул огонек. – Но вы не объясните мне, какое отношение это имеет к убийству, которое вы расследуете? – Я не знаю. Но я называю это примечательным инцидентом, а вы его не упомянули. – Колвин повернул голову. – С вашего позволения, господин посол, вы знали, что Вулф не приготовил сегодня ни одной из пойманных вами рыб?