– Ага, – я тоже слегка понизила голос. – Намекаете, что убитый мог найти клад? – озадачилась Крыся. – Только вот почему убитый? – задал вопрос Егорович. – Я узнавал у участкового, вроде он головой об ящик ударился. Поскользнулся возле кургана – и головой вниз съехал. Рану на голове сопоставили с углом ящика – все сошлось. – А ведь верно. Мы стояли под грабом, внизу. Звуки борьбы доносились чуть сверху, будто кто-то возился сбоку от кургана, – подумала я вслух и пояснила для Егоровича: – Ну, там еще рядом развалины отхожих мест панов находились. А тело мы нашли уже ниже, почти под деревом, где дождь пережидали. Может, его сначала чем-то огрели, а потом спихнули вниз? – Зачем? – задал резонный вопрос Егорович. – Ну, к примеру, хотели увести внимание от места, где разворачивались события. И монету мы там неподалеку нашли… – Но пока ни клада, ни доказательств насильственной смерти вашего трупа нет – говорить ни о чем, – развел руками Егорович. – А я бы мечтал при жизни взглянуть на эти сокровища… Наши размышления были прерваны худой деревенской бабой в белом платке, что вломилась к Егоровичу во двор и стала интересоваться, когда в часовне возобновят службы. Мол, не худо бы взять ключик да вымыть там окошки. Краевед бабу отправил восвояси, пояснив, что больше ключи у себя не держит. – Взялся помочь святому делу, так одни проблемы, – пояснил он нам. – Меценат наш финансирование временно прервал, ремонт так до конца и не закончили. А деревенские бегают каждый день: то крестины, то родины, то именины. Батюшка ясно сказал: пока ремонт не закончат – службы больше не будет. Прошлый раз Зойка ногой в досках застряла, визгу стояло… Нет, аварийно-опасно. Так и сказал батюшка. Вслед за докучливой бабой и мы засобирались восвояси, оставив бедного Егоровича грустить о сокровищах. На повороте нас обогнала та самая шикарная тачка, что вчера вечером привлекла мое внимание. Окошко со стороны водителя приоткрылось, и мы смогли лицезреть Влада собственной персоной. Он скалил свои белоснежные зубы и махал нам, как старым знакомым. – Это какой-то дружок Шуряйки, – буркнула я, сделав Владу ручкой. Крыся впечатлилась красотой то ли тачки, то ли дружка, а мне пришлось рассказать ей историю про яйца и русский романс. В общем, к теме Егоровича мы вернулись не сразу. – Разбередили мужику душу, будет теперь о сокровищах мечтать. А Негр-то с этой монетой еще более подозрительный, как считаешь? – бормотала Крыся, кусая ногти. – Конечно, странно. Но, возможно, и правда совпадение. Его участок ближе всех к реке, теоретически монеты тех времен может каждый найти. Или что ты предлагаешь? Сходить к нему и в лоб спросить: не Вы ли Игорька прибили? – Ага, хорошо бы, но боязно. А если он на самом деле убил? А мы с вопросами – так он и нас… Надо бы взять с собой Борюсю. И вообще, хорошо бы сначала разобраться, как умер наш Игорек. – Лично мне вообще все равно, как он умер, – ответила я, легкомысленно поправ все христианские ценности, – а вот то, что деньги чужие у нас – это очень плохо. Надо их вернуть так, чтобы самим не попасть в поле зрение сама знаешь кого. Дома меня уже ждала тетка с жареной картошкой, и я на время забыла про свои переживания. Шуряйка заглянул на чай и заявил, что его приятель Влад (он уже звал его Владя) пригласил нас всех на шашлыки к себе. Видимо, этого франта очень поразило Шуряйкино сопрано. – Она ему понравилась, все выспрашивал, не замужем ли, – заявил Шуряка, подмигнув порозовевшей от удовольствия тетке. – Сказал, еще за яйцами придет. В ответ на это я фыркнула и закатила глаза: нечего этому городскому выпендрежнику подкатывать ко мне теткины яйца. Чуть позже к нашей компании присоединилась и Крыся, закрывшая магазин раньше положенного. Вообще, мне стало казаться, что она манкирует своими обязанностями. Новость про шашлыки привела Крысю в восторг, но когда Шуряйка отвернулся, я ее осадила: – Так, никаких походов. Тип этот сомнительный, невесть откуда взялся. И сразу же в друзья набивается. Может, он тоже из банды? Конечно, я так не думала, но гнула свое из вредности. Этот Влад чем-то упорно меня раздражал. – Знаешь, что я подумала? Надо позвонить жене Игорька. Зададим наводящие вопросы. – Так ее следователь, небось, уже не раз спрашивал. – Так то следователь, а это – мы. Будет она следователю про деньги болтать. Соображать надо. Раздобыть телефон жены убиенного оказалось не так просто. Сначала я полезла искать по фамилии, но женщин с фамилией Клюева оказалось слишком много, а имени вдовы я не знала. Но судьба нам благоволила, и к дому Шуряйкиного как раз деда подкатил участковый на велосипеде. Мужики уселись на перекур, а Крысе пришла оригинальная идея поинтересоваться вдовой погибшего прямо у участкового. – Как зачем? – уперла она руки в бока, когда Илья Ильич удивился нашей просьбе. – А выразить соболезнования? А рассказать о последних минутах погибшего? Это наш гражданский долг, и вообще… Дядя Миша сплюнул и обозвал Кристину трещоткой. Я была с ним солидарна, но так как информация меня тоже интересовала, многозначительно помалкивала. Ильич принялся кому-то звонить и по-свойски просить данные о жене погибшего Клюева. Минут через пять ему перезвонили, и довольная Кристина записала номер Елены Клюевой в свой телефон, после чего мы скрылись с глаз долой под вопросительными взглядами мужиков. Подружка сохранила номер в телефон и открыла контакт вдовицы через мессенджер. Фото на иконке показалось мне чем-то знакомым: блондинка с большими губами. Я увеличила изображение и от неожиданности ойкнула. На меня смотрел Карась, с которым я застукала Мирона. Та самая сладко пахнущая жрица любви, на которую меня променяли. Кажется, Мирон называл ее Аленой. А ведь Шуряйка говорил, что дама с покойным была в разводе. И развелась она с Клюевым, пока тот отбывал наказание в колонии. А сама за это время нашла молодого красивого любовника. Все очень даже складно. Однако… Все эти странные совпадения начинали действовать мне на нервы. Пока я объясняла Кристине, почему лик Елены произвел на меня столь неизгладимое впечатление, вдруг поняла, что вся эта история с Мироном меня больше не цепляет. Ну и пусть. Позвоню ей, как ни в чем не бывало. В конце концов, я взрослый разумный человек. Кстати, заодно узнаю, как дела у Мирона, вернул ли он свой паспорт. И вообще, это ее, а не меня должны осаждать коллекторы. Хотя, конечно, в час испытаний натравить на нее еще и Котика с Ухом было бы совсем не по-христиански. Прекрасная (не очень) Елена отозвалась почти сразу: судя по голосу, настроение ее было на нуле. Я вкратце обрисовала сцену встречи с ее бывшим мужем и попыталась выразить ей соболезнования, но меня перебили: – Нечего мне звонить! Внимание привлекаете. Я о его смерти ничего не знаю, на том и стою. Этот придурок чего учудил… Конечно, о покойных плохо не говорят, но обокрасть воров – это уже слишком… Пока, разинув рот, я слушала подробности, Крыся тоже припала ухом к телефону и жадно внимала информации. Суть монолога Елены сводилась к следующему. Муж, ныне покойный Игорек, попал в места лишения свободы, ввязавшись в драку. До этого они жили не очень, и долго ждать его темпераментная дама не собиралась, да тут еще умные люди посоветовали с ним быстренько развестись и свободно пользоваться половиной имущества. Елена собиралась распродать свою долю и уехать к морю, но надо было уладить кое-какие формальности. На продажу бизнеса тоже ушло время, а Игорька отпустили по УДО. Правда, настаивать на сближении с женой он не стал, даже не начистил ей морду за то, что бизнес пришел в упадок, а собрал вещички и вроде как отбыл к родне. Только Елена перевела дух, как через пару дней к ней явились характерные личности и стали интересоваться мужем. И тут выяснилось, что Игорек на зоне был в почете, его назначили кассиром воровского общака, а в благодарность за оказанное доверие он не просто вышел из тюрьмы, но и прихватил часть денег. Проработал всё до мелочей – тайники замуровал, мол, пусть будет на черный день и самый крайний случай, в основные «пакеты» вместо налички напихал сувенирные рубли. Вышел – и пропал. Растворился на просторах Родины. Естественно, пропажа обнаружилась в первую неделю, и Елене теперь мог позавидовать разве что полный псих. – Они избили моего… парня! – замешкалась Елена, подбирая нужное слово, чтобы обозначить Мирона. А меня озарило: – Так Мирона избили вовсе не за долги в казино? – Долги я ему помогла закрыть, – с достоинством молвила дама, – а когда эти амбалы ввалились в дом, он был со мной, мы планировали уехать… Тут до нее, видимо, кое-что дошло: – Ты знаешь Мирона? А откуда… Кто ты вообще такая? – взвизгнула Елена, и без того находившаяся на взводе. Мне пришлось успокоить истеричку и рассказать, кем я прихожусь Мирону. Делала я это с присущим мне достоинством, даже Крыся прониклась и едва не зашмыгала носом в некоторых, особо трогательных, местах. Если я ожидала, что Елена начнет раскаиваться, то зря надеялась. – А, так это у тебя он комнату снимал? (в этом месте я чуть не упала с крыльца, а Крыся плюнула в сторону в крайней досаде). А чтобы не платить, уверял, что души в тебе не чает, – протянула она и хмыкнула: – Вот так совпадение. И ты, получается, Игорька нашла… И чего его потянуло в эти края? Кажись, у него какой-то дальний родич там когда-то жил, но я его деревенскую родню знать не знаю. Кстати, мой Мирон тоже Игорьку родственник: какой-то троюродный племянник (только тут до меня дошло, что про этого дядю Мирон мне и рассказывал, но тогда я отнеслась к информации довольно поверхностно). Собственно, так мы и познакомились. Игорек в тюрьму, Мироша – ко мне под бочок. Вдовица хмыкнула, а я укоризненно вздохнула. Крыся попыталась показать трубке кулак, а Елена неожиданно шмыгнула носом: – Ты не думай, что я бессердечная. С Игорьком мы жили плохо, говорю же. Он как выпьет – псих. Сразу драться с кем-то лезет. И детей иметь не мог. Он старше меня на двадцать лет. А я, может, женского счастья не видела. А они Мирону – по голове. Мол, родственник – так получай. Ищи, говорят, где хочешь. Когда узнала, что этот придурок добегался, даже облегчение испытала, думала, отстанут. А они теперь еще чаще ходить стали. Дом весь перерыли, говорят, если деньги не найдутся – мне придется дом и имущество продать. Сижу как на иголках, а тут ты… Я не стала дальше слушать Елену и отключилась, потому что в моей голове теперь была настоящая каша. Чтобы хоть как-то утрясти информацию, я принялась объяснять все Крысе: – Получается, Мирон навещал тетушку, пока дядюшка был в тюрьме, и смог растопить ее сердце. Решил, что она более выгодная партия, чем я. Это можно понять. Дальше дядюшка подложил им свинью, сбежав с общаком, который мы, судя по всему, и нашли. В этом месте Кристина охнула и закатила глаза, но я продолжила: – Теперь надо срочно вернуть деньги Елене, пусть сама рассчитывается с бандитами. Может, они и оставят в покое их с Мироном, да и я тоже заживу спокойно. Видишь, как все просто: отдаем бабки и забываем все, как страшный сон. – Как же так – отдать? И все… А убийство? А клад?– попыталась вернуть меня к реальности Крыся, видимо, очень не желавшая расставаться с деньгами. Даже с теми, которые еще не нашла. – Этим пусть занимаются те, кому положено. А я слышать больше про деньги и долги не желаю. И лучше, пусть Елена сама им деньги вернет, нечего нам в этом деле светиться. Мало ли… Решат, что лишние свидетели им не нужны. Короче, слушай меня. Как только стемнеет – пойдем в сараюшку и заберем деньги. Потом я съезжу к этой Елене и как-нибудь незаметно подброшу ей сумку. К примеру, позвоню в дверь, а сама спрячусь. Можно, конечно, Шурика попросить. Но тогда придется посветить его в подробности. Ладно, подумаю пока. А ты до того сиди дома и никуда не высовывайся. Зайду за тобой сама. Едва стемнело, как тетка задремала у телевизора, а я, потихоньку ухватив ветровку, выскользнула за порог. И еле успела юркнуть за старый толстый каштан возле соседского палисадника. К дому подъехала машина Влада, а сам он, оставив дверцу открытой, направился во двор к Шурику. Не став терять времени, я побежала в сторону магазина. Сталкиваться с этим смазливым типом желания не возникало. На повороте я слегка притормозила, пытаясь перевести дух, и тут из-за заборчика кто-то окликнул меня могильным шепотом. Я подскочила и едва не кинулась в обратную сторону, как до меня, наконец, дошло, что это шепот приятеля. – Масленков? Ты чего пугаешь, гад? И как ты меня в темноте опознал? – приблизилась я к заднему дворику магазина, где Шуряйка восседал на корточках, поглаживая Борюсю и какого-то нового серого кота. – Ты, конечно, извини, – покраснел Шуряйка, – но ты так бежала, я на фоне заката видел… Ну, и вся колыхалась так, особенно верхняя часть тебя… Я сразу узнал, потому что… Короче, понятно, что капусту там уважаешь, редис. Ну, ты поняла… Я тут в качестве охраны сижу. Крыся сказала тебя ждать. Крыся презрительно фыркнула из темноты (наверное, описание колыхания моей груди произвело на нее неизгладимое впечатление), а я вздохнула: все ясно, опять вся компашка в сборе. – Мы же договаривались, что ты меня будешь дома ждать, – сурово свела я брови в одну точку. – Ну, извини, он сам зашел, – заныла подружка, – как-то само собой вышло, ноги сюда привели. – Девки, да что происходит-то? – встрял Шурик. – Мы котов кормить пришли или лясы точить? – Короче, отвечай, Шурик: ты за нас или за них? – гордо молвила Крыся. – За вас, конечно. А кто такие «они»? Твои коты? – полюбопытствовал приятель, но Крыся уже поспешно орудовала ключом в замке. Я ковыряла носком траву, желая побыстрее отвязаться от этих проклятущих денег. Шуряйка вертел головой по сторонам в поисках котиных мисок, все еще пребывая в задумчивости. И тут темноту прорезал крик Крыси: – Ограбили! Господи, такие деньжищи из под носа увели, где же справедливость? Что же это делается? Даже подержать в руках не успела… Я кинулась закрыть ей рот рукой и едва успела подхватить подружку: та норовила упасть в обморок. И было с чего: кирпичи, которыми была завалена сумки, валялись в беспорядке. А самой сумки, конечно же, не было. Если честно, я почему-то даже не удивилась козням судьбы. Ясно же, страдать мне придется по полной. Скоро Котик и Ухо поймут, что возвращать денежки никто не спешит, и возьмутся за меня основательно.