Крысю я скоренько перепоручила Шуряйке. Тот легко подхватил ее на руки, а она откуда-то из обморока принялась вещать о деньгах и о том, как мы их лишились. Приятель долго ничего не понимал, потом застонал, словно ему схватило зубы, и вдруг мужественно выдохнул: – Так, отставить слезы. Сарай закройте, не привлекайте внимание. Пошлите на курган, посидим, порешаем. По дороге к кургану меня посетила одна мыслишка и я принялась ее обдумывать. Крыся скулила, жалуясь на судьбу, а я разозлилась: – Уверена, без тебя тут не обошлось! – Ты о чем это? – не понял Шуряйка – У нее спроси, – буркнула я, а Крыся завращала глазами и даже, кажется, пошла пятнами. – Да я… Да как тебе в голову… Я просто на них глянуть хотела, – вдруг жалобно сказала Крыся. И ночью сходила, проверила. Но все на месте было, клянусь! Неужели меня кто-то выследил? – Дурында, ты хоть представляешь, какие нас ждут неприятности? – простонала я, а Шуряйка вдруг нахмурился: – А вот и они. В смысле, неприятности. Мы тревожно оглянулись. Со стороны реки в нашу сторону двигались две здоровенные тени, и через минуту я уже узнала в них своих старых знакомых – Котика и Ухо. Завидев нас, верзилы крайне воодушевились, а я подавила усталый истерический смешок. – О, смотрите-ка, Трус, Балбес и Бывалый, – хохотнул Котик, разводя руки в стороны. – Сам ты Бывалый, – обиделась Крыся и при этом икнула. – Ты-то как раз Балбес, – заржал Ухо и смачно харкнул. – В магазине продуктовом работаешь, а такая худая. Значит, Балбес и есть. – Мы тут решили пожить на лоне природы, дом сняли, с людьми поболтали, – пояснил Котик, приглядываясь ко мне. Как видно, моя физиономия показалась ему знакомым, хотя я и попыталась симулировать перекошенное после инсульта лицо и даже зажмурила один глаз. Возможно, мне бы и удалось в темноте сойти за убогую, но тут Шурик геройски выпростал вперед руку. – Девчонки тут не при чем! И незачем их пугать. Вы вон Глашку прошлый раз так напугали из-за проходимца этого, должника вашего, до сих пор у нее один глаз косит. А с детства с ней такого отродясь не было. Разве можно так с девушкой? Я хотела было возмутиться, что ничего у меня не косит, и с этой целью даже открыла глаз, но сообразила, что не в моем положении препираться. И попыталась незаметно ущипнуть Шуряйку, чтобы тот быстрее заткнулся. Но Ухо уже ухватил меня за руку и посветил фонариком в лицо. – Опа-ча! Вот так встреча! Да это же она, училка на доверии! Помнишь, про изнасилование болтала? Я решила, что вспоминать изнасилование к ночи не стоит и попыталась завязать светскую беседу: – Вы простите, я от вас не убегала, у меня тут просто дела нарисовались: прополка, закатки, – забормотала я, а Котик беззаботно отмахнулся: – Да ладно, мы тебя и не искали вовсе. Так, пугнули для острастки. Мирон рассчитался, так что по тому вопросу мы без претензий. Хотя… Ты же Глашка? – Ну… – Это ж ты труп нашла? А денежки где? – Откуда знаю, – промычала я, надеясь, что Шуряйка не кинется каяться и в этом грехе. – Какая-то ты невезучая, ей богу, – сплюнул Ухо и вдруг, слегка стесняясь, заявил, что если деньги не найдутся в ближайшие три дня, нам станут отрезать по пальцу в день. – Мне пофигу, как вы это сделаете: вспоминайте, кто тут в тот вечер крутился. Этот гад, Игорек, денежки прикопать хотел. Где-то прятался, не случайно же он сюда приперся. Может, в это время еще кто подозрительный в деревне появился? Какой-то приезжий? Местных на карандаш возьмите. Кто мог бабосики прихватить? Шуряйка снова принялся нудить: – Да ребята, я же говорил вам – ничего мы не знаем. Я с рыбалки шел, девчонки вон гадали. Никаких чемоданов там не было, я свидетель. А девчонки на месте убийства монету нашли, старинную. И к краеведу, Егоровичу, съездили. Тот говорит – из клада. Вот мы и думаем: кто-то в ту ночь тут клад нашел. Так что лопата, что при Игорьке валялась, может, вовсе и не его лопата. Может, тут другой кто копал, а Игорек ваш под руку попался. С чего вы взяли, что при нем деньги были? И Шуряйка, видимо, следуя принципу – больше подробностей, тогда вранье будет убедительнее – подробно стал вещать про клад и про панские угодья. Ухо попытался прервать сказочника, а Котик (тот явно был умнее) сделал ему знак говорить дальше. Когда Шурик выдохся, Котик пробормотал: – Клад – это неожиданно, но хорошо. Значит, вы нам еще и про клад разузнайте. Говорю же, побегайте, людей поспрашивайте. Это деревня, шила в мешке не утаишь. Если еще и клад найдем, я ваши проблемы берусь порешать. А если ничего не найдете – вот с Глашки и начнем. Пальчика лишим, а там посмотрим. Эта угроза мне очень не понравилась, а еще она не понравилось Крысе, и та тут же ринулась на мою защиту. А главным ее оружием, как известно, был острый донельзя язык. – А почему у вас, дяденька, один глаз веселый, а другой грустный? – Веселый – это стеклянный, девочка, – погладил ее по голове Котик. И добавил по-отечески строго: – А не будете делать то, что я сказал, у вас оба глаза такие будут. Веселые. Ладно, Ухо, потопали спать, а то комары эти достали. Не люблю я природу, ох, не люблю… Не успели они скрыться из вида, как вдалеке заморгали фары, и к нам подъехала машина. Если честно, я даже не удивилась, узрев в ней Влада. – А я вас как раз ищу. Мясо замариновано, пиво в холодильнике. Договаривались же… Чего такие кислые? – удивился он. Видимо, мы представляли собой весьма колоритную картину – три унылых будущих покойника на привале. – Надо напиться, – глядя в пустоту, пробормотал Шурик, а мы с Крысей согласно выдохнули. В общем, следующие два часа мы провели в компании Влада. За пивом он поведал нам историю, как снял чудесный бревенчатый одноэтажный домик прямо у реки. Кстати, построили его недавно и явно с целью перепродажи. Последние годы в Бухалово стали все чаще приезжать городские в поисках уединения, так что ничего удивительного в этом не было. – Прогулялся вдоль берега, заметил очень симпатичный домик, удаленный от остальных, – вещал гостеприимный хозяин. – На двери висело объявление о сдаче в аренду. Я позвонил по телефону, предложил суму, превышающую ту, что хотел хозяин. Ключи я получил в тот же день. Вот, наслаждаюсь жизнью. У меня же наслаждаться жизнью не выходило, я все время была настороже. Влад как-то подозрительно часто крутился вокруг меня, подливая выпить, вдалеке квакали жабы, а Шуряйка с Крысей, с недавних пор демонстрировавшие подозрительное единство душ, даже спели романс «Чуть догорает вечер», разложив его на два голоса. Алкогольное опьянение пришло ко мне, как последний день срока годности кефира, – внезапно и решительно. Влад стал казаться мне весьма привлекательным и безобидным типом, даже на предстоящую угрозу лишиться пальцев я уже глядела сквозь пальцы. Но так как романтические истории сейчас не входили в мои планы, да и время на часах было позднее – около полуночи, я засобиралась домой. Поэтому я решительно подхватила Крысю, бессовестно лопающую пирожные, и мы отправились в обратный путь, сопровождаемые кавалерами и преданным Борюсей. Крапал дождик, и нам пришлось идти с Владом под одним старым зонтом, который он нашел на вешалке в прихожей. Пользуясь этим, подлец подозрительно тесно прижимался к моему боку, чем несказанно нервировал. Шурик с Крысей накрылись разрезанным пополам пакетом и, кажется, не замечали никаких неудобств. На повороте я все-таки улучила момент и спросила Шуряйку, не проходимец ли его давний друг, на что тот легкомысленно заявил, что знает его всего ничего. Оказывается, с Владом он познакомился чуть раньше меня, на утренней рыбалке. Это меня окончательно утвердило в мысли, что Влад – скользкий тип, который зачем-то ищет нашего общества. Засыпая под стук дождя, я тоскливо подумала, что хлопот у меня теперь только прибавилось. Глава 13 Пока я завтракала, тетка расспрашивала меня про Влада (наверное, дядя Миша растрепал, что тот мною интересовался). И тот же дядя Миша еще будет утверждать, что женщины – сплетницы. Поверьте, больших сплетниц, чем мужики, особенно деревенские, представить сложно. – Говорила же я тебе, твое счастье и за печкой найдется! – радовалась тетка, накладывая мне третью порцию сырников. – Зайка сказала, Матюшкиных сын дом сдает, такой ремонт там отгрохал. Чай, твой новый знакомый не бедный, может себе позволить… Лично я не разделяла ее восторгов. Симпатичный мужчина по соседству – это конечно, стимул, но и геморрой еще тот. Теперь втягивай живот, влезай в облегающий сарафан, цепляй шляпу с полями, чтобы от ветра романтично колыхалась, а еще голову надо мыть каждый день. К тому же, его внезапное появление казалось мне крайне подозрительным. Может, еще один охотник за деньгами? Кстати, про то, что у покойника могли быть деньги, теперь знала вся деревня. Шуряйка (еще до того, как узнал о реальности данных денег) поделился с дедом просьбой Котика и Уха найти мифическую пропажу. Дядя Миша рассказал о забавном казусе Зайцу и Баранку, с которыми рыбачил, те разнесли новость всем, стоявшим в очереди у автолавки. И теперь о потенциальных миллионах не болтал разве что ленивый. Ну и немой. Тот вообще всегда был немногословен. К счастью, долго думать о пропавших деньгах мне было некогда. Как только тетка ушла на огород, в дом ввалились Крыся с Шуряйкой. Видно, не одна я плохо спала ночью и думала об отрезанных пальцах. Хотя Крыся заявила, что Шуряйка теперь сопровождает ее в качестве охранника, лица обоих подозрительно светились. Понять, кто кого охраняет, я уже не пыталась, потому как события стали развиваться так стремительно, и совсем не в том направлении, о котором может мечтать одинокая девушка в отпуске. Устроившись в беседке, мы принялись думать, как жить дальше. Крыся робко предложила обратиться к Владу: пусть юрист разъяснит, куда нам жаловаться на бандитский произвол. Я же предположила, что при таком раскладе до разбирательств мы можем и не дожить. Нет человека – не проблем. – Не хотелось бы нагнетать, – кашлянула я, – но есть и такой вариант: деньги найдутся, а мы пропадем. Ухо с Котиком бабки прикарманят, а на нас повесят. Скажут, что мы сбежали с награбленным. Крыся опять вспомнила про полицию, но Шуряйка пробормотал «у этих гадов и в ментовке свои люди», нахмурился, прикрыл газа и приказал: – Мне не мешать! Буду думать. Я пожала плечами и принялась грызть травинку, Крыся же увлеклась своими ногтями. Через пять минут она все же заволновалась: – Чего он молчит, Глашка? По-моему, просто дрыхнет. Смотри, он даже посапывать стал. Может его чем-нибудь ткнуть? Я протянула Крысе колышек для подвязки помидоров и равнодушно предложила: – На, ткни его в ноздрю. Шуряйка приоткрыл один глаз, сурово глянул на Крысю, потом на меня: – Я вам ткну! Вот что: надо искать того, кто деньги спер. А там решим, как половчее их варварам подкинуть. – Да ты что? – съязвила Крыся. – А я думала, мы польку-бабочку плясать будем! К чести приятеля, он не обратил на ее язвительность никакого внимания. – Кристина, вспомни, когда ты последний раз видела деньги… ну, может, кто-то проходил мимо? Или голос чей слышала? Крыся сначала фыркнула, но вдруг замерла, а потом простонала: – Бааатюшки… У Негра свет над крыльцом горел, прямо напротив. Я еще порадовалась, что фонарик включать не надо, мне как раз на сараюшку отблески падали. Когда дверь закрывала, почудилось, что у него калитка заскрипела. Я прислушалась, но больше звуков не было. Решила – у страха глаза велики, ветром калитку качнуло. Да и собаки вокруг мешались, бегали. Потом лаять стали…