Не все слова оказывались понятными для Мии, но из обрывков фраз и разговоров она точно уяснила для себя, что Сигурд выполнял данные своему народу обещания, не был безразличен к его лишениям, опекал горожан и заботился о развитии самого Хордагарда. И за его внимание и заботу жители столицы платили ему сторицей из уважения и любви. А ещё сейчас он был без какой-либо охраны, не боясь за свою жизнь и не ожидая ножа в спину от кого-либо из соплеменников. Для обитателей края зверобоев он с первых дней правления стал мудрым, храбрым и справедливым ярлом, благодаря этой славе многие безземельные ярлы и обедневшие воины примыкали к его хирду и вставали под знамёна сына Атли. Росло и население Хордагарда: от кровавых распрей между наследниками конунга Норвегии, Харальда Прекрасноволосого, бежал в его спокойные владения и простой люд вместе со своими детьми, скотом и скарбом, и для каждого в Хордаланне находилось место и занятие на благо этой северной земли. От размышлений Мию отвлёк громкий восторженный крик: проходящий мимо мальчуган остановился и с каким-то восторгом начал смотреть на ярла. Пацан, поймав на себе взгляд Сигурда, покраснел, но всё же не растерялся и спросил: — Это Вы — ярл Сигурд? — Я, всё верно, — тёмно-серые, с хищными жёлто-зелёными прожилками, глаза викинга в этом момент засияли каким-то мягким и ласковым светом. — Говори, чего хотел. — Мой отец... — опустил голову мальчишка. — Мой отец погиб во время разграбления Бремерхафена, но его соратники принесли нам с матушкой много серебра и шкур. Мама сказала, что этого хватит на то, чтобы прожить безбедно несколько зим, а папа смотрит на меня из небесных чертогов Вальхаллы. — Твоя матушка права, — погладил сильной рукой он подростка по жёсткой копне непослушных рыжих волос. — Погибнуть на поле боя — величайшая честь и слава для викинга! Твой отец сейчас пирует со всеотцом Одином и его бессмертным воинством да валькириями, мечтая, что однажды грозным витязем вырастешь и ты. А пока — возьми это. Произнеся эти слова, Сигурд достал из своего кожаного кошелька серебряную монету и протянул её ошарашенному мальчугану: — Отдай это маме, скажи, что подарок от ярла. Пусть купит себе красивую тёплую шаль, а тебе — самых дорогих сладких пряников и деревянный меч, чтобы ты совершенствовался в фехтовании и воплотил мечты отца в реальность! Довольный ребёнок поклонился ярлу и, зажав деньги в ладошке, побежал в сторону дома, вскоре он скрылся где-то между мрачными деревянными стенами похожих как две капли воды друг на друга зданий. Признаться честно, Мия была изумлена, что этот жестокий варвар может быть таким добрым, любящим и человечным. В эти редкие минуты сквозь его звериный фасад пробивался какой-то внутренний свет, как бывает это с солнечными лучами во время пасмурной погоды. * * * * * Солнце ярко освещало шумную гавань столицы Хордагарда, когда ярл и его спутница пробирались сквозь оживлённую толпу к местному рынку, куда более скромному, чем в том же Эгерсунне. Выкрики торговцев, запах свежевыловленной рыбы и многочисленные прилавки с товарами на любой вкус вызвали в Мие целую гамму чувств: было тут и детское, непосредственное любопытство, и желание потрогать своими руками каждую безделушку, попробовать каждое угощение.... и воспоминание о роковом дне, когда на рынке Эгерсунна Сигурд сначала следил за ней, а затем пришёл с оружием и соратниками в жилище Варди и похитил её оттуда. Интересно, как там старая Ингеборга? Всё ещё горюет или уже оправилась от очередной своей потери? Устроив пленнице подобие экскурсии, Сигурд с гордостью показывал спутнице на разные шатры, говорил, где можно купить тот или иной заморский товар, кто чем торгует и сколько лет держит свою лавку. Казалось, что мужчина лично знает каждого из местных купцов и то, благодаря чему они зарабатывают на жизнь. Так они миновали ряды с едой, оружием и предметами быта, оказавшись в той части базара, где продавались украшения и одежда. Глаза германской невольницы расширились от удивления, когда она увидела множество меховых накидок из шкурок горностая, массивные серебряные цепи, янтарные ожерелья и вырезанные из экзотического нефрита фигурки животных. А вот сам ярл среди множества прилавков заметил магазинчик одного ювелира. Старый Магнус встретил пару с радушной улыбкой и открыл для правителя ту часть своих творений, что были сокрыты от глаз прочих посетителей в потрёпанном временем старинном сундуке. — Выбирай. Выбирай то, что хочешь — но только одно, — обратился к девушке викинг. Среди множества искусных украшений Мия заметила прекрасную золотую розу и тотчас же прикоснулась к ней своими тонкими, дрожащими от волнения пальцами. Нежные лепестки, выполненные из соединённых друг с другом тончайших пластин драгоценного металла, переливались в лучах солнца, отлитый из этого же материала стебель до мельчайшей подробности напоминал настоящее растение — у него были и листья, и... — Шипы, — попытался предупредить Мию ярл, но она, заворожённая красотой этого творения рук мастера, и сама не поняла, как наткнулась подушечкой указательного пальца на одну из острых золотых колючек и поранилась. Девушка стиснула зубы, на что темноволосый викинг моментально отреагировал: он оторвал кусок ткани от рукава рубахи и перевязал кровоточащую рану невольницы. Магнус же, кивнув красавице, прервал тишину следующими словами: — Эта роза — поистине шедевр, величайшее моё творение, достойное самого прекрасного цветка на земле — избранницы нашего ярла. Сердце Мии предательски забилось от комплимента, однако одновременно с этим рабыня ощутила и какое-то граничащее с паникой волнение. Кем она приходилась Сигурду? Избранницей, наложницей, простой пленницей, рабыней — ни один из этих вариантов не казался девушке подходящим и не описывал их странных отношений. — В следующий раз, голубушка, не забывайте, что даже у самой прекрасной розы есть шипы, — дал совет Мие ювелир, что бережно завернул золотое изделие в отрез из шёлка и положил в богато украшенную шкатулку. Властелин Хордаланна, благодарный ювелиру за его мастерство и неустанное внимание к деталям, отплатил Магнусу горстью серебряных монет и посмотрел на девушку. Лицо её сверкало от счастья. Неужели ей так понравился подарок? Или она просто сильно скучает по утопающим в зелени садам с изящными цветами и их сладким ароматом? Увы, если в его краю зверобоев и может вырасти какая-то роза, то только созданная умелыми руками ювелира — все прочие погибнут от морозов или же не найдут пропитания в бесплодной и каменистой, промёрзшей на локоть в глубину почве. Сигурд, ещё раз посмотрев на счастливую пленницу, как-то нехорошо улыбнулся. После завоевания Эгерсунна он обязательно продолжит свой план по покорению этой девчонки. Раз из-за неё впустую было потрачено стоящее целое состояние зелье-афродизиак из новгородских земель, то эффекта полного подчинения и безудержного желания целикому отдаться ему правитель добьётся по-другому. Постепенно, шаг за шагом, как вода точит камень, он подберётся к германской рабыне, заставит её влюбиться в себя, возжелать его плоти и дождётся момента, когда она сама приплывёт в его руки. И в минуту, когда эта девушка будет стоять перед ним на коленях, красная от слёз и желания, умоляющая о том, чтобы он наконец-то вошёл в неё и избавил от мук сладострасных фантазий... в этот самый момент он будет упиваться своей властью словно самым дорогим и восхитительным из вин. — Мммм? Внезапно Мия, что отвлеклась от своих дум, коснулась его плеча и показала на линию горизонта: там среди серых волн северного моря показался одинокий драккар, парус судна украшала трёхпалая рука, вписанная в окружность. — Инг, тщеславный калека, — помотал головой, коварно улыбаясь, Сигурд. — Настолько мнишь себя важным, что даже приказал мастерам геральдики придумать себе собственное знамя. Твоя гордыня обязательно тебя погубит — но только после того, как ты сослужишь мне свою службу и поможешь завоевать весь Ругаланн с Эгерсунном в придачу! Смех ярла Хордаланна стал громче, он словно не обращал никакого внимания на стоящую рядом, шокированную и растерянную спутницу. Приближался вечер, и солнце готовилось утонуть в тёмных морских волнах. Но до этого дневное светило расплескало по небесам и водной глади, в которой как в зеркале отражалась лазурная вышина, сотни разноцветных брызг алого, золотого, медового оттенков. Как пожаром горел закатный час, так же пылало в груди Сигурда предвкушение от его грядущих свершений. Казалось, оставалось лишь протянуть сильную, закалённую в сражениях руку — и взять своё. Мия заметила этот беспрекословно уверенный в себе, жестокий и одновременно притягивающий своей властностью взгляд, и всё её естество содрогнулось от палитры таких разных и противоречивых чувств. Что принесут им вестники, отправленные Ингом Трёхпалым? И сможет ли несчастная германская рабыня воспользоваться визитом гостей из Ругаланна и вернуться в дом старой Ингеборги? Примечание от автора: ᚦ ("турисаз") — руна, обозначающая "шип, колючка; грозный великан-людоед". Глава VII: Жатва ᛃ ГЛАВА VII: ЖАТВА ᛃ ᛃ er gumna góði ok gott sumar algróinn akr. Год урожайный — благо людское, и доброе лето, и поле проросшее. Ночью в длинном доме ярла устроили пышный пир. За столами, что ломились от всевозможных яств, сидели сам Сигурд со своими дружинниками-хирдаманнами, а также гости из Ругаланна — наёмные воины, оборванцы и разбойники. Посланники Инга Трёхпалого с остервенением вкушали румяное мясо и свежий хлеб, они казались им настоящими деликатесами после солонины и сухарей, которыми приходилось обходиться в море. Темноволосый властелин Хордагарда с орлиным прищуром смотрел на каждого из этой разношёрстной шайки: неважно, кем они были в прошлой жизни — ворами, убийцами или контрабандистами, в будущем люди Инга искупят свои грехи благодаря завоеванию Эргесунна! Мия читала Евангелие в своей комнате, когда туда бесцеремонно, без стука, вошёл громадный Бьорн и передал ей короткий приказ ярла — присутствовать на ужине в честь прибытия послов. Девушка отложила книгу в сторону и, велев подождать, подошла к окну и открыла его. Тут жё её волосы и лицо обдал морозный декабрьский воздух, а на нос упала похожая на крошечную звёздочку снежинка. "Мне бы сейчас туда, покружиться под снегопадом и поиграть в снежки", — вздохнула она. От таких простых и понятных грёз её отвлекли служанки: работницы принесли ей новое платье, украшения и украшенную янтарём серебряную тиару. Мия вздохнула: даже будучи в золотой клетке, она по-прежнему оставалась птицей-невольницей. В медовом зале тем временем раздавались смех, звон посуды и стук голодных воинов по столу. Сигурд подобно коршуну в своём гнезде восседал на троне; его длинные и тёмные волосы, на сей раз распущенные, украшала грубая железная корона с хризолитами, а мускулистый торс ярла облачал дорогой тёмно-красный наряд с золотыми нашивками. Меховой плащ на его груди удерживала массивная застёжка-фибула в виде волчьей головы. Сидящие рядом с ним мужи тоже были одеты в роскошные облачения: меховые шубы и жилеты, кожаные рубахи, на их перстах и запястьях нашли приют кольца и браслеты из драгоценных металлов. И одежда, и внешний вид свидетельствовали о занимаемом ими высоком положении; после похода на Бремерхафен, откуда они привезли множество добычи, хирд ярла стал ещё богаче. И пока все вокруг наслаждались вкусной едой, хмельным пивом и изысканной рециной (1), сам хозяин длинного дома не притрагивался к своему кубку — он отказывался начинать, пока не прибудет его избранница и почётная гостья. Так прошла ещё дюжина минут, но Мия так и не пришла. Люди Инга Трёхпалого начали перешёптываться между собой и показывать на ярла, Сигурд же почувствовал, как где-то глубоко внутри начинает расти и накатывать волна из ярости и нетерпения. — Эй, — рявкнул он на одну из прислужниц, что отправлял к германской невольнице. — Где её черти носят? — Госпожа... — заикаясь, ответила служанка, боясь и взгляд поднять на ярла. — Она... Сигурд сверкнул хищным взглядом на девчушку и едва не испепелил её им, однако в этот же момент шёпот гостей перёшёл в возбуждённый, любопытный гомон. Темноволосый викинг обернулся: в дверях медового зала возникла Мия, приковавшая к себе внимание и местных воинов, и сброда бастарда ярла Вигге. Изящное платье лилового цвета подчёркивало её фигуру и выигрышно контрастировало с меховым пламенем накидки из беличьх шкурок, на шее её висела филигранной работы золотая цепь с массивным крестом. Русые волосы свободно лежали, но по краям часть их была заплетена в две длинные и тонкие косы, куда служанки вплели фиалкового цвета шёлковые ленты. Талию обнял широкий кожаный пояс, расшитый аметистами, на запястьях же переливались медовым сиянием янтарные браслеты. Подняв взгляд на всех присутсвующих и выпрямив спину, девушка величаво прошла сквозь весь зал и села на колени к самому ярлу. Тот, удивившись невиданному доселе поведению рабыни, едва удержался от того, чтобы не облизнуться. — А вот теперь, когда все в сборе, — усмехнулся мужчина и поднял над головой бокал с плещущейся там янтарной жидкостью. — Теперь можно и напиться до беспамятства!