— Пятьсот, — ответил Йола. — Теперь считай, — сказал Иштар. — На каждом судне должна быть команда из пяти человек, в трюме сто сорок человек и провизии на три дня. Йола потёр кончик носа: — У нас цифры не сходятся. Команда из трёх человек, в трюме двести человек, провизии на два дня. Иштар пожал плечами: — Я сказал, как должно быть. Люди твои — тебе и решать. Если надумаешь взять моих надзирателей, учти: один боров — это два ориента. Йола усмехнулся: — Будешь говорить с моряками? — Перед отплытием. И ещё… Подготовьте с десяток факелов. Старик подошёл к толпе, затрещал на своем языке. Посматривая на Иштара, люди принялись обсуждать новость. Йола осёк их нетерпеливым жестом, сказал несколько коротких фраз. Ориенты переглянулись и побежали к пещерам. — Упёртый дед, — произнёс Эш. — Но я его понимаю. — А я нет, — откликнулся Иштар. — Бывал возле Ветонского кряжа? — Не приходилось. — Близко к нему не подходи. Там везде рифы. — Разберусь. Эш потоптался на месте: — Я никогда не встречался с ракшадами. — Тебе повезло. — Зато я слышал о вашем отношении к женщинам. — Эш воткнул в Иштара стальной взгляд. — Предупреждаю: в трюмах не ракшадки. Надеюсь, ты это не забудешь. Он скривил губы: — Постараюсь. — И отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Надзиратели скидывали с обрыва тюки с вещами, ориенты вытаскивали из пещер баклажки с водой, мешки и коробки с провизией. Часть провианта грузили на лодки, другую часть заматывали в парусину — их возьмут с собой те, кто будет добираться до Лайдары пешком. Вскоре лодки засновали между шхунами, распределяя груз и людей. Ближе к обеду небо посерело, снег повалил хлопьями. Еле ощутимый ветерок то и дело менял направление. Иштар бродил по размытой границе между грязью и морем, мрачно наблюдая за плоским хороводом снежинок над водой. К нему подбежали девять ориентов, доложили, что шхуны готовы к отплытию, и вытянулись в ожидании дальнейших распоряжений. — Рулевые, шаг вперёд, — приказал Иштар. Из строя вышли три человека. — Слушайте внимательно. Дважды повторять не буду, — сказал Иштар. — Идём кильватерной колонной. Снимаемся с якоря на левый галс, ложимся бейдевинд и вступаем под все паруса. Люди смотрели на него с таким видом, словно он нёс околесицу. — Что непонятно? — Мы знаем, как надо вытаскивать якорь и поднимать паруса, — огрызнулся кто-то. — Объясни, какой колонной мы идём. — Кильватерной. В кильватер друг другу. — Иштар с презрением посмотрел на моряков, которые ни черта не смыслили в мореплавании. — Нос в корму — так понятно? — Понятно, — произнёс осанистый мужик. — А теперь ты послушай. Перед нами умничать не надо. Мы своё дело знаем. Твоя задача — говорить: «Лево руля, право руля, так держать, стоп». Остальное тебя не касается. В другое время Иштар одним ударом выбил бы наглецу зубы, чтобы на всю жизнь запомнил, как надо разговаривать с ракшадом. Но сейчас смотрел на ориентов и понимал, что излишнюю самоуверенность и заносчивость кулаком из них не выбьешь. Их должно рассудить море. — Что в вашем понимании — стоп? — поинтересовался Иштар. — Поставить паруса так, чтобы шхуна оставалась почти на месте. — Это называется «лечь в дрейф». — Скажешь «стоп», мы поймём. — Хорошо, — согласился Иштар. — Вот и договорились, — произнёс осанистый моряк, кивком позвал приятелей за собой и потопал к лодке, в которой уже сидели Йола, Малика и Мун. Иштар ухмыльнулся. Приключение обещает быть весёлым. *** К удивлению Иштара, первый день прошёл без происшествий. Дул лёгкий ветерок, шхуны летели на всех парусах, разгоняя полупрозрачные облака снежинок. За бортом на шлюпбалке покачивались лодки. На палубе головного судна не было никого, кроме трёх моряков, ракшада и старейшины. Иштар стоял на носу шхуны и порой выкрикивал короткие команды. Малика приносила еду и воду. Потоптавшись рядом с Йола, возвращалась в трюм. К вечеру резко похолодало, снегопад усилился. С наступлением темноты на корме встали два старика с факелами — они должны были подавать сигналы идущей сзади шхуне, на корме которой также заступили на дежурство два сигнальщика. Каждый час проходила смена вахты: чередовались женщины, старики, подростки. Йола избегал смотреть на Иштара. Видимо, понял, что зря не взял ещё двух крепких моряков. Перед рассветом Иштар вытравил якорь-цепь на треть, снял куртку. Спустился по цепи и распластался над чёрной шероховатой водой. Слушая внутреннее и поверхностное дыхание моря, продолжал отдавать команды. Утром снег повалил как из необъятной бездонной корзины. Не было видно ни неба, ни горизонта, ни идущего сзади судна. Факелы в руках сигнальщиков трещали и выплёвывали клубы дыма. Иштар приказал лечь в дрейф и поднялся по якорь-цепи на борт. Побегав по палубе, вернул чувствительность телу. Из трюма появилась Малика. Иштар взял у неё бутерброд с сыром и отошёл к фальшборту. Облокотившись на планширь, посмотрел вниз — снежные завихрения скрывали море. — Принести куртку? — спросила Малика. Всматриваясь в белую пелену, Иштар отрицательно покачал головой. Малика притронулась к его спине: — Ты замёрз. Иштар отшатнулся: — Никогда больше так не делай! — Ты чем-то встревожен. — Малика заглянула ему в лицо. — Да? Что-то не так? — Иди к женщинам, — сказал он и, растирая грудь, направился на нос судна. Спустя некоторое время начался опасный участок пути. Нависая над водой, Иштар выкрикивал команды и мысленно молил Всевышнего срезать верхушки рифов на тот случай, если он, великий воин, неправильно растолковал шёпот моря. Раздался треск. — Лечь в дрейф! — проорал Иштар и птицей взлетел на палубу. Из трюма высыпали женщины и старики. — Всем назад! — приказал Иштар и устремился на корму. Забрал у старика факел, завертел над головой. — Шхуна-2! — У нас порядок, — донеслось из снежной пелены. — Это на последней шхуне. Иштар грязно выругался: — Нос в корму! Неужели непонятно? — Лодки на воду! — раздалась команда Йола. — Отставить! — крикнул Иштар и устремился на нос судна. Йола бежал навстречу: — Спускайте лодки! — Отставить! — заорал Иштар. — Шхуна-2! Стоять на местах! — Схватил Йола за локоть, притянул к себе. — Я сказал: сто сорок человек в один трюм. Думаешь, почему я так сказал? Я объясню, если ты тупой. — Мы их не бросим, — прохрипел старейшина. — И на суднах будет по триста человек. — Мы грузили больше.