— На защите обвиняемых в преступлениях, а не преступников. — Законопослушный гражданин никогда не попадет на скамью подсудимых. Если он на ней сидит, значит, его действия в той или иной степени были противоправны. Эйра кивнула и обратилась к Адэру на тезе: — Ваше Величество, я могу вас пригласить на заседание суда? — Я принимаю ваше приглашение. Ассиз потёр ямку на подбородке: — Если не секрет, куда вы поедете? — Ещё не решила. Кстати, вы едете с нами, — ответила Эйра и, к великой радости советников, до конца заседания не произнесла ни слова. Вечером Адэр пришёл к ней в кабинет. В комнате поменяли обстановку, но беспорядок никуда не исчез. Рабочий стол был завален документами, на подоконниках лежали стопки газет, в книжных шкафах как попало стояли книги, блокноты, папки. Эйра сидела в кожаном кресле с высокой спинкой, держа на коленях три раскрытые записные книжки. — Ты говорила, что знаешь только языки древних народов и слот. Когда ты успела выучить тез, тикур и шер? Эйра подняла голову: — Я всегда их знала, только не догадывалась. Начала общаться с вами на рoса и вспомнила. Я вспомнила языки всех народов Грасс-Дэмора. Семнадцать языков. Вас это пугает? Адэр пожал плечами: — Не знаю. Скорее нет, чем да. — А меня пугает. Адэр подошёл к окну. Засунув руки в карманы, качнулся с пятки на носок: — Я тоже знаю девять языков. Нет, теперь одиннадцать. Человеческие возможности безграничны. — Вы учили их? — Да, Эйра, учил. Притом преподаватели говорили, что у меня отвратительная память. — А я не учила, — сказала она тихо и вновь уткнулась в записные книжки. Адэр немного постоял, глядя на отражение Эйры в окне, и вышел из кабинета. Часть 15 *** Под кожаными сапогами хрустел снег, ветер развевал полы пальто из кашемира. Судья придерживал за козырёк норковую шапку и не чувствовал окоченевших пальцев — перчатки остались лежать на столике в прихожей. В спешке он не взял очки, которые носил для солидности, и забыл трость, она делала походку импозантной. И не удивительно — за завтраком слуга сообщил ошеломляющую новость: в город приехал правитель, а вместе с ним пожаловал советник по вопросам правосудия. Остановились в постоялом дворе недалеко от здания суда. Шагая по безлюдной улице, судья тешил себя надеждой, что нежданные гости оказались в паршивеньком городке проездом, и что сегодняшний день, как любой другой, пройдет тихо и спокойно. Может, советник заглянет на часок, для галочки полистает судебные решения, для проформы задаст несколько вопросов и уедет. Но на душе почему-то было тревожно. Во рту появилась неприятная горечь, и закололо в боку. Судья умерил шаг, однако успокоить нервы и печень не удалось. Сидя за столом в своём кабинете, он дожёвывал третью ложку семян льна, как вдруг распахнулась дверь, и в комнату ввалился помощник: — Они в зале заседаний. Судья с трудом проглотил вязкую кашицу: — Кто? — Правитель, советник, пятеро стражей и ещё какая-то дама. И ещё огромная собака с красными глазами. — В зале… — сказал судья и с трудом вздохнул. Сегодня рассматривалось пустяковое дело. Нетитулованный дворянин против служанки. Следователь исправно выполнил работу — служанка признала свою вину. Прокурор до деталей продумал обвинение. Государственный адвокат неделю назад прислал для ознакомления защитную речь и позже, на предварительной встрече с прокурором, внёс правки. Осталось выслушать обе стороны и вынести обвинительный приговор. Судья надел чёрный широкий плащ, ниспадающий до пола, нахлобучил треугольную шапочку, поправил пришитые к атласной ткани букли. Глядя в зеркало, вытащил из короткой бороды зёрнышко льна, пригладил усы. Быть может, советник прибыл, чтобы показать правителю образцовый суд, а потом сообщит о повышении, и его наконец-то переведут в город посолиднее, а может даже в Ларжетай. А он, глупец, разволновался. Судьба — рулетка. Если сегодня ему улыбнётся удача, он всегда будет ставить… Блюститель закона посмотрел на настенный календарь… Он будет ставить на «семь». Великолепное число! Судья покинул кабинет и, сделав несколько шагов, споткнулся. Ну что за день? Он не постучал носком левого сапога о порог — привычка, выработанная годами. Когда-то он делал так, когда шёл в казино или на приём в вышестоящую инстанцию. А потом само собой получилось, что выход из любой комнаты сопровождался стуком. И слуги в доме всегда знали, где находится их господин. Судья в замешательстве покрутился, повертелся. Возвращаться — плохая примета. Потоптаться на чужом пороге — дурной знак. Если сегодня ему улыбнётся удача, он искоренит многолетнюю привычку и вычеркнет из памяти все приметы. Приблизился к залу заседаний и скрестил за спиной указательные и средние пальцы на обеих руках. Кто-то говорил, что это заставляет бесов оставаться за дверями. Пусть остаются. Как знать, может там, за тонкой деревянной створкой, его ждёт райское будущее без карточных долгов и бесплодных метаний между игорными столами. В первом ряду сидели несколько человек. Справа — дворянин средних лет (его кисть была забинтована) и молоденькая девица (возможно, жена). Слева, возле заиндевелого окна, ютились двое подростков — мальчик и девочка. При взгляде на их вздёрнутые носики, с открытыми ноздрями, как у пекинеса, становилось понятно, что на скамье подсудимых плачет их мать. В конце небольшого зала на мягких стульях разместились Адэр, Малика и советник Ассиз. За ними стояли стражи. Возле ног правителя лежал зверь; в свете единственной люстры блестела чёрная шерсть. Между знатными гостями и лицами, заинтересованными в исходе суда, на длинных скамейках теснились извозчики, приказчики, мелкие торговцы и прочая шантрапа. С тех пор как заседания сделали открытыми, присутствовать при чьём-то позоре стало для обнищавших горожан единственным развлечением; чужие беды грели душу — кому-то в этом мире хуже, чем им. Люди поглядывали на портрет правителя, расположенный на центральной стене, оглядывались на Адэра. Перешёптываясь, пожимали плечами. В их головах не укладывалось, что такой знатный человек пожелал прийти в обветшалое неотапливаемое здание. А ведь похож! Удивительно похож на сына Великого — владыки Тезара, который прибрал Порубежье к рукам, выкачал из страны всё что мог, а затем бросил наследнику как обглоданную кость. Внимание горожан переключилось на эффектную даму рядом с двойником правителя. Хороша! Ей бы взгляд попроще и подбородок чуть ниже. Видать, муженёк ещё не прикладывался к смуглому личику, чтобы опустить гордячку на землю. Наконец вниманием людей завладел невиданный зверь. К такому без рогатины не подойдёшь. Башка мощная, как у медведя. Лапа огромная, как две ладони, соединённые плашмя. Спина широкая, как бревно. И глаза, как у дьявола; если долго смотреть — сгоришь. В зал вошли секретарь, прокурор и адвокат. Спустя минуту появился судья. Все, кроме правителя, встали и, прогромыхав ножками скамеек, вместе с судьёй сели. Начался показательный суд. Горожане даже не догадывались, что сегодняшнее заседание так поднимет им настроение. Судили служанку. Прислуживая за ужином, она вонзила вилку своему господину в руку. Вонзила со знанием дела, со вкусом — проткнула насквозь и пришпилила кисть к столу. А причиной её сумасбродного поступка были безобидные знаки внимания хозяина. При встречах он давил пальцем на нос женщины и говорил: «Пи-и-и-п». Узнав об этом, присутствующие в зале дружно посмотрели на подсудимую и раскатисто рассмеялись. Служанка закрыла нос рукой и расплакалась ещё горше. Затем чередой пошли свидетели — работники и соседи дворянина. Они монотонно твердили о доброте и весёлом нраве пострадавшего. Дворянин поплакался, что теперь не сможет играть на рояле. Прокурор произнёс обвинительную речь. Адвокат прочёл с листочка текст в защиту подсудимой и попросил заменить три года работ в исправительном поселении на три года безвозмездной работы в господском доме. Служанке дали слово. Заламывая руки, женщина промолвила: «Я виновата». И заливаясь слезами, рухнула на скамью. Детишки обнялись и тоненько заголосили. Судья покинул зал, чтобы подумать над приговором. Но ему не терпелось закончить представление, увидеться с советником и узнать о цели его визита, а возможно, услышать радостную новость о продвижении по службе. Он не стал пить чай, стричь торчащие из бороды волоски или, покачиваясь в кресле, смотреть в потолок. Сделав пару кругов по кабинету, схватил папку с обвинительным приговором, который написал загодя, и устремился в зал. На этот раз он постучал носком сапога о порог, миновал коридор, ступил в зал и споткнулся. А скрестить пальцы? Судья улыбнулся. Всё свидетельствует о переменах в жизни. Вытянувшись возле кресла с резной спинкой, открыл кожаную папку для документов и досадливо поморщился. Что за день? Он перепутал в спешке папки. Ладно… Он знает статьи назубок, помнит, к какому соглашению пришли прокурор и адвокат, дело осталось за малым — произнести лаконичную речь и подвести черту под прошлой жизнью. А новая — не за горами, она здесь, в руках правителя или советника по вопросам правосудия. И пусть их не видно за спинами людей, которые стоя ждут приговора, зато в зале царит торжественная тишина, и голос его звучит строго и убедительно, как победный марш закона. — Позвольте? — Прибывшая с правителем и советником дама прошла по проходу между рядами. Приблизилась к трибуне. — Я могу кое-что уточнить до вынесения приговора? Судья глянул на прокурора, на адвоката: — К сожалению, слушание дела завершено. — Я хочу воспользоваться правом тайного советника Его Величества и нарушить регламент суда. Толпа зашепталась. — Меня зовут Малика Латаль, — вновь промолвила женщина и окинула присутствующих взглядом. — Можете сесть. — Когда притихшие горожане заняли свои места, обратилась к обвиняемой: — Сколько лет вы служите в доме господина? — Семь, — ответила служанка и вытерла нос рукавом. — И ваш господин все семь лет оказывал вам безобидные знаки внимания, о которых говорили сегодня? — Да, госпожа. — Несколько раз в день? Служанка кивнула: — Почему вы терпели? — Я хотела уйти, но господин сказал, что не даст мне рекомендацию. У меня двое детей, мужа нет. — Служанка закрыла лицо руками. — Я виновата. — Вы говорили господину, что вам неприятно? Обвиняемая кивнула. — Что в это время делали другие слуги? — Смеялись, — пробубнила служанка в ладони. — Подойдите ко мне, — сказала Малика потерпевшему таким тоном, что только идиот не отличил бы просьбу от приказа. Пытаясь сохранить достоинство, дворянин замер в шаге от Малики. Но выступивший на лбу пот и алые пятна на впалых щеках выдавали его волнение. Малика прошлась вокруг него. И вдруг дёрнула за мочку уха: — Вам никто не говорил, что у вас уши, как у ёжика?