— …Чушь! — зло бросил сварт и юркнул в одному ему известную щель между мирами, чтобы избавиться от ученого, но не тут-то было — сид ухватился за плащ беглеца и переместился следом за ним на Тропу. — Тьма Земная! — выругался Охнэр, обнаружив рядом с собой назойливого сида. — Абсолютно с вами согласен, господин Охотник! Кто бы мог подумать, что здесь так темно! Пожалуй, я зажгу свет, чтобы полюбоваться окрестностями. О Небо! Это же Mortales Vitale! Живые мертвецы! Какая удача! Мы в Морхейме, господин Охотник! Означает ли это, что вы приняли мое предложение? У Охнэра зачесались руки выпихнуть ученого в приветливые объятия нежити, как вдруг сид с криком «Просто невероятно!» ломанулся в темный лес, растолкав толпу мертвецов. «Вот же болван», — подумал сварт и вприпрыжку побежал следом за ученым, чтобы посмотреть, как именно тот умрет. *** — Это просто невероятно! Какой чудесный гобелен! Изысканный узор! Вы только взгляните, господин Охотник, на этот цвет! А фактура! Настоящее искусство! Это золото! И оно светится! — восклицал ученый, рассматривая огромную паутину, растянутую между двумя жухлыми дубами. — Проклятие! Это логово Белой королевы. Ничего здесь не трогайте, — настороженно предупредил Охнэр, но было поздно: сид с восторженной улыбкой провел ладонью по ядовитой паутине, имитируя игру на арфе. — Белая королева Морхейма? Никогда не слышал об этой леди, но очень хочу с ней познакомиться! Этот шедевр ее рук дело, господин Охотник? «Болван! Теперь он точно умрет», — мстительно подумал сварт и улыбнулся. Вдруг ему на голову упала капля, с шипением разъев ткань капюшона. Охнэр задрал голову и увидел висящего на толстой, словно веревка, нити огромного пучеглазого белого паука, хищно перебирающего мохнатыми лапами. Сварт обнажил кинжал, чтобы ударить тварь, но вдруг рухнул на землю, словно подкошенный. Его сковал паралич. Жизненная сила выплеснулась красной рекой. «Откат! Проклятая сделка! — яростно подумал Охотник, лежа в жухлой листве, словно камень, — Даже после смерти лорд Этельбай достает меня!» Паук мгновенно потерял интерес к сварту, ведь мертвечиной не питался, от которой Охнэр сейчас ничем не отличался. — Господин Охотник, а вы большой оригинал! Легли отдохнуть, даже не испросив разрешения Белой королевы! — воскликнул сид, бережно сматывая в клубок золотую паутину, — Надеюсь, Ее Величество не четвертует вас на нарушение этикета, ведь королю Сидвиллиату Среброликому это очень не понравится! Сварт не мог предупредить ученого, что тварь зависла над его головой, ведь, во-первых, рот его больше не слушался, и, во-вторых, с нетерпением ждал кончины сида. — О Небо! Какое чудесное создание! Такие глубокие и пронзительные глаза, смотрящие прямо в душу! А эта шерсть просто восхитительна! Намного лучше горностаевой мантии Его Величества! — воскликнул ученый, потрясенно рассматривая голову клацающего челюстью огромного паука. В неконтролируемом порыве восторга ученый засунул голову в пасть твари, чтобы глубже изучить внутренний мир только что открытого им нового удивительного создания. Охнэр с нетерпением ждал момента, когда голова сида покатится по черной земле, но всем смертям назло ученый продолжал, как ни в чем не бывало, тыкать пальцем в мохнатое брюхо паука, который внезапно превратился из хищника в жертву. В итоге паук, окончательно измучившись, уполз в логово, в котором висели в коконах не такие везучие представители Сидхейма, как господин Мелерион Лембербентель Пятый. — Господин Охотник! Вы только посмотрите на это чудо! Точно! Я дам существу имя «Чудо»! В Сидхейме нет ничего подобного! Это существо прекрасно и удивительно! И совершенно безвредно! Посмотрите, как оно устало! Прямо, как вы, господин Охотник! Мне так жаль это создание! Я хочу ему помочь! Придумал, господин Охотник! Нет, нет, лежите, не вставайте! Я все сделаю сам! Сварт и не собирался вставать, точнее, не мог, даже если и хотел. Он планировал так пролежать несколько дней или несколько сотен лет — как повезет, ведь маловероятно, что кто-то, наделенный жизненный силой, отправится на прогулку в Морхейм и случайно его найдет. Вдруг запахло жареным. Охнэр не мог повернуть голову, чтобы посмотреть, чем занят сид, но, судя по золотым вспышкам, он колдовал. Или что-то готовил. «Интересно, что снова придумал этот болван?» — подумал сварт. — А вот и вкуснятина для волшебного и доброго существа! Я принес тебе подарок, который поднимет настроение!.. Не может быть! Нет! Чудо умерло! Господин Охотник! Идите сюда! Взгляните! Прекрасное существо не шевелится! Может оно впало в спячку, как ледяные альвы? Охнэр сперва не поверил, что гроза Морхейма умерла, но вдруг его окутало облако жизненной силы, отделившейся от тела в момент смерти. Сварт с жадностью поглотил ее и снова обрел способность двигаться. Размяв конечности, он, прихрамывая, подошел к ученому, который в расстроенных чувствах стоял рядом с тушей мертвого паука, держа в руках поднос с яичницей. *** — Тварь сдохла, — подтвердил сварт, сплюнув на пол, ведь послевкусие жизненной силы паука было крайне отвратительным. — Не может быть! Когда я вошел в пещеру, Чудо было живым! Оно радостно приветствовало меня, встав на задние лапки! Я видел в его глазах восторг! — сокрушался ученый. — Это был ужас, господин Мелерион, — с усмешкой ответил Охнэр, изучая взглядом поднос, — Откуда у вас яйца? Или вы принесли их в Морхейм в качестве платы за сопровождение? Сид с жалостью посмотрел на сварта, словно тот сказал какую-то глупость. — Я нашел их под пухом рядом с золотым гобеленом. Очевидно же, что Чудо ведет домашнее хозяйство, как сидши, и держит кур, уток или гусей… Охотник перевел взгляд с подноса на труп и вдруг расхохотался. Ученый обиженно надулся и потребовал объяснений. — Уважаемый господин ученый, давайте-ка, я вас немного просвещу: ваше «Чудо» — это древний гигантский паук, известный как Белая королева Морхейма, а точнее — паучиха. Она, видимо, недавно отложила кладку яиц, ту самую, которую вы так любезно пожарили, чтобы ее побаловать. Полагаю, что паучиха умерла от шока, когда увидела, что вы сделали с ее потомством. Она была последней в своем роде, и не могу сказать, что мне ее жаль. — Не может быть, господин Охотник! — замотал головой сид, — если Его Величество узнает, что я погубил редкое существо, то замурует меня в Сидерхолле! Умоляю вас, не сообщайте ему! А я обязуюсь всячески помогать вам и прославлять ваше доброе имя, чтобы снискать особое расположение короля! И может даже самой Королевы! Охнэр устало отмахнулся от неугомонного ученого, окидывая взглядом логово в надежде поживиться. Вдруг он увидел белый шар, матово светящийся во мраке пещеры. — Посмотрите-ка, господин Охотник! Это похоже на яйцо, которое я пожарил! — воскликнул сид. Сварт подобрал находку, прикидывая, сколько заработает на Черном рынке, если продаст реликт, а затем пошел к Тропе. Ученый молча последовал за ним. Мертвецы в страхе расступались перед ними, словно они были ставленниками Королевы Проклятых. — Ох, господин Охотник, неужели Mortales Vitale испугал ваш грозный вид? — спросил неунывающий сид, с любопытством рассматривая мертвецов. — Нисколько, господин ученый. Просто я поглотил жизненную силу Белой королевы, поэтому они меня за нее и принимают, ведь мы, сварты, раса такая: что едим — из того и состоим. — Не может быть, господин Охотник! Мастер Вивикусарион сказал, что вы пьете бычью кровь и ничего более! Охнэр остановился и с усмешкой посмотрел на горе-ученого, заламывающего руки. — Он, видимо, хотел от вас избавиться, господин ученый, ведь за такую глупость я сразу убиваю, — серьезно ответил сварт. — Дайте мне шанс исправить ошибку, господин Охотник! — взмолился сид, — В следующий раз я приведу вам живого быка! Нет! Пригоню целое стадо! Охнэр сжал кулаки, чтобы пристукнуть придворного, но тот махнул на прощание рукой и исчез, оставив на Тропе кувшин, который сварт откупорил и задумчиво понюхал. — Вот же болван! Это мое любимое вино сорта «Бычья кровь». Охнэр покачал головой и переместился в таверну Разлома, чтобы обмыть свое очередное воскрешение. Красота убивает — Я хочу, чтобы вы меня убили, господин Ohner. Охотник с удивлением посмотрел на высокого сида в расшитом серебряными нитями кафтане. На груди незнакомца висел медальон с гербом королевского дома, а на плаще был вышит знак советника высшей категории. — Какая прелесть, господин советник, я как раз хотел кого-нибудь прикончить. И желательно — высокопоставленного сида, чтобы меня четвертовали, — с усмешкой ответил сварт и закинул ноги на кособокий стол, что мог себе позволить даже в присутствии благородного вельможи, ведь был у себя дома, точнее, в лачуге, которую наспех обустроил на границе Морхейма. — Уверяю вас, господин Ohner, никто не узнает, что моя смерть — ваших рук дело, ведь я позабочусь о соответствующей легенде, а также о вашем будущем, отписав половину владений в Сидхейме. В Западном, разумеется, — невозмутимо продолжил сид, брезгливо изучая жилище сварта. — О нет, уважаемый господин советник, так близко к королю я находиться не желаю. Видите ли, я самый разыскиваемый преступник Ледхейма и Свартхейма. Не хватало еще, чтобы владыка Сидхейма объявил на меня охоту, ведь убийство его верноподданного не вызовет должный восторг Его Величества, — ответил в тон гостю Охотник, недвусмысленно сверля взглядом дверь. — Вы неправильно меня поняли, господин Ohner, — продолжил сид, с трудом оторвавшись от созерцания отражения в зеркале на стене, — я предлагаю в качестве платы не имущество, а свои годы жизни, которые вы заберете у меня, и тем самым убьете, но только с одним условием: я должен превратиться в живого мертвеца. О Небо! Что я говорю? Нет, не так. Советник обворожительно улыбнулся себе в отражении зеркала, кокетливо отбросил прядь длинных серебристых волос и подмигнул. — В живого и навеки прекрасного мертвеца. Охнэр с грохотом опустил ноги на пол, озадаченно почесав затылок. Нет, он определенно не понимал одержимость сидов красотой, искусством и пирами. Возможно, король Сидвиллиат подмешивает им какую-то дурь в вино. — Господин советник, для поддержания красоты есть маски, чары, массаж лица на худой конец… — Если бы не ваша отвратительная, продажная и лишенная каких-либо принципов репутация, господин Ohner, ноги моей здесь бы не было, — надменно перебил сварта вельможа, продолжая любовно изучать свое отражение в зеркале, — но вам, невоспитанной деревенщине, простительно не знать, что магия покидает Сидхейм. И в будущем никакие чары и маски не спасут меня от неумолимого хода времени, поэтому я хочу умереть сейчас, пока безумно красив. Охнэр все понял, по крайне мере, сделал вид. — Сколько лет жизни вы предлагаете? — уточнил сварт, потирая руки.