– Слышишь, пророчица, не смей! – Кто-то касается виска, и приятное тепло растекается по телу. Поцелуй. Это был поцелуй. И шепот в самое ухо: – Живи, Полина. Я снова проваливаюсь в сон, снова танцую. Со мной рядом кружится рыжая девушка в зеленых одеждах. Ее длинные волосы развеваются на ветру, путаются, но ей, похоже и дела нет. Она смотрит на меня и смеется – заразительно, звонко. И я не могу удержаться – смеюсь в ответ. А потом что-то происходит. Мир преображается, темнеет. Небо заволакивают черные грозовые тучи. Дождь. Это должно радовать меня. Рыжая пугается, и ее страх передается мне. Тонкие пальцы цепляются за мое запястье, тянут вдаль от воды. – Она совсем близко! – кричит девушка, но слова теряются в раскате грома и шуме штормящего озера. Я громко выдыхаю, она дергает меня, прижимает к себе. – Проснись, – говорит голосом Глеба. – Прошу тебя, Полевая. Но я не могу проснуться – повсюду темнота, она глушит звуки, стирает пейзаж. Мне страшно. Рыжая исчезает, и я одна. И скоро придет смерть. Я знаю точно. Скоро ничего не будет... Кто-то берет меня за руку, переплетает пальцы и шепчет в самое ухо: – И не надо... Я проваливаюсь под воду, судорожно вдыхаю. Легкие горят огнем, я захлебываюсь, пытаюсь вынырнуть, но ноги опутывают водоросли и тянут вниз. Вокруг вода – холодная, мутная. И голос: – Не нужно бороться. Иди ко мне. Опускаюсь на дно. Мягкий песок сминается пальцами ног, темнота обволакивает, успокаивает. Сил почти нет, да и не нужны они. Зачем? Все равно в конце нас забирает тьма... – Живи! Чьи-то руки хватают за плечи, тянут вверх, к воздуху. Я прихожу в себя, начинаю судорожно грести, выпутываться из плена, наконец вырываюсь и громко вдыхаю воздух. Солнечный свет слепит, свобода пьянит. Я жива, жива! Свет и правда слепил. Пробивался сквозь не до конца задернутую штору и бил в глаза. Я зажмурилась. Поморгала, постепенно привыкая к освещению. И тут же натолкнулась на пристальный взгляд Лары. – Планируешь убить меня во сне? – спросила я пересохшими губами. Очень хотелось пить. – Гляди-ка, пришла в себя! – Защитница встала и расправила несуществующие складки на юбке. – Позову Кирилла. Наконец-то все выдохнут с облегчением и перестанут мысленно тебя хоронить. Она вышла, а я повернулась к окну. Живот все еще болел, но уже терпимо. А еще была слабость – шевелиться не хотелось, думать тоже. Я с трудом поняла, что нахожусь в комнате Влада, на огромной кровати. Высокие стойки увенчаны складками балдахина – роскошными и подавляющими. Как и хозяин комнаты. Он появился почти бесшумно, словно лишним звуком боялся сделать больно. Больно не было. Хотелось спать. – Вот почему нельзя играться с нали, – строго сказал Влад и присел рядом. Положил руку мне на живот. – Болит? Я кивнула – еле-еле, на сколько хватило сил. – Пить хочу. Он налил воды в стакан, помог подняться. Близко. От знакомого запаха защипали глаза. К слову сказать, после нескольких глотков мне стало легче. Я расслабилась, прижавшись спиной к груди Влада, и мысленно пожелала, чтобы он не отпускал меня. Никогда. – Ты напугала меня. Очень, – серьезно сказал он. – Альрик хорошо постарался вчера. – Альрик – редкостная сволочь, но я могу его понять. Кен сольвейга иногда сносит крышу. Только это было не вчера, а на прошлой неделе. Я обернулась, недоверчиво заглянула ему в лицо. – Ты шесть дней без сознания, Поля. – Так долго... – Я нахмурилась. Шесть дней. Да за это время Тан уже успел все понять и подготовиться. – Чернокнижник в городе. У него Кира. – Попыталась подняться, не сработало. Тело не слушалось совершенно. – Нужно найти его. – Все, что тебе сейчас нужно – лежать. – Влад уложил меня обратно и укрыл одеялом под самый подбородок. Я ощутила легкое разочарование оттого, что он больше не обнимает меня. Проклятие вернулось вместе с силами, что уж поделаешь. – Я запрещаю тебе вставать. Как вождь. Я хотела ответить, но его указательный палец лег мне на губы. – Ты уже достаточно сделала. Позволь теперь мне. С каждым разом он все ближе, и все сложнее помнить прошлые обиды. – Почему ты не помог мне? – тихо спросила я. – Ну, как тогда, после ясновидицы? – Ты бы умерла. Сразу на месте. Нельзя вливать кен истощенным. Я замолчала. Не знала, что сказать, но сказать хотелось. Почувствовать себя вновь атли — частью целого. Не врагом. Самые сложные дни моей жизни — то время, когда я была охотницей. Как же я устала! А ведь это только полпути – скоро надо будет разбираться с колдуном, но в таком состоянии я точно не смогу. После Альрика, наверное, год придется восстанавливаться. Чертовы охотники! Одного взгляда на Бена хватило, чтобы понять: некоторые неисправимы. Я нахмурилась. – Охотники, похоже, обустроились в Липецке, – сказала и посмотрела на Влада. – Не к добру это. Влад ничего не ответил. Опустил глаза, словно обдумывал сказанное, затем кивнул. Показалось, он догадывался о чем-то таком, ну или хотя бы предполагал. Если честно, меньше всего мне хотелось говорить об охотниках, а о Тане Влад, похоже, говорить был не настроен. Нужно восстановиться. Дать себе несколько дней, а потом никто не остановит меня, не удержит от поисков колдуна. Каким-то внутренним чувством я понимала – Тан заплатит. У каждого из нас своя цена. Я не отступлю, Влад не отступит – теперь я не была уверена, кто из нас ненавидит Чернокнижника сильнее. На войне не помнят обид – на войне заключаются альянсы даже между потенциальными врагами. Мы с Владом врагами не были. К тому же он уже понял, на что я способна, и обязательно использует это. Я научусь контролировать свои способности. А когда научусь, Тану придется принять это. Я еще раз посмотрела на Влада – украдкой, из полуопущенных ресниц. Все же я рада, что теперь не одна – в атли гораздо легче переносить тяготы, чем в не обустроенной квартире Глеба. Далеко от племени на меня нападала тоска и безысходность. Дверь распахнулась настежь, и вошла Лара, а за ней Глеб и Рита. Сестра, как всегда, бледнела и прижимала руки в груди. Хоть не причитает, и то хорошо. Влад поднялся, и на его место уселся Глеб. Взял меня за руку и заботливо всмотрелся в лицо. Лара поставила на тумбочку у кровати чашку с дымящейся жижей, от которой исходил тошнотворный запах. – Это карое – восстанавливающий отвар, – пояснила защитница. – Выпить лучше сразу. На вкус гадость еще та. – Ты как? – спросил Глеб и сжал мою ладонь. – Я серьезно испугался, Полевая. – Постоянно хочу спать, в остальном нормально, – вымученно улыбнулась я и проводила взглядом Влада. Он вышел молча, и в комнате резко стало пусто. Даже несмотря на Лару, Глеба и жалостливую Риту. – Ты действительно без крыши, – безэмоционально произнесла защитница и подошла к окну. – Ты видела их? Первозданных? – Как сейчас тебя. А еще двадцать древних охотников на чертовом заседании. Она покачала головой и ничего не ответила. Рита, наконец, вынырнула из полу-испуганного состояния и кинулась меня обнимать. Скоро моя майка была полностью мокрая от ее слез. По мере того, как я приходила в себя, начинала ощущать дикую необходимость сходить в душ. Рита тут же сунула мне под нос чашку с карое, и меня передернуло от отвращения. Вкус у напитка был еще противнее, чем запах, но я заставила себя выпить до конца. Чем быстрее восстановлюсь, тем лучше. Рита еще долго причитала, а потом ей позвонил Филипп, и она вышла. Лара тоже покинула комнату, оставляя нас с Глебом вдвоем. – Рад, что ты снова с нами, – произнес он, хмурясь. – Быть охотником стремно. – Это точно. Особенно если учесть мероприятия, которые должен посещать. А еще они устроили пыточную в одном из зданий в центре. Как думаешь, зачем? – Фига се! – Похоже, кое-кто из них задержится тут надолго. – Мне вспомнились полные бессильной злости глаза Мишеля. Его слова на приеме у охотников. – Слушай, а ты знаешь что-нибудь о драуграх? Ну, помимо легенд. Думаешь, они существуют? – С чего ты взяла? – осторожно поинтересовался он. Слишком осторожно. Глеб совершенно не умел хитрить.