– Ты прав, вопрос нескромный. И неуместный. – Я прекрасно вижу ауры, Полина. Особенно до и после – они отличаются... особым свечением. – Мы не торопимся, ясно! – взорвалась я и встала. – Ты, кажется, на охоту собирался. А я спать хочу. Устала. – Да, что-то засиделись мы. Мирослав тоже поднялся, и я разглядела на его лице довольную улыбку. Ну, прохвост, а! Так бы и врезала больно. Где там у Евы хранится скалка? Впрочем, чего еще можно ждать от мужчины, который дружит с Владом Вермундом? Одного поля ягоды! Затем он попрощался и ушел, а я отправилась в спальню. Небольшая, но уютная комната располагала, так и хотелось поскорее улечься на широкую, мягкую кровать и уснуть. Но вместо этого я подошла к окну. Долина светилась огнями, и это было еще красивее, чем то, как она выглядела утром. Не мудрено, что Мирослав влюбился в это место. Я и сама, кажется, начинала в него влюбляться. На улицу я смотрела долго, словно завороженная, а из головы не шли слова вождя альва. Засели там прочно и никак не прогонялись, хотя я очень старалась. И только здесь, вдали от дома, стало очевидным, что скучаю я совсем не по тому человеку, с которым живу. Это было так откровенно и страшно, что я испугалась собственных пробудившихся эмоций. Это неправда, твердила я себе, проклятия больше нет! А потом возник вопрос, логичный и пугающий: что, если мои ощущения были вызваны вовсе не проклятием? От этой мысли бросило в жар, и я тут же убедила себя, что это не так. Это все Мирослав со своими разговорами и мое самовнушение. Завтра поутру я посмеюсь над сегодняшними страхами. Я, наконец, улеглась – как была, в одежде – и закрыла глаза. Нет, все же волшебно – проснуться в России, а уснуть в Швейцарии. Глава 25. Запреты и рамки Разбудило меня солнце, пробивающееся сквозь занавески. Мне было невероятно уютно здесь, на мягкой кровати, далеко от опасностей большого мира, и совершенно не хотелось возвращаться. Не помню, что снилось ночью, но впервые не просыпалась от тревожного чувства потери и разочарования. И утро действительно было добрым. Еву я нашла на кухне – она смотрелась в переднике и с поварешкой так естественно, что я невольно залюбовалась. Защитница улыбнулась. – Кофе готов. Сейчас накрою на стол. Мирослав вошел в дом с охапкой дров. Я сдержанно поздоровалась и отвернулась – вспомнился вчерашний разговор, и отчего-то стало не по себе. Вождь альва подбросил бревен в огонь и присел рядом за стол. – Как спалось? – спросил, как ни в чем не бывало. – Замечательно, – уклончиво ответила я. – Звонил Владу. Они, конечно, очень испугались, но рады, что мы живы. Так что позавтракаем, и отправимся домой. – Отлично. – Ну не злись, – ласково произнес Мирослав и взял меня за руку. – Я добра желаю. Моя дочь от первой жены, если бы не погибла, твоего возраста была бы. Возможно, в тебе я ее вижу. – Дочь? – удивилась я. Неприлично уставилась на него, пытаясь сопоставить его внешность с предполагаемым возрастом. Не вышло. Слишком молодо он выглядел для пятидесятилетнего дядечки. Неправдоподобно молодо. – Мне много лет, Полина. Сильные хищные долго не стареют. А еще я был юн, когда пришла пора править – мне только исполнилось пятнадцать. Слишком рано – я теперь понимаю это. Юношеский максимализм не давал замечать многих вещей. – Считаешь, я тоже... максималистка? – с горечью спросила я. – Думаю, ты несчастна. Но возможно, мне так только кажется. Я не буду больше лезть, это твоя жизнь. И убеждал я тебя не со зла. Таковы реалии хищных. – Знаю. Но мнения не поменяю. Слишком поздно я узнала о том, кто я. Видимо, меня не переделаешь. От откровенного разговора с Мирославом стало легче. Все же хорошо, что мы все выяснили. Не хотелось бы недомолвок и обид, мне действительно нравился вождь альва. Мне даже захотелось обнять его, но я не успела... Резко дернулась назад, со стола полетела тарелки и ложки. Мозг полыхнул ярко-красным, виски заныли, а я, кажется, полетела на пол. Охотник входит внезапно. Ева сидит на корточках и собирает осколки с пола. Поднимает голову, ее глаза расширяются от ужаса, но лишь на миг. Он рвет ее жилу и идет дальше. К нам. Мы в спальне. Я лежу на кровати, Мирослав сидит рядом и о чем-то серьезно говорит. Охотник распахивает дверь, сейчас я увижу его лицо... Вскрик справа заставляет меня повернуть голову. У окна стоит Майя – замерла, словно изваяние. И я уже знаю, знаю... Нет! Я вскинулась и очнулась. На кровати. Рядом с Мирославом. – Видение? – спросил он, но я подскочила, как ошпаренная. – Нужно уходить. Охотник. Сейчас. Зови Еву. Забери нас отсюда. – Не могу забрать всех, – мгновенно среагировал Мир и тоже подскочил. – Одного. Максимум двоих. – Тогда уводи Еву и Майю. Он покачал головой. – Влад меня убьет... – Пусть катится! Из них никто не может драться. А я могу. Скорее, Мир! Он смотрел на меня несколько секунд, хотя мне показалось, вечность. Затем взял Майю за руку и громко позвал: – Ева, сюда, быстро! – Ева вбежала, как пуля – наверное, тон Мирослава на нее подействовал. На лице был написан испуг. – Руку. Она тут же подчинилась. – Вернись за мной, – попросила я, и Мир кивнул. А затем они исчезли. Только что стояли в спальне, а потом – бац, и нет их. Так вот как со стороны выглядит телепортация! Глазом моргнул, и картинка поменялась. И ты стоишь один посреди опустевшей спальни, в доме, который больше не кажется таким милым и безопасным, и ждешь, кто придет быстрее – Мирослав или охотник. Я поежилась. Мир успеет. Ему всего-то надо пару слов Владу сказать да отдышаться две минуты. Что такое две минуты? Я и больше наедине с охотниками проводила. Соберись, Полина. Ты знаешь, как действовать. Послать сигнал в жилу, собрать кен, подвести к ладоням. Выходило плохо, а кена было мало. Слишком мало, чтобы выстоять даже против молодого. Да что со мной? Полгода прошло, а все еще выжата, как губка. Неужели кен колдуна действительно яд для сольвейга? В прихожей хлопнула дверь, и я вздрогнула. Стул! Подпереть дверь стулом. Я такое в фильмах видела. А потом вылезти в окно и бежать. Спрятаться, пока не вернется Мир. Ну, где же ты, Мирослав? Почему так долго? Я метнулась за стулом, схватила его, но тут же застыла на месте – на меня из проема двери смотрел охотник. Наблюдал насмешливо, но пристально, как кот за мечущейся мышкой. Щупальца не выпускал и не приближался. Наверное, был уверен, что я никуда не денусь. Я бы и не делась. Я вообще забыла, как двигаться, думать, говорить. Этот охотник внушал мне ужас – животный, неконтролируемый. А его глаза – карие с темно-красными вкраплениями гипнотизировали. – Ай-яй-яй, Полина. Какая ты испорченная девочка, – улыбнулся он. – Разве тебе не говорили, что пить ясновидцев плохо? – Бен... – прошептала я, выпустила стул и вжалась в стену. – А я вспоминал тебя, знаешь... Ты очень глупо поступила, отказавшись от благодати. Но мы это исправим. Я буду суров, но справедлив. И перед смертью ты все поймешь, обещаю. Улыбка сошла с лица охотника, и он шагнул ко мне. Я еще сильнее вжалась в стену, боясь пошевелиться. Забыла и про свой кен, и про возможный способ побега. Да что там, я забыла, как дышать! Смотрела в манящие глаза Бена и растворялась в них. Полностью подчиненная его гипнотическому влиянию. Как кролик перед удавом.