– Но ведь кто-то же должен быть! – повторила она. – Он нигде не работает, и его нет дома. Куда он мог деться? Почему они не хватились его? – Насколько я могу судить, его видят дома крайне редко, поэтому его отсутствие никого не удивило, – ответил Телман, глядя на Грейси, затем повернулся к Шарлотте. – Видите ли, его образ жизни не похож на тот, который обычно ведут молодые люди его круга. Он крайне редко посещает клуб, поэтому никто не задался вопросом, что его давно не видно. Его нигде не знают, он ни с кем не водит дружбы, не занимается спортом, не заключает пари… ничего такого, что делает жизнь… жизнью! Телман прочистил горло. – Я вижу одних и тех же людей почти каждый божий день. Пропади я, и они тотчас меня хватятся, начнут задавать вопросы. Шарлотта нахмурила брови. Все это было тревожно и одновременно слишком расплывчато. Ей на ум пришла одна не очень приличная мысль, однако ситуация была слишком серьезной, чтобы думать о таких вещах, как приличия. Вместе с тем она понимала и ее деликатность, особенно в присутствии Грейси. – Он не женат, – начала она издалека. – И, насколько нам известно, ни за кем не ухаживает. Скажите, у него есть?.. – Шарлотта умолкла, не зная, как выразиться. – Ничего не нашли, – торопливо ответил Телман, перебивая ее. – Насколько я могу судить, это несчастный человек. – Он посмотрел на Грейси. – Все как вы говорили. Много пьет, а пьяный становится невыносим. Растерял практически всех своих друзей. Они не желают с ним больше общаться. Впрочем, глубже я еще не успел копнуть. Но его никто не видел. Он же, похоже, не планировал никуда уезжать. Так что где бы он сейчас ни был, он уехал туда в спешке. – И захватил с собой Мартина Гарви? – уточнила Грейси, помешивая на сковороде лук и не глядя на Телмана. – Но почему кухарка ничего не знала? И Белла? Наверняка они что-то слышали. Не мог же он уехать без всяких чемоданов и личных вещей. Джентльмены так не поступают. – Никогда, – согласилась Шарлотта. – Кстати, вы ничего не сказали про письма. Их пересылают ему? Кто-то другой может отклонять приглашения, но личные письма? Разве они ему не нужны? – Его отец? – предположил Телман. – Возможно, – согласилась Шарлотта. – Хотя вряд ли он сам опускает их в почтовый ящик. Обычно сделать это посылают лакея. Неужели Стивен уехал в такое секретное место, что домашней прислуге не следует об этом знать? И почему Мартин ничего не сообщил Тильде? – Может, не успел, – предположил Телман. – Например, это могло быть неожиданное приглашение или, по крайней мере, внезапное решение с его стороны. – Уехать куда-то, откуда Мартин не может даже отправить письмо, пусть не самой Тильде, но хотя бы кому-то, кто ее знает, – с сомнением в голосе рассудила Шарлотта. Добавив на сковороду картофель и капусту, Грейси перемешала их с луком, чтобы они хорошенько поджарились до коричневого цвета. – Если честно, мне все это не нравится, – тихо сказала она. – Так не бывает. Здесь что-то нечисто. – Согласна. – Шарлотта в упор посмотрела на Телмана. Тот твердо посмотрел ей в глаза. Взгляд его ни на секунду не дрогнул. – Я не знаю, что в моих силах делать дальше, миссис Питт. У полиции нет причин кого-то допрашивать. Меня пару раз довольно грубо выставили за порог и посоветовали не совать нос в чужие дела. Я был вынужден притворяться, что это связано с кражей. Мол, мистер Гаррик мог быть свидетелем. – Телман поморщился, как будто необходимость лгать доставляла ему физическую боль. Интересно, подумала Шарлотта, догадывается ли Грейси, чего ему стоит выполнение ее просьбы? Она посмотрела на спину служанки – прямую и напряженную. Сейчас внимание Грейси было целиком и полностью сосредоточено на сковороде: осторожно приподняв лопаткой готовое жаркое, она положила его цельным куском на тарелку. – Спасибо. – Телман с видимой благодарностью взял у нее тарелку. Однако взялся за еду лишь после того, как Шарлотта легким кивком указала, что он может приступить к трапезе. – Что нам теперь делать? – спросила Грейси, уменьшая пламя в плите и заваривая чай. – Нельзя же оставлять все как есть. Он ведь не растворился в воздухе. Если с ним что-то случилось, то, скорее всего, убийство. Или обоих, или одного Мартина. – Она повернулась к Шарлотте. – Вы считаете, что с мистером Гарриком случился припадок буйства и он ударил Мартина так сильно, что тот умер? А теперь они покрывают его, чтобы спасти от суда? Или даже отправили его за границу или что-то в этом роде? Шарлотта уже было сказала «Нет, конечно!», как вдруг поймала себя на том, что тоже рассматривает такую возможность. Телман шумно вздохнул, но у него был полный рот еды. – Думаю, нам следует как можно больше узнать про этих Гарриков, – сказала Шарлотта, осторожно подбирая слова. Грейси тут же навострила уши. – Вы снова попросите леди Веспасию? – спросила она с надеждой в голосе. Она была наслышана про помощь Веспасии в расследовании других случаев, а один раз сподобилась видеть ее воочию и даже ответить на ее вопрос. Однажды Веспасия посетила Кеппел-стрит. Для Грейси ее визит был сродни визиту самой королевы. Правда, королева была невысокого роста и пухлая, Веспасия же – величественная и прекрасная, как и подобает настоящей монархине. Но что еще важнее, она искренне хотела помочь в расследовании преступлений. Да, это была истинная леди, с присущим ей вкусом и шиком, но она помогла им раскрыть не одно дело, а значит, была частью их тесного круга. – Она не может не знать, – добавила Грейси. Ей самой очень хотелось в это верить. Шарлотта посмотрела на ее взволнованное лицо, затем на Телмана, который не выносил аристократов и тем более разного рода любителей, вмешивающихся в дела полиции, особенно женщин. Заметив в его глазах нечто вроде насмешки, правда, непонятно, в чей адрес, она не стала ничего говорить, как будто в знак молчаливого согласия с его мнением. Когда же он тоже промолчал, она кивнула. – Вряд ли я смогу предложить что-то лучше. Мы уже признали, что для полиции нет повода вмешиваться, хотя здесь явно что-то не так, – согласился он. – Так что на помощь стражей порядка рассчитывать не приходится. *** В тот вечер было слишком поздно даже звонить тете Веспасии. Но утром Шарлотта нарядилась в свое лучшее выходное платье, пусть даже и прошлогоднего фасона, который, впрочем, она не видела смысла как-то менять. После перехода Питта из кресла начальника отделения на Боу-стрит в Особую службу у нее не возникало повода, да и случая, посещать какие-то важные общественные мероприятия. Но лишь сейчас, глядя на приевшийся гардероб, она осознала это со всей силой. Увы, новое платье – не говоря уже про модное! – в нынешних обстоятельствах было для нее непозволительной роскошью, тем более что ей есть что надеть. А ведь еще недавно они с Питтом переживали, хватит ли им денег на еду и уголь. Обиднее всего то, что она лишена возможности помочь Томасу, что было бы важно само по себе, а кроме того, дало бы ей повод позаимствовать пару-тройку нарядов у Эмили или даже у тети Веспасии. Та хотя и старше ее на два поколения, однако примерно одного с ней роста. Вытащив из шкафа платье цвета спелой вишни, она надела его и в целом осталась довольна: оно сидело на ней идеально. Найти подходящую шляпку оказалось намного сложнее. Шарлотта остановила свой выбор на черной, с легким красноватым отливом. Не сказать чтобы шляпка эта ей действительно нравилась, просто ничего лучше не нашлось. Но какой визит без шляпки! И куда важнее, нежели ее собственные чувства, вдруг в одно и то же с ней время Веспасии нанесет визит кто-то еще? Не ставить же тетушку в неловкое положение! Никто не любит бедных родственников, даже дальних, и уж тем более тех, у которых напрочь отсутствует вкус в одежде. Грейси проводила ее с энтузиазмом и даже дала напоследок пару советов. Она бы никогда не позволила себе подобную дерзость, но волнение взяло верх над правилами хорошего тона. – Нужно узнать, что это за семья, – сказала она, нахмурив лоб. – Они явно с ним что-то сделали, и мы должны выяснить, что и почему. – Я скажу Веспасии правду, – ответила Шарлотта, стоя на крыльце и глядя на небо. День был прекрасный, солнечный, хотя и зябкий. – Дождя не будет, – заверила ее Грейси. – Это я и сама вижу. Я лишь подумала, что в такой день буквально все отправятся навещать друг дружку. Мне крупно повезет, если я застану ее одну. Очень не хотелось бы, что кто-то прерывал наш разговор. – Попытка не пытка, – с жаром сказала Грейси. – Да и лучше тети Веспасии я никого не могу придумать. Мы ведь никого больше не знаем, если только миссис Радли не знакома с ними? – От Эмили пользы мало, – ответила Шарлотта, спускаясь с крыльца на тротуар. – Она вращается в свете не слишком давно. Я вернусь, как только пойму, что узнала все, что смогла. До свидания! – С этими словами она решительно зашагала по улице, рассчитывая поймать кеб. В такой день, как этот, не хотелось экономить на деньгах и ехать с пересадками на нескольких омнибусах. Но даже если она и будет вынуждена воспользоваться омнибусом, все равно ей придется выйти заранее и проделать остаток расстояния до дома Веспасии пешком. Было бы верхом дурного тона и неблагоразумия сойти перед домом леди Веспасии Камминг-Гульд с омнибуса! Увы, когда она постучала в дверь особняка, открывшая ей горничная Веспасии, которая хорошо ее знала, сообщила, что, к великому сожалению, ее хозяйка решила воспользоваться такой замечательной погодой и на карете уехала в парк, чтобы там прогуляться. Шарлотта сама удивилась тому, как обидно ей стало! В Лондоне было немало парков, но парком с большой буквы называли только Гайд-парк. В общем, ей ничего не оставалось, как нанять другой кеб и велеть кучеру отвезти ее туда. В теплое время года в парке или рядом с ним можно было увидеть сотни карет, и выискивать нужную там было пустой тратой времени. Сегодня, в последние солнечные деньки сентября, с их прохладным ветром, рядом с ближайшим входом в парк стояло не более дюжины карет и еще несколько – чуть дальше. Рядом с ними, в тени деревьев, перемывая кому-то косточки, кучками стояли кучера и лакеи и то и дело оглядывались, не желая быть застуканными за досужей болтовней внезапно появившимся хозяином или хозяйкой. Лошади отдыхали, позвякивая блестящей на солнце упряжью, переминались с ноги на ногу. Шарлотта была готова, встретив Веспасию, составить ей компанию, даже если это означало бы прервать беседу тетушки с кем-то еще, даже с самой принцессой Уэльской. Впрочем, поскольку принцесса была глуха, то вряд ли Веспасия была бы увлечена беседой с ней, хотя они и были старыми подругами. Если же Веспасия беседует с какой-либо герцогиней или графиней, она вряд ли это поймет. Осознав это, Шарлотта громко ахнула и замедлила шаг. Пожалуй, ей следует проявлять осмотрительность, даже если собеседница Веспасии окажется ничем не примечательной особой. Веспасия вполне могла завязать беседу с актрисой или куртизанкой, если та покажется ей интересной. Она проходила уже по парку целых полчаса, от одной группы к другой, и даже стерла левую пятку, прежде чем наконец отыскала Веспасию. Та шла одна, гордо подняв голову, увенчанную шляпкой серо-стального цвета с широкими полями и прекрасным серебристым страусовым пером. Сама она была в платье чуть более бледного оттенка серого с белоснежным, похожим на морскую пену, кружевным жабо на горле. Услышав за спиной шаги Шарлотты по гравийной дорожке, она обернулась. – Смотрю, ты запыхалась, моя милая, – сказала Веспасия, вопросительно подняв брови. – Не иначе, это важно для тебя, коль ты так торопишься. – Она окинула придирчивым взглядом пыльный подол платья Шарлотты и ее кривобокую позу, по причине стертой левой ноги. – Может, на минутку присядем? – По несчастному виду Шарлотты она уже поняла, что с той что-то не так. – Спасибо, – согласилась Шарлотта. Натертая нога при каждом шаге напоминала о себе мучительной болью. Пытаясь ступать более-менее прямо, Шарлотта добрела до ближайшей скамейки и с благодарностью опустилась на сиденье. Еще пара мгновений – и она расстегнет ботинок и посмотрит, что можно сделать с натертой ногой. Веспасия окинула ее недоуменным взглядом. – Меня мучает любопытство, – сказала она с улыбкой, – что привело тебя в столь не типичное для тебя место, одну, да еще, похоже, потребовало преодоления физических трудностей. – Необходимость знать, – ответила Шарлотта, подвигав эксперимента ради ногой и морщась от боли. Чувствуя на себе недоуменные взгляды прохожих, пусть даже те – наверное, по причине того, что с ней рядом была Веспасия, – не рассматривали ее в упор, хотя наверняка задавались вопросом, кто она такая, Шарлотта расправила юбку и села чуть ровнее. Будь Веспасия озабочена собственной репутацией, она бы явно испытала неловкость, но, на счастье Шарлотты, ей было все равно, что думает о ней окружающий мир. – Что-то еще про Сэвила Райерсона? – негромко спросила Веспасия. – При всем моем желании, я не уверена, что могу хоть чем-то помочь. – Вообще-то, про мистера Фердинанда Гаррика, – уточнила Шарлотта. Веспасия сделала большие глаза. – Про Фердинанда Гаррика? Только не говори мне, что это как-то связано с убийством в Иден-Лодж. Это же полный абсурд! И, пожалуй, единственное, что не позволяет воспринимать случившееся как трагедию. Не хватало, чтобы теперь все превратилось в фарс. Шарлотта вопросительно посмотрела на Веспасию, не уверенная в том, следует ли серьезно воспринимать ее слова. Веспасия славилась своим язвительным чувством юмора, не знавшим снисхождения ни к кому. – Но почему? – спросила она. Лицо Веспасии сделалось печально-задумчивым и как будто чуточку брезгливым. – Фердинанд Гаррик из породы тех людей, которых принято называть «христианами с мускулами», моя дорогая, – ответила она. Судя по глазам Шарлотты, та поняла намек. – Человек кипучего, шумного характера, – продолжила она. – Ест только здоровую пищу, много двигается, любит холод и заставляет всех в его доме плясать под свою дудку. Держит не только себя, но и всех остальных в ежовых рукавицах, воображая, что это делает его ближе к Богу. Как и касторовое масло, он в ряде случаев бывает прав, но в целом с таким человеком, как он, трудно найти общий язык. Шарлотта спрятала улыбку. – Боюсь, это никак не связано с мистером Райерсоном, – сказала она. – Томас уехал в Александрию, чтобы выяснить как можно больше про Аешу Захари. Веспасия сидела совершенно неподвижно. Мимо них прошествовали два джентльмена. Оба приветственно коснулись полей своих шляп, она же сделала вид, что даже не заметила их. – В Александрию? – прошептала она. – Боже милостивый! Как я понимаю, его туда отправил Виктор Наррэуэй. Сам он никак не мог туда поехать? О, прошу прощения. Что за глупый вопрос. – Веспасия медленно выдохнула. – Значит, он серьезно взялся за дело. Рада это слышать. И когда же он уехал? – Четыре дня назад, – ответила Шарлотта. Лично ей самой эти четыре дня показались вечностью. Хотя Питт обычно отсутствовал целый день, ночи без него казались ей пустыми, как будто она забыла, как зажигать огонь. Тепло и душа дома как будто покинули ее вместе с ним. Интересно, скучал ли он по ней в те редкие моменты, когда ей случалось уезжать из дома? Ей очень хотелось надеяться, что скучал. – Он наверняка уже там, – добавила она. – Пожалуй, – согласилась Веспасия. – Думаю, Александрия ему понравится. Вряд ли она сильно изменилась за эти годы, по крайней мере ее дух. – Она слегка скривила губы. – Впрочем, я не была там с того времени, когда мистер Гладстон счел нужным подвергнуть город обстрелу. Вряд ли это прибавило египтянам любви к нам. С другой стороны, я бы не сказала, что это нас слишком беспокоит. Но Александрия не привыкла держать обиды. Скорее она, словно пищу, поглощает все, что попадает в нее, переваривает и превращает в часть себя. Так случилось с арабами, греками, римлянами, армянами, евреями, французами. Тогда почему бы и не с англичанами? Нам есть что ей предложить, она же охотно принимает все. Она на редкость всеядна. В этом заключается ее гений. Шарлотта с радостью задала бы Веспасии вопросы и получила на них ответы, однако с трудом заставила себя вернуться к тому единственному делу, на исход которого она могла повлиять. – Я хотела бы узнать как можно больше про Фердинанда Гаррика, потому что у подружки Грейси пропал брат, – пояснила она. – Грейси? – тотчас навострила уши Веспасия. – Это та самая маленькая горничная, чьего задиристого духа хватило бы на двоих рослых девиц? Откуда пропал этот ваш молодой человек и как к его исчезновению причастен Фердинанд Гаррик? Если он уволил его, то наверняка имел для этого причины, и спорить с ним по этому поводу бесполезно. Он человек твердых убеждений в том, что касается добродетели, и справедливость в его глазах гораздо важнее милосердия. – Насколько нам известно, он его не увольнял, – ответила Шарлотта, ощутив пробежавший по спине неприятный холодок. Хотя Веспасия по-прежнему говорила довольно игривым тоном, слова про милосердие были явно произнесены неспроста. В глазах ее собеседницы промелькнула тревога. – Вообще-то Мартин служил у сына Гаррика, Стивена, камердинером. – Шарлотта сокрушенно покачала головой. – Не знаю даже, почему я сказала «служил». Насколько мне известно, он до сих пор служит. Просто он вот уже почти три недели не давал о себе знать Тильде, хотя она единственная его родственница на всем белом свете и раньше за ним такого не водилось. Когда же Грейси отправилась в дом к Гаррикам деликатно навести справки, прислуга тоже была не в курсе его местонахождения. Кстати, Стивена, похоже, там тоже нет. Сначала они решили, что он просто заперся у себя в комнате, как с ним время от времени происходит. Но ему не посылают наверх пищу, а вниз не приносят грязное белье.