Ирина немного поерзала, чтобы убедиться, что память ее не подводит. Угол зрения сместился, и оказалось, что она лежит на обтянутых пятнистой тканью коленях мужчины лет сорока – сорока пяти. В лицо ей смотрели два внимательных глаза, имеющих, надо признать, весьма испуганное выражение. Глаза были то ли коричневые, но с легкой золотинкой. Про такие лет десять назад одна певица пела: «А твои глаза цвета виски, от меня они близко-близко». Вот и эти глаза были слишком близко, так близко, что Ирина дернулась, пытаясь вскочить и бежать. – Куда-а-а? – Мужские руки крепко схватили ее голову, водружая ее обратно. – До чего же вы резвая, девушка. Если вы хотите встать, то мы сейчас вам поможем, чтобы убедиться, что у вас нет сотрясения мозга. А то вы с размаху ударились о такую здоровую корягу, что я был уверен, что у вас череп расколется. Ира подняла руки и ощупала свою многострадальную голову, словно желая убедиться, что та действительно не расколота. На лбу обнаружилась шишка и что-то липкое. Ира посмотрела на руку – кровь. – Царапина у вас небольшая, швов накладывать не надо. Вы просто бровь рассекли, потому и кровь. Бровь вообще место такое, кровавое. Но ничего страшного. Может, попытаетесь встать? Или для начала сесть. Лень, помоги. Ирина скосила глаза и теперь видела второго мужчину, того, что помоложе. Он выглядел совсем испуганным. Что-то в его имени показалось Ирине неправильным, и она закрыла глаза, чтобы хорошенечко вспомнить. – Э-э-э, вам плохо? – В низком бархатном мужском голосе повысился градус обеспокоенности. Так, на сайте газеты «Курьер» упоминались имена сбежавших заключенных. Того, что помоложе, звали Игорь Беспалов, а этого молодого парня звали Леня, Леонид. Так, а как звали второго? Она снова напрягла память. Да, точно, Алексей Шевелев. Ирина распахнула глаза, села и уставилась прямо в лицо мужчине, у которого только что лежала головой на коленях. Он выглядел неожиданно симпатичным, к глазам цвета виски прилагалась щетина недельной давности, которая, надо признать, ему очень шла, прямой нос, четко очерченные губы, довольно пухлые и мягкие, а также падающая на лоб густая челка с чуть заметной сединой. Господи, ну надо же, на что, оказывается, она способна обращать внимание в такой ситуации. – Как вас зовут? – требовательно спросила она. – Что? – Как вас зовут? – повторила свой вопрос Ирина. – Вот он, – она мотнула головой в сторону молодого парня и слегка поморщилась оттого, что гудение в ней тут же усилилось, – Леня, это я уже поняла. А вы? – Имя, сестра, имя, – пробормотал мужчина, и Ирина невольно улыбнулась, потому что цитата из «Трех мушкетеров» пришлась как-то кстати, хоть и не к месту. – Меня зовут Александр. – Точно не Алексей? – Головой ударились вы, а не я, – довольно нелюбезно сообщил мужчина, – так что в своем имени я совершенно уверен. Меня зовут Александр Веретьев. И уж если соблюдать формальности, то и вы тогда представьтесь. – Ирина. Поливанова. Значит, вы оба – не беглые зэки. Казалось, он удивился, хотя лицо осталось невозмутимым, лишь в глазах промелькнула какая-то искра, на мгновение наполнив их янтарным блеском. – Ну, занимаясь бизнесом, трудно гарантировать, что никогда не сядешь, тем более в нашей стране. Но на данный момент мы точно не беглые зэки. Вы потому и побежали, что испугались, да? – Ну да, – кивнула Ирина и наконец поднялась на ноги. Оба мужчины тут же кинулись ее поддерживать, как будто она казалась немощной. – Спасибо, я сама. Мой сосед предупредил меня, что из колонии неподалеку сбежали двое заключенных, я нашла в Интернете информацию, и там было их описание. Вы извините, но она вполне подходила к вам. А у меня дома маленький сын, вот я и подумала… В глазах ее собеседника мелькнуло что-то похожее на уважение. – Вы идти-то можете? – спросил он. – Давайте мы вас до дома проводим, раз уж выяснилось, что мы – не беглые зэки и бояться нас не надо. – А кто вы? – уточнила Ирина, которая вдруг снова испугалась. За полтора месяца, проведенные в сельской глуши, она не видела ни одного чужого человека, а тут вдруг сразу двое. А вдруг они посланы именно по ее душу, а она сейчас сама приведет их в дом, к Ване. – Что ж вы так людей-то боитесь, девушка… Ирина? – Александр говорил с некоторой досадой в голосе, как будто она только что сильно его разочаровала. – Или вам есть что скрывать? – Всем нам есть что скрывать, – аккуратно ответила Ира. – Вы не обижайтесь, пожалуйста, но на всю нашу деревню всего два жилых дома. В одном живут пожилые муж с женой, а во втором – я с сыном. В таких условиях появление чужаков не может не настораживать, тем более что места у нас глухие, дороги рядом нет, так что появиться здесь случайно вы вряд ли могли. – В логике вам не откажешь. – Теперь он засмеялся и снова посмотрел на Ирину с уважением. – Но все очень просто. Мы – поисковики. – Кто? – Военно-исторический поисковый отряд. Слышали о таких? Поднимаем останки бойцов, погибших в годы Великой Отечественной войны. Зимой все больше сидим в архивах, ищем родственников, пополняем Книгу памяти, а летом выезжаем в экспедиции. Вот, в этом году неподалеку лагерь разбили, за лесом в начале болота. Вы про бирюковскую осаду слышали? – Да, конечно, я же местная. Точнее, бабушка моя здесь жила, а я к ней летом приезжала, на каникулы. Мальчишки любили на болота бегать, искали военные трофеи, я не очень, признаться, этим интересовалась. Да и болот побаивалась. А они нет. И про работу я вашу слышала и в Интернете читала. Большое вы дело делаете. Честно. За разговорами они дошли обратно до Ирининого двора. Она с беспокойством прислушалась, не слышен ли детский плач, но нет, сын, похоже, крепко спал, ничуть не встревоженный долгим материнским отсутствием. – Ира, нам нужна ваша помощь. – Да, конечно, – поспешно согласилась Ирина. – Может, в дом пройдем? Хотите, я вас чаем напою? – Неудобно, у вас ребенок спит. – Она невольно отметила, что Александр не упускал в разговоре ни одной мелочи, даже той, которая была второстепенной. Казалось, какое ему могло быть дело до ее спящего ребенка, но он, оказывается, это отметил и запомнил. – Хорошо, тогда я вас слушаю. – Скажите, к вам сегодня не приходил никто из наших? – Ко мне? – Ну, не к вам, а в деревню. Дело в том, что наш товарищ утром отправился сюда. Он родом из этих мест, хотел поговорить с земляками и не вернулся. Может быть, вы его видели? – Нет, я никого не видела, – пожала плечами Ирина. – Но с утра я ходила к соседям, мы чай с пирогами пили, а потом пару часов мы с сыном провели на речке, это от деревни минут десять ходу. После обеда я уснула вместе с сыном. Так что если в это время кто-то и приходил, то я вполне могла это пропустить. А кто из ваших отсюда родом? Вдруг я его знаю. Александр посмотрел на нее так оценивающе, что Ирина невольно покраснела. В ситцевом сарафане, с ненакрашенным лицом и заплетенными в две косички волосами она чувствовала себя неуверенно. – Нет, он вас постарше, хотя и ненамного, – наконец, сказал Александр. – Но если вы и правда всегда проводили здесь лето, то, может быть, его и помните. Нашего друга зовут Павел Головин. – Павлик, – воскликнула Ирина, отчего-то сильно обрадовавшись. – Конечно, я его помню. Вы правы, он был старше меня на четыре года, а его закадычный дружок Юрка Мохов на два, но я везде за ними таскалась, потому что девочек моего возраста в деревне вообще не было. А Павлик и Юрка никогда меня не обижали, хотя и относились снисходительно. А Юрка тоже у вас в отряде? Александр отрицательно покачал головой. – Нет, я даже никогда про такого не слышал, хотя Пашу знаю неплохо. Но бог знает, из-за чего они могли по жизни разойтись. Далеко не всех своих детских друзей мы сохраняем навсегда. Ирина, то есть если бы вы увидели Пашу, то вы бы его узнали? – Не знаю, я же его давно не видела, – пожала плечами Ирина. – Но думаю, что да. А что он хотел узнать? Зачем пошел в деревню? И уже в третий раз этот мужчина с невообразимыми глазами смотрел на нее с уважением. Под его взглядом внутри начинало что-то плавиться, будто положенное в поставленную на водяную баню кастрюльку масло. Или это Ирина так одичала за полтора месяца деревенской жизни? – Паша хотел поспрашивать, не тонул ли в здешних болотах кто-то из местных. – Этого я не знаю, я много лет сюда не приезжала, – в голосе Ирины звучало разочарование оттого, что она хотела, но не смогла быть полезной. – Нет, это произошло не в последние годы. Давно. – А-а-а, тогда ответ положительный. Тонул. Васятка Прохоров. Мальчик соседский. Это еще до моего рождения было, но нас, детей, сильно этим стращали. Но это Павлик и сам знает, его отец, когда ремнем порол, всегда Васятку вспоминал. Но Павлику и Юрке это ничуть не мешало на болота бегать. Судя по глазам, ничего нового в ее словах не было. – А в последнее время, скажем, в последний месяц, здесь никто чужой не появлялся? Ирина отрицательно замотала головой. – Нет, вот в этом я твердо убеждена. Мы с сыном живем здесь с конца апреля, и я голову на отсечение даю, что чужих не было. Она чуть запнулась перед последней фразой, и, конечно, Александр это сразу заметил. Посмотрел вопросительно, чуть изогнув бровь. Оставить этот немой вопрос без ответа было решительно невозможно, и, слегка смущаясь оттого, что может выглядеть глупо, Ирина поведала ему об отпечатке мужского сапога в своем дворе и дворе Полиекта Куликова. – Может, объяснение вашего соседа и верное, – задумчиво сказал Александр, внимательно выслушав ее сбивчивую речь. – Да и этих сбежавших уголовников, конечно, тоже со счетов списывать не стоит. Одно я знаю точно, это был не Паша. Он ушел из лагеря только сегодня утром. А вот куда подевался или кого встретил, вот это я очень хотел бы знать. Ладно, пока не совсем поздно, пойду поговорю с соседями вашими, может, Паша к ним сегодня заходил. Как вы считаете, они должны его помнить? – Вряд ли, потому что Полиект Кириллович хоть и отсюда родом, но в годы нашего детства на Севере жил. К матери своей, тете Маисе, приезжал редко. Я его, к примеру, совсем не помнила, как и он меня. Значит, и Павлика тоже. Но если он кого видел, то обязательно вам расскажет. Они со Светланой Георгиевной очень хорошие люди. Добрые. – Ладно, пойдем, Ленчик, – обратился Александр ко второму молодому человеку, который за все это время не проронил ни слова, – познакомимся с этими добрыми людьми. Оставим девушку в покое. Ей лечь бы надо, да и лоб наконец обработать. Кстати, если хотите, можно дойти до нашего лагеря, у нас там медсестра есть. – Да что вы, я сама, – снова смутилась Ира, представив, как она выглядит с рассеченной бровью и перемазанным кровью лицом. – А если у вас сотрясение мозга? Вы как вообще? Голова не болит? Не кружится? – Да все у меня в порядке. Александр, вы потом, когда Павлик найдется, дайте знать, что у него все в порядке. Да и встретилась бы я с ним с удовольствием. Друг детства как-никак. – Хорошо. – Он снова усмехнулся, словно плеснулось виски в хрустальном бокале, ловя солнечных зайчиков. – Обещаю. За информацию про зэков спасибо. Будем внимательны. – Осторожнее там, на болотах. – Слова вырвались у Ирины до того, как она оценила их уместность. Но ее собеседники не увидели в них ничего неуместного. – Мы профессионалы. Школу хорошую прошли, – серьезно сказал Александр. – Так что, наоборот, еще и за вами присмотрим. В обиду не дадим. – Подождите. – Ирина остановила мужчин, уже повернувшихся, чтобы уходить. – Я соседей по телефону предупрежу. У них собаки сторожевые. Если чужие идут, Полиект Кириллович их в вольер загоняет, а то разорвут. – Собаки? Это хорошо. Я правильно понимаю, что если бы в деревне сегодня были чужие, в том числе и Павел, то они бы подняли шум. – Да, правильно. Они ночью лаяли, как ненормальные. Полиект Кириллович сказал, что на грозу, но, может, и на чужих. А днем я лая не слышала. Но с речки это и невозможно, да и спала я днем крепко. В общем, постойте, я сейчас соседям позвоню. Она сбегала домой, взяла телефон, нажала на кнопку, включая его, бросила взгляд на сопящего сынишку и снова выбежала на крыльцо. Экран засветился молочным светом, показывая, что смартфон готов к работе. Ирина открыла последние вызовы, набрала номер Куликовых, коротко предупредила о нежданных гостях. – Он сейчас загонит собак, – сказала она, отключившись, и машинально открыла иконку текстовых сообщений, где жирно светилась цифра 1. Оно пришло с неизвестного номера и гласило: «Тебе не жить, сука. И щенку твоему тоже. В город лучше не возвращайся».