Кабинет пустовал. Можно с чистой совестью вытереть вспотевшие ладони, выпить какой-нибудь седативный препарат и уйти домой, а лучше всего сломать ногу, как Светлова, и до конца учебного года пролежать на диване. Закрыв кабинет на ключ, набросила куртку и спустилась на первый этаж. Привычно попрощавшись с вахтером, вышла на улицу и снова осмотрелась. Паранойя начинается, ей-богу. Напряжение не спадало даже по дороге домой, а окончательно добил телефон, когда я уже зашла в подъезд. Я даже уронила сумку, потому что вибрация показалась слишком сильной. К паранойе на мягких лапках присоединяется нервный тик, не иначе. К счастью, это была всего лишь Инна Павловна. Я прижала телефон плечом, ответив: – Алло! – и начала искать ключи. – Лолита Ивановна, добрый день. Мои оболтусы вас еще достали? – Добрый, Инна Павловна, – вздохнула я. – Есть небольшие проблемы, впрочем, как и в любом классе. – Неужели опять Орлов с Алексеевым что-то не поделили? – спросила она, даже не удивившись. – А часто они что-то не делят? Я уже открыла дверь и, кивнув выглянувшему с кухни дяде Коле, обратилась в слух. – Знаете, Лолита Ивановна, с первого сентября у них какая-то неприязнь. Алексеев только в этом году пришел в нашу школу, вроде его отец переехал в этот город по работе. Кстати, очень обаятельный мужчина, – мечтательно вздохнула Светлова, но потом, видимо, вспомнила, что речь все-таки о детях, и продолжила: – А Орлова я учила с пятого класса. Мальчик как мальчик. Учится хорошо, поведение удовлетворительное. Отец у него тоже ничего, вдовец. Жена погибла лет восемь вроде назад. Так, я опять что-то не о том, но так скучно дома валяться, даже поговорить не с кем. Читать – «посплетничать». Никогда не вступала в подобные разговоры в учительской, но сейчас, каюсь, стало интересно. – Говорите, Инна Павловна, думаю, ваш большой опыт общения с классом поможет мне лучше понять детей и найти к ним подход. Слова из Светловой после моего «зеленого сигнала» полились потоком. В комнате я поставила звонок на громкую связь, переоделась, сняла макияж, а Инна Павловна все говорила и говорила. Меня всегда удивляло, откуда иногда учителя знают личные подробности жизни родителей своих учеников. А Светлова была просто кладезем информации. Про Сергея я, в принципе, ничего нового не узнала. Женат второй раз, сын от первого брака. Про жену я сделала вывод, когда Ян сказал, что мачехе нет до него дела, а с матерью его мне даже когда-то удалось побеседовать, хоть и не скажу, что тот разговор был приятным. Потом Инна Павловна начала рассказывать, какая у Сергея харизматичная улыбка, какие красивые глаза… И вообще, он просто не мужчина, а мечта. Следом я послушала экскурс в жизнь других учеников и их родителей, иногда вставляя «да», «понятно», «интересно». Но Светловой активный собеседник и не нужен был, только свободные уши. – Знаете, Лолита Ивановна, про Орлова лишь могу сказать, что знаю из сведений, предоставляемых родителями. Адрес, место работы, семейное положение… Отец Германа не любитель потрепаться, как некоторые родители, да и мальчик сам не особо разговорчив. Может, в начале этого года начался переходный период, но с Алексеевым они не ладят. Сразу это были словесные перепалки, причем даже на уроках, на что мне не раз жаловались другие учителя, а во второй четверти случилась первая драка на уроке физкультуры. Я тогда не стала раздувать проблему, решив, что физкультура, соперничество разных команд и гормоны всему виной, но потом они начали мутузить друг друга на переменах. Несильно, думаю, что даже не знаю обо всех случаях, но после Нового года пришлось провести с ними беседу и пригрозить учетом в ИДН. Вроде успокоились, хоть напряжение между ними и не спадало. А тут, видно, весна и снова гормоны. Ничего, успокоятся. Дети-то успокоятся, а вот их родители… Тут уж не знаю. А Инна Павловна тоже хороша – надо было вызвать их в школу после первой перепалки, возможно, тогда бы все не зашло так далеко. Боялась показаться плохим педагогом? Думала, что только ее слова возымеют действие на подростков? Или Светловой плевать, или она пропустила очень много лекций в институте. А в итоге именно я, пусть и неосознанно, но столкнула этих самых родителей лбами. Вот всегда так! Хочешь как лучше, а получается… Вот тут даже не как всегда, а не получилось бы хуже. И забочусь я вовсе не об отцах, да даже не о себе, а о двух мальчиках, которые тут совсем ни при чем. Инна Павловна сказала много, но по существу – крупицы. И только повесив трубку, поняла, что это, наверное, было некрасиво. Я бы могла сама спросить у Григория Александровича, могла бы спросить и у Яна с Германом. Но любопытство, как известно… Так, оставим дела школьные, хотя они уже стали личными. Я пыталась постигнуть дзен, усиленно отдраивая кухню, на которой и так был порядок, под удивленным взглядом дяди Коли. Потом, найдя все съедобное в холодильнике и шкафчиках, приготовила обед, завтрак и ужин на неделю для всех, как мне показалось. И только когда схватилась за горячий противень без прихватки, дядя Коля меня наконец-то остановил: – Лолка, хватит это… господи, вчера же в передаче какой-то слышал по первому каналу… О, сублимировать, – поднял сосед указательный палец вверх с умным видом. – Все нормально, – сказала я первые слова с тех пор, как попрощалась со Светловой. – Ага, – недоверчиво буркнул дядя Коля. – С мужиком проблемы? – Нет у меня мужика. – Эх, Лолка, не проведешь старика… Маня сказала, что ты приходила с каким-то, да и ночевал он у тебя. Что, поматросил и бросил? – Дядя Коля, – почти простонала я. – Никто меня не матросил, да и мне уже не восемнадцать, чтобы переживать из-за мужчин. Сосед улыбнулся и поставил чайник, сказав мне: – Присаживайся и отдохни. А то скоро протрешь дыру где-нибудь. Я пока нам кофейку сделаю. Старших надо слушать. Я сняла хозяйственные перчатки и опустилась на стул, пока дядя Коля колдовал над чашками. В итоге мы с ним молча пообедали, выпили кофе, и я уже хотела пойти потереть еще что-нибудь, хотя бы посуду, когда сосед сказал, так и не переведя тему: – Знаешь, Лолка, возраст ни черта не важен. Сосед наш, Игнатий Василич, пару раз открыл моей Машке дверь подъезда, один раз сказал, что она красавица… А я что? А я ревную, хоть мы с ней и женаты целую вечность, хоть друг от друга никуда уже и не денемся… А вот все равно… Скребет какая-то мерзкая гадость в груди. Воспринимаю-то уже все более осознанно. Будь, конечно, мне лет двадцать, поработал бы кулаками по лицу этого Василича. В доказательство дядя Коля сжал ладони и стукнул себя в грудь. Жест бы выглядел комичным, если бы не был таким милым. Вот бы и через тридцать меня кто-то любил точно так же. – Дядя Коля, – сказала я. – Это же… даже слов нет. – Я старый дурак? – Нет, что вы? И даже не смейте думать так. – Вот, и ты не думай, что чего-то там не как-то там. Сказано это было неопределенно, но я поняла, что он имел в виду, и улыбнулась. В этот момент, как по заказу, на столе и подал сигнал мой телефон. Кстати, а зачем я взяла его на кухню? Неужели все-таки ждала звонка? ГЛАВА 20 Я гипнотизировала телефон, не зная, ответить или нет, пока дядя Коля не сказал: – Лолка, ты какого дьявола таращишься на него? От силы мысли трубка не поднимется. Звонок умолк, но через полминуты тишину в кухне снова прервала веселенькая трель. Дядя Коля вздохнул печально и покачал головой. Бегать – это выход, конечно. Но только от собственных мыслей не убежишь, да и менять место жительства я не собиралась в ближайшее время. Привыкла и к гармошке, и к скандалам, и к плову Валика… И не восемнадцать мне уже, чтобы с легкостью и юношеским максимализмом изменить все. – Да? – ответила я на звонок. – Привет, – какой-то выдох с облегчением в трубку. – Привет. – Встретимся? – Может, не сегодня? – спросила я как-то неуверенно. – Через час. – Хорошо. И зачем я согласилась? Забыв о присутствии дяди Коли на кухне, уставилась в чашку с остывшим кофе и задумалась. Григорий Александрович хорош. Он никогда не настаивает, не принуждает, но все равно делает по-своему. И даже как-то хочется подчиниться, если это можно так назвать. Может, глагол я неправильный подобрала, но первый, пришедший на ум. Сергей другой, его мотивы всегда понятны, но способы достижения цели… Напролом, любыми средствами, не заботясь о чужих чувствах. – Лолка! – позвал меня дядя Коля, и я посмотрела наконец-то на соседа. – Иди там марафет наведи, надень что-нибудь красивое. Ты не представляешь, на какие ухищрения Машка шла, когда на третьем свидании весь ее гардероб иссяк. А уж про косметику что говорить, – усмехнулся он, хлопнув себя по коленям. – Я думал, что у нее губы такие сладкие, а она их свеклой натерла, представляешь? Я улыбнулась в ответ и, помыв чашки, пошла в комнату. Не считала предстоящую встречу свиданием, поэтому только чуть мазнула тушью по глазам, пожалев, что сняла макияж после прихода домой, нанесла тонкий слой тонального крема и прошлась по губам едва заметной помадой. Насчет одежды тоже не стала переживать – достала из шкафа первую попавшуюся футболку и натянула джинсы. Еще пятнадцать минут, и нервозность начинает зашкаливать. Я ходила по комнате из угла в угол, постоянно бросая взгляд на время, и жалела, что никотиновая заначка закончилась. Обычно же на свидание надо опаздывать? Ну, это явно не про меня. Через пятьдесят восемь минут после звонка Григория Александровича я вышла из подъезда и увидела знакомую машину. Нервозность по шкале от одного до десяти достигла одиннадцати баллов. Я остановилась на тротуаре и, признаться, снова захотела сбежать. Раз, два, три… Вперед, Лола. Можно же все решить, не убегая. Я не хочу стать тем феноменом «лишнего человека», так хорошо описанного в русской литературе. Скорее, в этом пока еще не любовном треугольнике именно Сергей тот самый «лишний человек», как Онегин, как Печорин. Черт возьми! О чем я вообще думаю? Провожу какие-то дурацкие аналогии, хотя время и люди уже стали другими. Григорий Александрович, пока я, витая где-то в облаках, топталась на месте, смотрел на меня через открытое окно, но не торопил. За это ему тоже отдельная благодарность, иначе я бы точно сбежала. А еще мне было жутко неудобно за сегодняшнюю ситуацию в школе, как будто я во всем виновата. А что, собственно, случилось? Вроде ничего нестандартного. Надо просто вести себя как обычно. Я обошла машину и села внутрь, тут же улыбнувшись и посмотрев на Григория Александровича. Наверное, улыбка получилась еще та, потому что он ободряюще сжал мою руку на секунду, а потом завел автомобиль и тронулся с места. – Куда мы едем? – спросила я. – Выпьем кофе. – Хорошо. Я почему-то думала, что мы привычно посидим в машине со стаканчиками или в кафе, но удивилась, когда мы проехали кофейню и вскоре свернули во двор дома. – Ты же не собираешься снова пригласить меня к себе?