– А что вообще происходит? – наконец-то подал голос Герман, стоявший дальше всего от нас. Мы вчетвером: я, Гриша, Сергей и Ян – находились между первым и вторым рядами от двери, когда Герман был между вторым и третьим. А ведь он прав… Происходит реальный отстой, но вслух учителю русского языка и литературы, конечно, такое не произносить. – Смотри, пап, – усмехнулся Ян, – она тебя бросит за рукоприкладство. Я видела, как на лице Сергея заходили желваки, как сжались его кулаки. Но на Яна я не злилась – он ребенок, который защищался как мог. Кто-то защищается слезами, а кто-то агрессией. Ян решил, что лучшая защита – это нападение. Я его не винила, но посчитала нужным объясниться. Обойдя Сергея, я встала перед Яном и кивнула на соседнюю парту: – Присядь. – Ой, давайте без бесед, я уже наслушался, когда батя жениться решил второй раз. – И что тебе рассказали? – я первая присела и жестом руки показала Сергею, что надо уйти. – Что так бывает? Что она тебе будет хорошей матерью? А ты не смог смириться, твоя своенравность не позволила, так? Ян уже тоже сидел за соседней партой, а Сергей отошел к двери, делая вид, что рассматривает школьный стенд. Гриша с Германом были вообще за моей спиной, так что видеть я их не могла. – Он впервые меня ударил, – почти шепотом сказал Ян. – И это… это унизительно. – Послушай, мы с твоим отцом знакомы давно, мы выросли в одном городе, но я… – Что? – Я люблю другого человека. Ян почесал бровь, покосился на Сергея, а потом совсем по-взрослому заметил: А вы со мной разговариваете как со взрослым, когда все еще считают меня ребенком. Ох уж этот прекрасный возраст! Ну, прекрасный, конечно, в кавычках. Не ребенок, но и еще и не мужчина. С такими сложнее всего. Всегда эти изменения начинаются с двенадцати до четырнадцати лет, а заканчиваются в шестнадцать-семнадцать. Хотя кого-то и обходят стороной. Сколько мама не могла нарадоваться, когда меня это миновало. У кого еще была девочка, которая днями сидела в библиотеке, ведь тогда не было ни гаджетов, ни электронных книг, и читала, читала, читала… Может, это и было хорошо, а может, и грустно. – Ты умный парень, – сказала я. – Но не думай, что ты умнее и проницательнее остальных. Я очень люблю твоего отца, – от этих слов встрепенулись все присутствующие в кабинете. – Но как друга, как прошлое. Наверное, это было слишком сложно для четырнадцатилетнего мальчика. Пока ему не понять, но я видела, что он размышляет. – То есть вы с моим отцом не?.. – сделал Ян какой-то непонятный жест указательными пальцами. – Нет, – выдохнули мы одновременно с Сергеем. Кажется, конфликт был исчерпан. Насколько я смогла узнать Яна, он быстро всем заткнет рты. Может, и неправильно пресекать сплетни с помощью детей, но разве не в первую очередь послушают именно их? С чего началось, тем и закончится. А Ян умеет воздействовать на людей. Впрочем, есть в кого. Люди часто не замечают, как дети становятся их копиями. Нет детских проблем – есть ошибки родителей. Я не знаю, конечно, что бы было, будь у меня свои дети, но за годы работы в школе насмотрелась. Отсюда и вывод. – Иди за вещами, я жду внизу, – сказал Сергей. Ян улыбнулся и поднялся. От былой дерзости не осталось и следа. Гриша с Германом настолько молчаливо наблюдали за происходящим, что я даже забыла об их присутствии в кабинете. Когда Ян вышел, Сергей повернулся ко мне и подмигнул: – Счастливо, Лола. – И тебе, – кивнула я. Встав из-за парты, я повернулась и поняла, что не все на этом закончено. Гриша смотрел так, что я сразу опустила глаза. – Я повторюсь, – сказал Герман. – Что вообще только что было? – Давай поговорим. Гришины слова были анафемой. Я хотела провалиться сквозь землю. – Из-за чего вы постоянно конфликтуете? – спросила я, чтобы хоть как-то отдалить момент. Герман снова потрогал разбитую губу, а потом ответил: – Все началось с просто неприязни, но… но… – Дай угадаю, – сказал Гриша, – вы запали на одну девчонку? – Откуда ты знаешь? – удивился Герман, а потом возмутился: – С чего вообще такие мысли? – Потому что нет ничего нового под солнцем, – развел руками Гриша. – И я тебе хотел сказать… – Не надо! – выпалила я. И этим, кажется, себя сдала по полной. Герман переводил взгляд с меня на него, а потом обратно, пока не догадался: – То есть вы, Лолита Ивановна, не с отцом этого придурка мутили, а с моим? Я ждала, что Гриша примет удар на себя, и он собирался это сделать, но я прервала: – Герман, прости. Все сложно. Я не знала, что он твой отец, а потом… – Значит, все это время были вы? Вот за это, – Герман очертил дугу указательным пальцем, – я вас никогда не прощу. Этого и стоило ожидать. – За что? – не понял Гриша. – За то, что врали. Сколько? Месяц? Мой отец влюбился в мою новую класуху. Как прикольно, нет? Давайте отправим на телевидение сюжет, явно же будет спросом пользоваться? – Остановись, – предостерегающе сказал Гриша. – Я тоже могу остановиться, но любить ее не перестану. Вот именно сейчас эти слова прозвучали оглушительно. Я ему говорила, как и он мне, но это было… – Герман, – позвала я мальчика, но он только смерил меня презрительным взглядом и сказал: – Я тоже за вещами. ГЛАВА 41 – Видишь, – сказал Гриша, покачав головой, когда Герман хлопнул дверью, – я не зря говорил, что с самого начала стоило все рассказать. – Но и не стоило рассказывать это так, – сделала я акцент на последнем слове. – А он сам догадался. Гриша был удивительно спокойным, как будто только что не у него с сыном испортились отношения. Собрав всю волю в кулак, я начала говорить уверенно: – Я думаю, что нам… – и тут запнулась, наткнувшись на взгляд серых глаз. – Понял, – кивнул Гриша. – Но не согласен. Я с ним поговорю, он все поймет. Как бы хуже только не сделал. Но сил разговаривать, выяснять отношения, объясняться больше не было. Я опустилась на свой стул и положила голову на стол, закрыв глаза. Сначала я услышала Гришины шаги, потом звук закрывающейся двери и, наконец, оглушительный звонок. Я резко подняла голову, пригладила волосы и сделала вид, что увлечена тетрадями. Сейчас начнут входить в кабинет ученики, а им не стоит видеть меня в таком состоянии. Дальше уроки я проводила как в тумане. Говорила, слушала, ставила оценки, но мыслями была далеко от школы. Когда закончился рабочий день, я тоже на автомате закрыла кабинет, сдала ключ на вахту, но свежий воздух немного отрезвил. Я вспомнила, что обещала позвонить Инне Павловне. Говорить не очень-то хотелось, но я набрала, едва вышла за школьные ворота. – Лолита Ивановна, – как-то непонятно радостно воскликнула Светлова. Может, не донесли еще, а она звонила утром по другому поводу? – Да, Инна Павловна. – Я вас обожаю! – неожиданно выпалила моя предшественница по классному руководству.