– В смысле? – я даже остановилась. – Забирайте моих оболтусов. Я даже рада, что они попросились к вам. Вот это точно было не к месту. – И вы не сердитесь? – спросила я настороженно. – Да я в эйфории! Вообще, я решила, что больничный – это здорово, поэтому уйду в декретный отпуск. Я чуть не спросила, как она со сломанной ногой это собирается делать, но потом решила, что это будет бестактно. Хоть Светлова на меня не злилась – и то радует. – Инна Павловна, не нам с вами решать, – аккуратно заметила я. Радость была недолгой, но надо спустить человека с небес на землю. – Ой, – не унималась Светлова, – с Нелли я договорюсь. Или вы, Лолита Ивановна, не хотите взваливать на свои плечи груз в виде двух десятков девятиклассников? – Инна Павловна, впереди еще два месяца учебы и три месяца каникул, все может измениться. Я не спеша двинулась в сторону дома, продолжая слушать трескотню Светловой в трубке. Она красочно расписывала, как ей здорово отдыхается, только под гипсом все чешется. А так вообще красота: муж готовит, убирает, выполняет все «хочу». Только, кажется, без болтовни никак не может Инна Павловна. Надеюсь, тариф у нее безлимитный, а то вряд ли оплата больничного покроет расходы за мобильную связь. Я уже дошла до дома, когда Светлова, кажется, выдохлась. – Ой, ладно, Лолита Ивановна, – сказала она на прощание, – надеюсь, вы возьмете в следующем учебном году классное руководство. Я бы, может, и не отказалась, если бы мне предложили другой класс. Но к этому я не была готова. По крайней мере, сейчас. Дома был снова один дядя Коля. Привычно показалась сначала его голова из комнаты, доносились звуки работающего телевизора, а потом сосед поздоровался, вышел и проследовал за мной на кухню. – Лолка, опять траву грызть будешь? – Дядя Коля… – удрученно покачала я головой. – Элки на тебя нет! Кстати, а где моя подруга пропала? Наверное, опять с милым в какую-нибудь экзотическую страну укатила, то есть улетела. – Дядя Коля, а вы салатика не желаете? – Только если с жирной сметанкой, да под жареную картошечку. Ну дает сосед! Сам на пенсии, а ведет себя, как это сейчас модно называть, как настоящий «тролль». – Давайте свою картошку, – махнула я рукой. – Вот это по-нашему, – обрадовался дядя Коля. Пока он чистил корнеплоды, я настрогала большую миску салата и выслушала последние новости, произошедшие в мире. Нет бы, смотрел сосед фильмы какие-нибудь, так у него канал «Евроньюс» днями не выключается. Но он хотя бы отвлек меня глобальными мировыми проблемами от своих собственных. Когда обед был готов, хлопнула входная дверь – и через минуту в кухне появился Валик, тихо протянув: – Здрасьте… – Привет, – дружно ответили мы. – Вкусно пахнет у вас. – Садись, студент, – кивнул дядя Коля, ставя на стол сковородку. – Кормить тебя будем. – Спасибо, – обрадовался Валик. Обедали мы молча, потом наш студент вызвался помыть посуду, а я пошла в комнату, решив заняться рабочими делами, чтобы не возвращаться мыслями к Грише и Герману. Просмотрев план-коспект, внесла в него несколько дополнений, выписала темы для сочинений и услышала звонок мобильного в сумке. Сердце пропустило удар, а дыхание перехватило. Трясущимися руками я нащупала телефон и посмотрела на экран. И что опять? – Да, – ответила на звонок. – Это я, – сказал Сергей, как будто забыл, что человечество давно придумало определитель. – Что случилось?! – испугалась я, не ожидая уже от жизни ничего хорошего. – Да я насчет Яна, рука в порядке, небольшое растяжение. – Слава богу, – выдохнула я. – Поговори с ним, кстати. Только без рукоприкладства. – Лола, ты точно нашла свое призвание в педагогике. Поговорю. Только мы попрощались, как телефон снова ожил. На экране высветилась Гришина фотография, и я закусила губу, поняв, что боюсь отвечать. А если он сейчас скажет, что я была права и нам стоит расстаться? Какая же ты, Лола, дура. Сама не понимаешь, что тебе нужно. ГЛАВА 42 Григорий Герман ждал меня на крыльце школы. Хмурился, глядя себе под ноги, и притопывал пяткой. Увидев меня, сын поднял голову и заметил вроде бы равнодушно: – Что-то ты быстро. – Не хами. Поехали домой. – Слушай, а может, к бабушке перееду, в другую школу переведусь, а ты пока своей личной жизнью займешься? Я не злился на него. Даже, возможно, понимал. Он подросток, который неожиданно узнаёт, что его отец скрывал свои отношения с классным руководителем. Тут бы, наверное, пребывал в шоке любой. Но, кажется, на себя злился. Послушал Лолу, которая все чего-то боялась, и потерял доверие ребенка. Скоро и он по родительскому примеру начнет скрывать от меня что-нибудь, а дальше мы станем просто чужими людьми, которые живут в одной квартире. Докатился, чтоб меня! Я повторил: – Поехали, – и направился к выходу с территории. Герман поплелся за мной, уже молча. Когда мы сели в машину, я повернулся к нему и спросил: – К врачу надо? Сын снова потрогал свою разбитую губу и отрицательно покачал головой, после чего демонстративно уткнулся в телефон. И как с ним теперь разговаривать, когда передо мной глухая стена непонимания? Не очень правильно все получилось. Дома Герман, поздоровавшись с Елизаветой Сергеевной, сразу скрылся в своей комнате, а мне оставалось только подождать, пока она уйдет. Разборок при посторонних не хотелось. Я сделал несколько звонков по работе, посмотрел присланные отчёты от коллеги, забронировал билет до Минска, раз уж без меня они там даже подготовиться не могут, и, наконец, услышал стук в дверь. – Да? – Григорий Александрович, я пойду, – предупредила меня домработница. – До свидания. Кстати, Елизавета Сергеевна, я завтра улетаю где-то на неделю. – Я вас поняла, – кивнула она в ответ. Подождав, пока хлопнет входная дверь, я поднялся и пошел в комнату к сыну. На стук он не отреагировал, так что пришлось войти без приглашения. Герман сидел спиной ко мне в наушниках, так что я посчтитал его молчание не бойкотом. Положив руку сыну на плечо, я подождал, пока он нажмет на паузу и снимет наушники. – Что? – спросил Герман, повернув голову. – Давай поговорим.