— Это какая? — я кивнул на крышу. — Та, что в комбезе. Но она себе Артёма застолбила. У неё вчера прыщ на лбу вылез, и она не пошла. Девчонки сказали, что даже плакала из-за этого. Сегодня вроде собирается. — Скажи, пусть спокойно лечит свой прыщ, — я чувствовал, что ещё немного и сверну себе шею, разглядывая её. — Артём больше туда не придёт. У него девушка в Москве, и он к ней поедет. — Понятно, — Саша кивнула, и мы замолчали. Я судорожно соображал, как бы так подкатить, чтобы наверняка. Чтобы хоть шанс дала. А она просто смотрела вперёд на копошившихся на площадке и искоса поглядывающих на нас парней. — Что же за спор у вас был с Катькой? — наконец нашёлся я. — Что она угадает, сколько долек в апельсине, не очищая его. — И что, угадала? — Как видишь, — Саша развела руками. — Реально так можно? — Хочешь, поспорим? — Это фокус? — Нет. — Его нужно разрезать не очищая кожуры? — Нет. Апельсин остаётся целым. — Да, ладно, — откуда ни возьмись нарисовался Трифонов и встал над нами. — Это не возможно. — Возможно, — Саша, хитро щурясь, посмотрела на него. — Ну и как? — Могу рассказать, но с тебя — желание. Трифонов с опаской покосился на неё. — Какое? Она поманила его рукой, а когда он наклонился, ласково придерживая за шею, прошептала что-то на ухо. — Чего? — он резко выпрямился. — Совсем сбрендила? — Тогда ничего рассказывать не буду, — Саша откинулась на выставленные сзади руки. — Я таким не занимаюсь, — не обращая внимания на её улыбочки, отрезал Тифон и ушёл. — И что нужно сделать? Может, я смогу? — предложил я. — Просто кое-что написать на асфальте перед корпусом. Несложное задание. Если ночью залезть, вообще никто не заметит. Я даже баллончик могу притащить. — И что написать? — Я люблю Сашу Соловьёву. — Тебя? — Ну, да. — Хорошо. Мне не сложно. Я никого не люблю. — Точно напишешь? Мне это для спора нужно знать. — Не вопрос. — Давай апельсин. — У нас их нет. — Ладно, завтра из столовой принесу. Всё время пока мы разговаривали, она не сводила глаз с Трифонова, а потом вдруг спросила: — А у него есть девушка? — Есть. А что? — меня, как молнией пронзило. Только вроде общение наладил. — Просто, — лунные глаза забегали. — Они с Зоей с первого класса встречаются. И у них любовь до гроба. Он даже на свидание к вашим вчера не пошёл, потому что на других не смотрит. Однако этим довольно эмоциональным пояснением я сделал только хуже. В Сашином взгляде вспыхнуло восхищение: — Вот это я понимаю — отношения. Я дико разозлился на Трифонова. Как? Ну вот как у него это получалось? Он же вообще не был ни красавцем типа Артёма, ни обаяшкой вроде Лёхи, и Зоя сама мне говорила, что на лицо я симпатичнее. Ну, почему? Почему все девушки, которые мне нравились, западали именно на него? Выходило так, что, продолжая быть его другом, кроме аморфных Юль мне теперь вообще ничего не светило. — Тебе сколько лет? — скопившееся во мне негодование рвалось наружу. — Ну, пятнадцать. — У вас там в отряде совсем мальчиков нет, что ли? С кем можно в карты поиграть и музыку послушать? Она резко подняла голову и её лицо оказалось прямо перед моим. — Приходи сегодня к Джампу. Мы вино принесем, — я вдруг совершенно по-хамски закинул руку ей на плечо и тоном последнего подонка пообещал: — Я тебя целоваться научу. Саша дёрнулась, чтобы встать, но я с силой удержал и нарочно грубо схватил второй рукой за голую загорелую коленку. Пронзительно взвизгнув, она принялась вырываться. — Эй, аллё, — раздался резкий оклик. Ну, естественно, Трифонов. Кто же ещё? — Что происходит? Он подошёл, и я выпустил её. Саша отбежала в сторону, но не ушла. — Ты чё, с дубу рухнул? — наехал Тифон. — Голову припекло? — Припекло! Ещё как припекло! Потому что достал ты уже, ясно? — я встал с бревна и толкнул его в плечо. Один раз, потом другой. — Думаешь, самый крутой? Ему ничего не стоило отправить меня в нокаут, но сдержаться я никак не мог. Просто накопилось и внезапно выплеснулось в один момент. Надо быть полным кретином, чтобы полезть на Трифонова, но у меня похоже истерика случилась. Я толкал его и не мог остановиться, а потом просто развернулся и ушёл с площадки. Прошёл быстрым шагом мимо дома Бориса, вышел за ворота и двинулся в сторону церкви. Я понимал, что повёл себя, как придурок, но на душе стало немного легче. Хотя всё ещё продолжало свербеть, и, повстречайся мне на дороге недружественная группа людей, я бы точно с ними сцепился, получил люлей и только тогда успокоился. Но на дороге никого не было. Я без приключений дошёл до церкви, помахал издалека Фёдору и набрал Лёхе. — Ну чё, как? — голос у Лёхи был разомлевший, полусонный. — Ты вообще приезжать сюда собираешься? — Да фиг его знает. Тут что-то мутно всё. Проблемка одна есть. Ща решится и тогда посмотрим. — Давай приезжай.