Я притормозил и осторожно повернулся. — Иди сюда! — приказал увалень. — Спокойно. Без резких движений. Я начал медленно подходить. Морда у него была рябая и страшная, а дышал он тяжело и хрипло. Я остановился на некотором расстоянии. — Ну, что вломить тебе? — спросил он. — Нет. — Какого черта тебе здесь надо? — Девушку искал. — Нашёл? — Нет. — Может люлей всё же навешать? — кинул он через плечо мужику, державшему Дятла. — Не. Геморроев не оберешься, — откликнулся тот. Но увалень всё равно отвесил мне увесистый подзатыльник, а Дятлу дал пинка. — Ублюдки малолетние. Куда их денем? — В гараж давай, — сказал мужик. Нас повели по гравийной дорожке, под ногами заскрипели камушки. Собаки, задрав хвосты, бежали рядом, думая, что происходит что-то веселое. На крыльцо вышла растрепанная женщина в ночнушке. — Чего натворили-то? — спросила она. — Ничё, — увалень ткнул меня в спину. — На их счастье. Баранов сейчас приедет, заберет. — А что хотели-то? — Мы ничего плохого не собирались делать, — затараторил Дятел, взывая к ней. — Честное слово. Только проверить хотели, что Саши здесь нет. — Кто такой Саша? — Саша. Это девушка. Её мама в лагере работает, поэтому сама искать не могла пойти. И мы решили помочь. — Соловьева что ли? — женщина спустилась с крыльца. — Да! Соловьева, — обрадовался Дятел. — Слышь, Коль, они про Ленкину Сашку, — сказала женщина увальню. — Плевать я хотел, — огрызнулся тот. — Хоть Ленка, хоть Сашка, хоть жена президента. Проникновение на частную собственность. Отвечать будут по полной. Иначе все повадятся. Ходи кто хочешь, бери, что хочешь. Святая простота! — Ладно, ладно, — попыталась утихомирить его женщина. — Успокойся. Они же ещё не понимают, что делают. — Вот теперь поймут. Они никогда ничего не понимают, пока граблями по лбу не получат. — Ну, тогда отпустите их. Они уже всё поняли. На мальчике и так лица нет. Я посмотрел на Дятла. Он действительно прилично побледнел и это был плохой признак. — Обойдутся. Мама им наверняка говорила, что нехорошо лазить в чужие дворы. — Говорила? — он дёрнул Дятла за шиворот. — Или не говорила? Нас затолкали в ржавый гараж. Брякнул навесной замок. — Никит, прости пожалуйста, — как только голоса фермеров начали удаляться, взмолился Дятел. — Это случайно получилось. Не понимаю, как она вывалилась. Карман, наверное, дырявый. Она на камни упала, а я не заметил и наступил. Хоть я и не понял, о чём речь, мне было всё равно. — Тебе где сказали сидеть? — еле сдерживаясь прошипел я. — Ну, мне же тоже хотелось. — Теперь убедился, какой ты лузер? — Да, да, — запричитал он сокрушенно. — Мне так стыдно, если бы ты знал. — Пофиг на твой стыд. И на тебя пофиг. Что делать теперь? — Он в какую-то охрану звонил. — Зашибись. Я попробовал толкнуть двери. Но они лишь покачнулись. — А, где Максим? — Ты меня спрашиваешь? — Я просто за тобой шёл и его не видел. — Если выживем, больше вообще тебя никуда с собой не возьму. И общаться не буду. Всё. Ты сам по себе, я сам. Посадил, блин, на шею недоумка. — Прости, — прошептал он. И тут снаружи послышался лёгкий, едва уловимый шорох, скрежет снимаемого замка. Створка ворот приотворилась. — Давайте по-тихому, — прошептал Макс в образовавшуюся щель. Небо уже заметно посветлело и видимость после гаражного мрака была вполне приличная. Подобно ночным теням мы неслышно метнулись к сетке, перемахнули через неё и рванули на всех порах через поле. Но только успели немного отбежать, как сзади послышались крики и свист. А спереди от леса, прямо на нас тихо выехал темный внедорожник с большой жёлтой наклейкой на дверях «Охрана». Мы с Максом кинулись врассыпную, а Дятел потрясенно застыл. — Беги, — заорал я ему. Он отмер, немного пробежал на заплетающихся ногах, но тут же закашлялся и остановился. Даже в рассветном полумраке я заметил, как он подозрительно побледнел. Этого только не хватало. Я уже и забыл о его эпилептических приступах, которых боялся, как огня. Сейчас как свалится в припадке. Я тоже остановился и развернулся к нему. — Ладно. Плевать. Пусть ловят. Он наклонился, пытаясь отдышаться. Из машины на ходу выпрыгнул крепкий парень в костюме чоповца, и машина поехала дальше за Максом прямо по полю. А от фермы уже бежал увалень, тряс кулаками и орал: — Ты чё творишь? Тут же всё засеяно! Но водитель, естественно, его не слышал, и мы втроем замерев, с любопытством следили за этой погоней. Макс метался, как заяц, и пару раз менял направление, то сворачивая в нашу сторону, то от нас. Потом предпринял попытку проделать тоже самое, что в тот раз, когда мы сбежали от фермеров. Просто остановился, и когда машина подъехала, стал что-то кричать водителю. Я прекрасно знал, что он нарочно выводит его из себя, чтобы заставить вылезти и погнаться за ним без машины. Но, как я уже потом узнал, у водителя было оружие, и Макс разумно передумал убегать. Но к тому времени он успел основательно навырубаться, так что чоповец, как только вышел, сразу же стал его бить. Макс защищался и норовил ударить в ответ, в этот момент до них как раз добежал увалень и тоже набросился на чоповца. Завязалась невнятная потасовка. Солнце понемногу начало вставать. Голубоватый воздух дрожал и поля в этом свете выглядели изумительно прекрасными. А потом на нас надели наручники и отвезли в городское отделение полиции. Но мне уже всё было безразлично. Я сто раз прокрутил в голове, какой я дурак, что послушал Макса, какой он идиот, что связался с фермерами, и какой непроходимый дебил потащившийся за нами и выронивший из кармана петарду Дятел. Петарда упала в камни на дорожке, и когда он, не заметив, наступил на неё, рванула. Это её я принял за выстрел. В полиции, пока не начался рабочий день, нас мариновали в обезьяннике, а после вызвали писать объяснительные.